Сакё Комацу - Японская фантастическая проза

— Да, да...— Профессор Тадокоро согласно кивнул головой.— Я понимаю...

— Ну, вот и хорошо, наконец-то...— Старик тяжело перевел дух.— Если так... больше ничего и не надо. Ведь вы... вы... для меня были... последней, самой трудной проблемой. Откровенно говоря, мне не хотелось оставлять вас с вашими мыслями. Да... это единственное, что меня мучило... как горький осадок на сердце... Но теперь... я вас послушал... и мне кажется, наконец-то я понял японцев... В японцах было для меня что-то, не поддающееся пониманию...

— Это... как же? — Тон старика заставил профессора Тадокоро задать этот вопрос чисто машинально, не вкладывая в него особого смысла.

Старик вздохнул. Помолчал. Потом чуть слышно прошелестел:

— Ведь я... не чистокровный японец...— Он снова замолчал, потом с коротким выдохом сказал: — Отец у меня... был китаец, монах...

Профессор ждал, что старик еще что-нибудь добавит, но он молчал.

— Ватари-сан...

Профессор Тадокоро, спохватившись, поднялся и, усевшись у изголовья постели, долго смотрел на старика, потом прикрыл его лицо брошенным на татами темно-фиолетовым шелковым кимоно. Ветер все сильнее задувал в комнату, кимоно трепетало. Тадокоро, спустившись в сад, принес несколько камешков и положил их на рукава разлетавшегося кимоно.

Потом он вновь уселся у изголовья старика и в печали сложил на груди руки.

Свист ветра захлебнулся в страшном грохоте, земля содрогнулась, где-то в особняке с треском лопнула стальная балка.

Пик событий пришелся на сентябрь.

Граничившие с безумием спасательные работы, продолжавшиеся между тайфунами, были полностью прекращены в конце сентября, когда при взрыве сразу погибли четыре отряда спасателей, а десантное судно, с трудом сумевшее взять на борт около ста человек, едва выйдя в море, попало под прямой удар тайфуна и затонуло.

Сикоку, почти на сто километров переместившись на юг, уже полностью был под водой. От Кюсю оторвалась южная его часть и, переместившись на несколько десятков километров к юго-западу, затонула. Западная Япония, отделившись от Хонсю у озера Бивако, закружилась, словно отсеченная голова Дракона, повернулась восточной стороной к югу и, продолжая погружаться в море, распалась на куски. В крае Тохоку гористый район Китаками нырнул под воду на сотни метров, а горная гряда Оу, расколовшись, продолжала извергать огонь и дым. Считали, что от Хоккайдо, возможно, останется над водой только пик Асахи.

Заключительный акт трагедии разыгрался в Центральном горном массиве гряды Канто, к которому уже никто не мог приблизиться. Здесь, не прекращаясь, происходили сильные взрывы — энергия, вызвавшая перемещения, рождала все новые и новые потоки тепла, а морская вода проникала в растрескавшиеся и расколовшиеся скальные массивы. Горы разрушались, взлетали на воздух, а весь массив продолжал перемещаться вдоль шельфа в морские глубины. Одно время береговая линия чуть поднялась. Но это было не более чем всплеск — то же происходит с тонущим судном: перед окончательным погружением оно заваливается на бок и один борт поднимается выше другого. А здесь сила слепого гиганта тянула остатки архипелага в бездонную пучину.

В кают-компании «Харуны», где располагался штаб Д-1, Наката по-прежнему был занят обработкой поступающих данных. И вот в какой-то момент он обнаружил, что делать больше нечего. Совсем. Конечно, ему еще предстояло «переварить» целую гору различных материалов, чтобы написать отчет и завершить его короткой фразой «конец операции», но никаких новых данных уже ниоткуда не поступало.

Вдруг он заметил на панели горящие буквы сообщения, переданного через спутник связи: «КОНЕЦ-Х, X-09.30.0000J».

Он провел ладонью по лицу, потрогал отросшую до груди бороду. Потом взял из пепельницы чей-то окурок, хотел прикурить, но нигде не мог найти спичек.

Вошел Юкинага — землисто-серое лицо, запавшие щеки, тусклые глаза.

— Ты все еще работаешь? — почти с возмущением воскликнул он.— Операция была прекращена еще в полночь. Сколько раз тебе повторять?!.

— Дай, пожалуйста, спички,— попросил Наката.— Значит, Японии больше нет? Утонула?

— Передавали по телевизору съемки с самолета. Тридцать минут назад произошел последний гигантский взрыв Центрального массива,— сказал Юкинага, протягивая Накате горящую зажигалку.— Он еще над водой, но сползание продолжается, так что не долго уже...

— «Не затонул еще “Тэйэн”...» — продекламировал Наката и с ожесточением затянулся.— Так, говоришь, операция закончилась...

— Уже восемь часов прошло...— Прислонившись спиной к стене, Юкинага сложил на груди руки.— Ты совсем не соображаешь?

— В конечном итоге сколько же человек вывезли?

— Не известно. Данных на конец августа еще нет.— Юкинага устало зевнул.— Сейчас по телевидению начнется передача обращения генерального секретаря ООН к народам мира и речь японского премьера. Посмотрим?

— А кому это... Какой толк речи слушать?

Загасив сигарету о пепельницу, Наката быстро встал.

— Конец. Конец. Вот как... Операция закончена... Выйдем на палубу?

Насвистывая мелодию «Ни дыма, ни облаков», Наката крупными шагами направился к коридору. Юкинага хоть и разозлился, но последовал за ним.

Палуба была освещена яркими лучами солнца. На воде не было ни пемзы, ни пепла, которые последнее время в изобилии плавали вокруг корабля. Море казалось черным, свистел ветер, «Харуна» шла со скоростью около двадцати восьми узлов.

Небо было голубое. Но казалось, что в глубине этой голубизны начинает оседать белесая муть.

— Жарко,— щурясь от солнца, проговорил Наката.— А солнце-то как высоко. Сейчас ведь утро?

— По японскому времени,— сказал Юкинага.— Вот уже четырнадцать часов, как мы повернули к Гавайям...

— Значит, не видно уже дыма Японии?

Из-под ладони Наката посмотрел на северо-западный горизонт, затянутый тучами. Не зная местонахождения «Харуны», Наката не мог определить, что это — облака или дым извержения.

— «Не затонул еще “Тэйэн”...» — опять сказал Наката шутовским тоном.

— Отдохнул бы, а? — хмурясь от его развязности, предложил Юкинага.— Никак, ты слегка тронулся...

— Итак, конец.— Наката облокотился о перила.— Нет больше Японского архипелага... Бай-бай в общем... Дай сигарету!

— Да, конец...— Юкинага протянул ему пачку.— И нашей работе тоже.

Зажав в губах сигарету, Наката смотрел на стремительно убегавшие волны.

— Да, работа...— пробормотал Юкинага.— Мне вчера Онодэра приснился. У меня все время такое ощущение, что он жив... А ты как считаешь?

Ответа не было. Потом Наката невнятно, сдавленным голосом пробормотал:

— Что-то... ужасно я устал...

Юкинага быстро обернулся. Огромное тело товарища бессильно висело на перилах. Сигарета, выпав изо рта, застряла в бороде.