Михаил Харитонов - Золотой ключ, или Похождения Буратины

Но к вечеру Попандопулос наконец одолел преграды и вышел на вольный воздух.

Места на сей раз были совсем уж незнакомые: маковое поле с рощицей посредине. Здесь козёл лично не бывал, но знал, что от родимых «Щщей» это очень далеко. Однако путь отсюда он себе более-менее представлял.

Заночевать он решил в рощице. Других вариантов особо-то и не просматривалось.

Там ему понравилось. Среди кустов розмарина стояли раскидистые павлонии с блестящей тёмно-зелёной листвой, усыпанные лиловатыми цветами. Козёл устроился в травяной западинке возле деревьев. Сбросил груз, расстелил одеяло, потом пошёл искать что-нибудь горючее. Снега для костра не было совсем, но на краю рощицы он нашёл немного старого валежника и засохший куст. Тут-то и пригодился добытый у муниципалов топор: рубить дрова мечом было как-то несподручно.

Потом он нашёл две подходящие рогульки и несколько веточек для вертела. Выкопал ямку, засыпал сушняком, поджёг «паяльцем». Запоздало – времени-то сколько прошло! – понял, что старый нахнах носил с собой этот артефакт именно в качестве зажигалки. Вздохнул, достал набедренный кинжал и принялся потрошить гнусика.

Вот тут-то у козла и нарисовалась новая проблема – с собой. После всех неурядиц и треволнений ему отчаянно хотелось выпить. Не глотнуть для аппетита, не дерябнуть для настроения, не прикормить чуйку по-сталкерски. Именно выпить. Вотпрямща. Хотя бы добить бутылку, которую ну сколько можно уже таскать.

Попандопулос, разумеется, понимал, что рискует нарваться на очередного сусанина или там упыря. Или просто на какую-нибудь бессмысленную прожорливую тварь, которая схарчит его раньше, чем он прочухается. Да и вообще – мало ли что может случиться, это ж Зона.

Но вокруг цвели деревья, нанизанный на веточку гнусик источал чудный аромат, а главное – всё дышало покоем. Казалось, будто вокруг никого нет. Совсем никого. Даже птиц и насекомых.

Септимий прислушался. И вправду, было удивительно тихо. Он мог поклясться, что никогда в жизни не слышал такой тишины. Слышен был только тихий шорох маковых лепестков, ветром колеблемых, да где-то очень далеко шумела вода.

На небе проступил бледный, робкий серп молодого месяца.

Мятежную козлиную душу будто ангел поцеловал. Чуть ли не впервые он задумался, до чего же бесцельно и неровно живёт, сколько сил расточает попусту, гоняясь за пустячными удовольствицами или спасаясь от очередного шухера. Возжелалось простоты, безгорестности. Пожить бы здесь, тихо и несуетно, вставать с зарёй, любоваться цветущими маками…

Козёл встряхнулся. Упадочнические настроения, решил он, надо пресекать на корню. Потянулся к бутылке, прекрасно решающей эту проблему. И тут же отдёрнул руку: ему очень живо представился контролёр, тихо и несуетно ведущий его в светлую, просторную «электру».

«Нет уж», – решил козёл. С горьким вздохом положил водку взад и пошёл стелить одеяла. Попандопулос твёрдо решил уснуть трезвым, чтобы проснуться живым.

14 ноября 312 года от Х.

Страна Дураков, Зона, юго-восточный сектор.

После того как.

ИНФОРМАЦИЯ К РАЗМЫШЛЕНИЮ

Чаша Нептуна, или кубок Нептуна (лат. Cliona patera ) – бокаловидная морская губка из отряда Hadromerida класса обыкновенных губок ( Demospongiae ). В высоту может достигать полутора метров. Окраска живой губки от белой до жёлтой. В исходной форме обитает в тропических водах.

В современном трансгене фрагменты генетической схемы Cliona patera имеются в генных библиотеках GBA009F01 – GBA009FA7.

Рпгазм М. П . Древние беспозвоночные. Справочное пособие. Директория: Наука, 246.

Базилио очнулся во тьме. По контрасту с предыдущими событиями она казалась уютной и безопасной. На какую-то долю секунды ему почудилось даже, что он лежит на кровати у Болотника. Сейчас забренчит балалайка, потом он встанет и добрый доктор Айболит угостит его шампанским с утренней дойки.

Иллюзии рассеялись вместе с возвращением зрения и осязания. Он лежал навзничь на очень твёрдой земле. Сверху было синее небо, в котором медленно кружилась чёрная точка.

Первым делом кот проверил состояние батарей. Предохранители не замкнуло – и слава богу (ну и Дочке тоже немножечко), что не замкнуло. Но электричества осталось на самом-самом донышке, где-то полпроцента от нормы. Этого хватило бы на несколько пикосекундных импульсов. После чего кот бы оглох и ослеп до следующей подзарядки. С каковой были большие проблемы: тесла-зацепления не было, даже фонового. Баз слышал, что такое случается сразу после Выброса, нужно только подождать где-то с полчасика. Но чёрная точка в небе свидетельствовала, что никаких полчасиков у него нет.

Базилио попытался пошевелиться. Тело отозвалось волною скорбного страдания. Болело всё – ощущение было такое, что даже шерсть, и та болит. Кот зашипел и попробовал согнуть ногу. Нога согнулась, но ощущения были такие, что он чуть было снова не отрубился. Продышавшись – каждый вздох отдавался тупой болью под лопатками – он подтянул к себе другую ногу. На этот раз вроде как полегче. Тогда он перевернулся на бок. Бок обожгло, к тому же показалось, что сломан хвост, причём у самого основания. Баз попробовал его ощупать – и чуть не заорал в голос.

Собравшись с духом, Баз попытался выставить болевые рецепторы на минимум. Вроде бы получилось – хотя он до последнего момента боялся, что кибридная составляющая поражена. Но нет, железо оказалось крепким.

Наконец он встал. И увидел свою смерть.

По полю – уже не оранжевому, а зелёному, все маковые лепестки осыпались – шёл шерстяной. Он был затянут в чёрное и блестящее по самые плечи. Глаза его закрывали тёмные очки, лоб – чёрная шапочка. На бедре висел меч, за спиной виднелся арбалет. А рядом с ним, на цепи, двигалось – нет, передвигалось судорожными рывками – нечто бесформенное, отливающее мертвенным ртутным блеском.

Шерстяной не торопился. Он знал, что имеет дело с умной, благоразумной жертвой, которая не будет палить в него из лазерочка – поскольку тогда он выпустит из рук цепь. Попытка ослепить его слабым импульсом была предусмотрена заранее – от этой беды защищали очки. Бить лазером по зеркальной шкуре барабаки было и вовсе бессмысленно.

Впрочем, приближаться шерстяной тоже не спешил. Он понимал, что даже у самой умной, благоразумной жертвы могут сдать нервы.

Чтобы оценить и просчитать ситуацию, коту понадобились секунды полторы. За это время шерстяной решил, что пора. И с хозяйским «кусь-кусь!» спустил барабаку с цепи.

Быстрый блеск промелькнул средь зелени. Кот не успел и дёрнуться, когда поток живой ртути обогнул его и швырнул оземь, обжигая холодом.