Михаил Харитонов - Золотой ключ, или Похождения Буратины

Гадкого мартышкина кот видел ещё пару раз – тот крался по пятам, скрываясь за чем попало, но не отступал.

В конце концов кот добрался до почтовой станции – единственного места в Евске, где поддерживалось подобие цивилизации и знали слово «сервис». Сервис был, правда, очень так себе. Но, по крайней мере, тут можно было не особо беспокоиться о том, кто прячется за спиной: от опасных евских улиц защищали всё те же стены с колючкой, а на самой станции имелась охрана – индюки с дубинками. У кота сложилось впечатление, что дело своё они знают. Во всяком случае, публику они фильтровали вполне профессионально: чистую пропускали, всякую шваль – гнали обратно.

Пассажиров было немного. Кот заметил пожилую овцу с двумя унылыми барашками (как выяснилось, она везла их в Директорию на продажу), сурчиху с клубком шерсти, вывязывающую непомерной длины шарф, да парочку рыжемордых бурбулисов в кожаных кепках, с биноклями и полевыми планшетами. С бурбулисами Баз немного пообщался. Они оказались аспирантами-этнографами из Директории, возвращались из экспедиции на нейтралку, где собирали местный фольклор. Кот мысленно расшифровал это как «искали на свои жопы приключений». Что практически сразу и подтвердилось. Судючи по бурбулисьим рассказкам, одним из них чуть не овладела какая-то случайная поняша, потом обоим пришлось, кинув манатки, улепётывать от отряда шерстяных. А до того их чуть было не отымели бобры. В общем, приключений молодым аспирантам хватило с избытком. Причём рассказывали они обо всём этом с энтузиазмом, с улыбочками и даже с хохотком – так что кот подумал, уж не в буквальном ли смысле верна поговорка. Но в целом лисы производили впечатление скорее фриков, чем пидоров. Да и лезть в глушь ради столь доступных удовольствий было как-то слишком уж извращённо даже для извращенцев.

Что касается собственно фольклора – охотно продемонстрированный лисами улов кота не впечатлил. Бурбулисам удалось записать несколько доселе неизвестных частушек и заплачек, пупичью попевку «ах, годится ль ягодица, чтоб ей вволю насладиться» да обрывки песни про яйцо с неизвестными доселе вариациями. Однако бурбулисы не унывали и вовсю планировали следующий заход. Кот вежливо пожелал им всяческих успехов и пошёл обедать.

Теперь он ковырялся в тарелке и думал, как жить дальше.

Основной вариант оставался один: сесть в почтовую карету вместе с прочими и доехать до Директории. Там путников ждал таможенный контроль. Кот надеялся пройти его общим порядком, уповая на загруженность и затраханность таможенников. Правда, первый же эмпат может определить присутствие артефактов Зоны – от чего Базилио ждал неприятностей. Однако расставаться с ними он тоже не хотел. В конце концов он отложил эту задачу до поездки и занялся решением другого, более насущного вопроса – не взять ли водочки.

Кот уже почти совсем отказался от этой мысли, когда скрипнула дверь и появилась она , изящно помахивая грациозным хвостом – как ветвью, полной цветов и листьев.

В первый миг Базилио не мог разобрать, что с ним сталося и на каком он свете. Будто стремительное солнце взошло средь стылой ночи, будто разрозовелся небосклон и перстами пурпурными Эос коснулась чела, и душа, как волной, обволокнулась безрассудно мерцающими огнями, пронзительно, томно, нелепо, смешно, безрассудно, озóрно, стозевно и лаяй, и осисяй, и айнанэ.

Потом ликующий свет сгустился, обрёл очертанья. То была, как увидал Базилио, юная, трепетная кошечка нежнейшего персикового окраса. Каждое движенье её было исполнено пугливой грации, в коей проглядывало стыдливое обещанье неземного блаженства. У кота всё встало, всё в едином порыве напряглось – о нет, не то пошлое фу-фу-фу, о котором только пошляки-то и думают, а иное, чистое, некий внутренний подснежник, стремительно прорастающий навстречу нечаянному чуду. И это чудо направлялось прямо к нему! К нему! Кот от волненья выронил вилку, и тихий звон её о тарелочный грубый фаянс прозвучал прям как стихи Чичибабина – о нет, даже чище.

– Здарова бля, – сказало трепетное созданье. – Насвай есть? Не жопься, дай закинуться.

Базилио чуть не заплакал. Пушистое чудо, видимо, приняло его за местного хама, с которым приходится говорить на грязном евском языке, чтобы быть понятной. Потом он вспомнил, что насвая у него нет, и проклял собственную глупость: он же мог его взять у опоссума или купить по дороге, а теперь ему нечего предложить чудесной незнакомке. В отчаянии он помотал головой, изо всех сил сдерживая слёзы.

– Хуяссе, наса у него нет, – кошечка легчайшим движением присела рядом, и котяра чуть не погиб от восторга, ощутив тепло её тела. – А это чё? Пирожок? Дай куснуть. Чего сидишь – стул подвинь даме.

«Она мне доверяет», – подумал кот, и внутри у него стало тепло, медово. Счастливый услужить, он уступил ей своё место, а сам сел на стул рядышком. Дама соизволила присесть и даже удостоила вниманием его нехитрый ужин. Кота где-то кольнуло, что надо бы сбегать за чистым прибором, а лучше – заказать новые блюда, но кошечка явила очаровательнейшую простоту, доев за котом мозги и горошек. Потом чаровница захотела водки. Кот сбегал в буфет, взял кристалловской. Буфетчица-индейка посмотрела на кота странно – будто бы с презрительным сожалением, – но водки налила.

Очень скоро кот удостоился чести налить даме первые пятьдесят. Выпив, кошечка стала ещё прекраснее. Кажется, она представилась – кот ничего не разобрал, тут в его ушах то ли скрипки пиликнули, то ли Дочка-Матерь in the sky with diamonds вдохнула полной грудью. Впрочем, это было и неважно: кота уносило на крепнущих крыльях восторга.

– Бабло у тебя где? Давай сюда, оно мне надо, – распоряжалось небесное созданье, как бы беря под крыло неустроенную котовью жизнь. – Хотя нет, сиди. Сама посмотрю.

Она протянула руку, и Базилио внезапно учуял какой-то запах, чрезвычайно противный. На фоне евской вони удивить этим было нетрудно, но было в нём что-то неуместное, выпадающее из картинки.

Тем временем заботливая котинька расстегнула его подсумок и принялась с очаровательным любопытством, как ребёнок, перебирать его содержимое. Она забрала себе шарик «паяльца», – кот подумал, до чего она умница и как правильно выбирает ценное, – потом отложила две «хинкали», «пастернак» и «глазупесь». Тут Базилио всё-таки посетило какое-то тревожное чувство: мало ли кто тут шляется, вдруг увидят и посягнут. К счастью, кошечка быстро убрала вещи куда-то под юбку; тут-то кот и заметил, что она в юбке, и довольно-таки нечистой. Он представил себе улицы Евска, по которым приходилось ходить этому чудному созданью, и всем сердцем их проклял.

– Чё-та я не поняла, – озабоченно сказала киса, роясь в золоте. – Ну и где? Ну ты, чмошник, – она взяла кота за подбородок, и тот снова чуть не умер от счастья, – ты куда самые ценняки заховал?