Давид Чумертов - Альтернатива

— Черт побери! — выругался Грим.

— Лейтенант, знаешь, в чем твоя проблема? — продолжил Головорез. — Ты слишком предсказуемый. Думаешь, я бы не проверил все входы перед тем, как войти на поле боя? Это уже оскорбительно. Жаль, мне пришлось из-за твоей неумело установленной растяжки разорвать в пух и прах свой любимый кожаный сапог, который я метнул в проход. Знаешь, первое правило любого поединка — «никогда нельзя недооценивать соперника». И сейчас ты поймешь почему.

Внезапно прогремел еще один взрыв. Куда более мощный и яркий. И этот взрыв Грим услышал в сотни раз отчетливее просто потому, что взрыв прогремел прямо под ним. Последний этаж многоквартирного дома содрогнулся, и, вместе с крышей, прохудился и рухнул вниз, на нижележащие этажи.

Грим летел в куче обломков и камней, при этом максимально сгруппировавшись, однако не смог уклониться от итогового удара о цемент, и сильно повредил шею при падении.

Грим почувствовал, что не может повернуть голову вправо. Любые попытки сделать хотя бы незначительное движение вызывали адскую боль. Грим с трудом поднялся и оглянулся. Он стоял в руинах двух этажей многоквартирного дома, среди которых периодически просматривались те или иные предметы быта. Дом был заселен.

Внезапно Грим увидел под каменными обломками женскую руку.

— Сукин ты сын… — прорычал Грим, подбегая к завалу и пытаясь его разобрать.

— Не выражайся! — воскликнул кто-то по рации, которая чудом уцелела. — Я рад, что ты еще живой. Я только начал.

Попытки Грима освободить заваленную камнями женщину были прерваны оглушительным выстрелом. Буквально в двух сантиметрах от головы Грима в стену врезалась массивная пуля 50 калибра, очевидно, выпущенная из снайперской винтовки.

— Черт! — крикнул Грим, падая на пол.

После этого раздалось еще несколько выстрелов, но после они прекратились.

— Да брось, лейтенант. — рассмеялся Головорез. — Выходи, поиграем. Ты же сам меня пригласил.

— Рано радуешься, мразь. — прошипел Грим, детонируя установленные им ранее заряды.

Прогремел массивный взрыв, после которого ненадолго наступила тишина.

— А ты полон сюрпризов, лейтенант. — воскликнул Головорез.

— Когда же ты, наконец, сдохнешь? — крикнул Грим.

— О, нет… — улыбнулся Головорез. — Я еще вас всех тут переживу. А теперь слушай, как мы поступим, Грим. Сейчас ты выйдешь на улицу с поднятыми вверх руками и без оружия, и подойдешь к порогу поместья Кэрролл. Даю тебе минуту. Сразу же отвечу тебе на уже назревающий вопрос, «почему ты должен это сделать». Ровно через минуту я начну отстреливать все живое, что попадется мне на глаза. В данный момент я, например, рассматриваю в своем прицеле милых детишек, играющих на детской площадке. А вот там, на северо-западе, смотри, молодая мамаша с коляской. Бинго! Два в одном. Или может быть влюбленная парочка на скамейке? Даже не знаю, с кого начать.

— Не смей, подонок! — прорычал Грим.

— Ну так приди и останови меня! — рассмеялся Головорез.

Грим около полуминуты лежал и размышлял. С одной стороны он понимал, что если выйдет, то так или иначе умрет. С другой стороны, если бы он остался, то даже в случае победы над Головорезом, на его совести были бы десятки жизней невинных людей. С этим Грим просто не смог бы жить, и он это прекрасно понимал.

— Ладно. — воскликнул Грим. — Я выхожу!

Грим встал, подошел к окну, и демонстративно бросил из окна вниз снайперскую винтовку, а после достал из кобуры пистолет, который отправился вслед за ней.

— Ай-ай-ай, лейтенант. — улыбнулся Головорез. — Врать нехорошо. Автомат тоже на землю!

— Сукин сын… — прошипел Грим, доставая из-за спины автомат и выбрасывая его из окна.

— Спускайся по пожарной лестнице к выходу и дуй к порогу поместья! — резко скомандовал Головорез.

Грим послушно стал выполнять его команду. Когда он, наконец, вышел на улицу и подошел к порогу поместья семейства Кэрролл, внезапно перед ним распахнулась дверь. Открывший дверь Головорез держал в руках два пистолета. Один из них он направлял на Грима, а второй наставил вбок. Шея Грима не могла повернуться вправо, а потому он сам немного развернулся, чтобы понять, куда направлен пистолет Головореза.

Сердце Грима екнуло, а сам он чуть не упал в обморок от ужаса увиденного. На деревянном стуле сидела связанная заплаканная Лора с кляпом во рту. Ее лицо было в синяках и ссадинах. Одежда, к счастью была цела, что свидетельствовало о том, что Головорез не посмел сделать то, что обычно делал со своими жертвами. По крайней мере, пока не посмел.

— Господи, нет… — прошептал Грим сквозь слезы… — Нет… Пожалуйста, только не она. Прошу тебя, отпусти ее. Прояви хоть каплю милосердия. Она невиновна. Она ничего не сделала. Умоляю, отпусти ее.

Лора пыталась что-то сказать, но кляп у нее во рту надежно ей в этом препятствовал.

— Да, лейтенант… — улыбнулся Головорез, отходя на пару шагов назад. — Вот так… Умоляй меня. Проси меня. Унижайся передо мной. Теперь ты понял, кто из нас двоих здесь главный?

— Боже, да что ты за чудовище!!! — закричал Грим сквозь слезы. — Как такую тварь как ты носит земля? Как Бог допустил твое появление на свет.

Головорез в голос рассмеялся.

— Ты говоришь, Бог? — улыбнулся Головорез. — Да, ты прав, парень. Бог бы не допустил. Открою тебе маленький секрет. Его нет. А если он и есть, то ему уже давно на всех нас плевать. И сейчас молить ты должен не Бога, а меня! На колени! Живо!

Грим бессильно рухнул на колени.

— А теперь умоляй меня! — кивнул Головорез. — И делай это убедительно! Жизнь этой красотки в твоих руках.

— Пожалуйста, Джейсон, отпусти ее. — начал Грим. — Я знаю, в глубине души у тебя еще осталось добро. Я не знаю, что сделало тебя таким. Возможно, у тебя было тяжелое детство. Возможно, к тебе были слишком строги твои родители… Наши родители… А возможно, ты просто сбился с пути. Клянусь, я не знаю, почему так вышло. Но этого уже не изменить, что бы ты ни делал, эту боль уже не унять. Убийство лишь прибавит тебе страданий. Не делай этого.

— Да что ты знаешь о боли? — закричал Головорез. — Ты, избалованный маменькин сынок, слюнтяй и нытик, общественный любимчик. Что ты действительно знаешь о страданиях и мучениях? О нет, я тебе расскажу. Так слушай, лейтенант. Мой папаша… Наш папаша… В твоем мире он кто? Заботливый пенсионер, любящий отец и пример для подражания? Потому что в моем мире этот тиран, садист и самодур. Он избивал меня на завтрак, обед и ужин, называя это воспитанием, и делалось это сквозь пальцы моей матери! Да, она просто стояла и смотрела. Она даже не пыталась его остановить. И так я жил шестнадцать лет. Потом мне все-таки пришло в голову оттуда сбежать.

Головорез нервно сглотнул, но продолжил.