Сакё Комацу - Японская фантастическая проза

— Послушай, Наката...

Когда испуганный Юкинага коснулся его плеча, тело сползло с перил и с шумом рухнуло на палубу.

Наката храпел, раскинув руки. Его широко открытый рот до самого горла освещало солнце.

Онодэре показалось, что он крикнул: «Жара! Здесь слишком жарко... Включите кондиционер... Нет, сначала холодного пива...»

Он приоткрыл глаза и увидел круглое лицо маленькой девочки. Она озабоченно смотрела на него.

— Болит? — спросила девочка.

— Нет, просто жарко.— Онодэра едва разомкнул губы — мешали бинты, покрывавшие все лицо.— Скоро ведь субтропики...

— Да, ну да...— сказала девочка, и ее глаза вдруг стали печальными.

— Связались с Накатой и Юкинагой?

— Пока нет.

— Нет еще... Ничего, наверное, скоро свяжемся,— сказал Онодэра.— Ведь все равно встретимся, как только прибудем на Таити. А знаешь, как хорошо на Таити! Правда, там еще жарче...

Лицо девочки расплылось и исчезло из поля зрения Онодэры. Опять задремав, он вдруг почувствовал на лбу что-то холодное.

— Ох, как хорошо...— пробормотал он.— Прохладно...

Онодэра снова увидел лицо девочки. Ее большие глаза были полны слез.

Неожиданно прояснилась память. Вулканы... извержения... Вертолеты... Рэйко... (Рэйко?)... Снег... Землетрясение... Рассыпающиеся горы... Раскаленный пепел, вулканические бомбы... а сверху течет лава, багровая тяжелая лава...

— Япония затонула? — испуганно спросил он, вспомнив все.

— Не знаю, но...

— Все равно... затонет,— пробормотал Онодэра.— Нет, уже затонула, наверное...

Он закрыл глаза, что-то горькое подступило к горлу, веки стали влажными от слез.

— Спи...— сказала девочка, вытирая слезы прохладным и нежным пальцем.— Тебе надо много спать...

— Да, буду спать...— кротко, как ребенок, сказал Онодэра.— Но мне жарко... Все тело жжет. А ты кто?

— Забыл? — Она грустно улыбнулась.— Я же твоя жена...

«Жена? — подумал Онодэра, вновь ощущая нестерпимый жар. Странно... Какая-то ошибка. Моя жена... ведь погибла... Жена, ладно уж...»

— Не можешь заснуть?

— Расскажи мне что-нибудь,— просительно произнес Онодэра.— Да, расскажи... Лучше сказку, чем песню... я всегда... давно еще засыпал под сказку...

— Рассказать...— Она озабоченно склонила голову.— Что же рассказать?

— Все равно... можно и печальное что-нибудь...

— Даже не знаю...— сказала девочка, ложась с ним рядом, но стараясь не касаться его забинтованного тела.— Вот моя бабушка... Она была родом с острова Ха-тидзё, с островов Идзу... Она вышла замуж и приехала в Токио. Но моя родина с материнской стороны на острове Хатидзё. Бабушка была большой мастерицей — ткачихой, знаешь хатидзёские ткани? Так вот, она убежала из дому с молодым человеком... Но бабушка всю жизнь тосковала по Хатидзё, и когда она умерла, ее прах погребли на Хатидзё. А я, когда была маленькой, несколько раз ездила на Хатидзё, на ее могилу... Не интересно?

— Нет, нет, продолжай...— сказал Онодэра.

— На острове Хатидзё есть одна легенда — «Сказ про Танабу», страшная и печальная история... В стародавние времена случилось на Хатидзё землетрясение, а потом цунами. Все жители погибли... Спаслась только одна женщина, Танаба. Она ухватилась за весло, и ее прибило волной к берегу, прямо к пещере. Это было очень давно, видно, в те времена суда еще не ходили на Хатидзё... И пришлось Танабе жить совсем одной в пещере на вымершем острове... Но эта женщина, Танаба, тогда была беременной. Она все больше полнела и вскоре в муках родила младенца. А младенец был мальчик... Танаба сама привела себя в порядок после родов, дала младенцу грудь и начала его растить. Я думаю, ей стало гораздо тяжелее жить, когда у нее появился ребенок... Но все равно Танаба его вырастила. Мальчик вырос и превратился в прекрасного юношу. Однажды вечером Танаба позвала сына и рассказала ему, как погибли все островитяне и как она осталась совсем одна с ребенком во чреве. Потом она сказала: «Нам с тобой придется сделать так, чтобы на этом острове вновь были люди. Ты подаришь мне ребенка, и я тебе рожу сестру, потом ты на ней женишься и народишь детей...» И она родила девочку... А сын ее женился на сестре, и их потомки размножились... Говорят, они и есть нынешние островитяне...

Пылая в лихорадке, Онодэра раскручивал клубок воспоминаний. Танаба... Остров Хатидзё... Острова Бонин... Холодное, мрачное морское дно...

— Какая страшная история, правда? Когда я ее в первый раз услышала, маленькой еще, мне стало очень грустно. Могила Танабы и сейчас... Нет, совсем еще недавно ее могила была на Хатидзё, у обочины дороги... Это груда крупной гальки с побережья острова, вся заросшая мхом. Кажется, никакой надписи нет. Маленькая такая могилка... И солнце играет на гальке... И ничего страшного нет, и посидеть у этой могилы даже приятно... Но там, в глубине... грустное, грустное... и страшное...

Девочка вздохнула, склонила голову.

— Знаешь, я ведь в детстве еще слышала эту легенду и давно ее не вспоминала. А теперь, после этого, вдруг вспомнила. С тех пор только и думаю про Танабу... Поразительная женщина... Но сейчас она словно дает мне новые силы. Ведь во мне тоже течет кровь островитян, пусть даже все погибнут, и я останусь одна, я все равно буду жить. Рожу ребенка, безразлично от кого, и выращу его. А если этот ребенок будет мальчиком, а муж мой куда-нибудь исчезнет, рожу от мальчика ребенка...

Онодэра тихо дышал во сне. Девочка осторожно, чтобы не разбудить его, спустилась на пол с качающегося спального места. Онодэра вдруг открыл глаза.

— Качка...

— Да? — испуганно оглянулась девочка.— Болит?

— Ага... Мы сейчас пересекаем Куросио южнее мыса Носима. Вот и качка...— невнятно сказал Онодэра.— Да, до Гавайев еще долго... Гавайи, потом Таити...

— Да,— сказала девочка дрогнувшим от слез голосом.— Ты уж потерпи и постарайся уснуть...

На некоторое время Онодэра затих, но потом вдруг совсем ясным голосом спросил:

— Япония затонула?

— Не знаю...

— Посмотри в иллюминатор. Еще должно быть видно.

Девочка неохотно подошла к окну.

— Видно Японию?

— Нет...

— Неужели уже затонула?.. Даже дыма не видно?

— Ничего не видно...

Вскоре Онодэра мучительно задышал во сне.

Девушка — это была Масуко — забинтованной культей правой кисти вытерла слезы.

Поезд стремительно несся на запад по холодным, скованным ранним морозом просторам Сибири. За окном была глухая, беззвездная ночь.

Этот странный человек появился у меня в один ясный майский день — вошел степенно, словно агент по продаже швейных машин.

Помнится, в тот день с запада дул легкий ветерок. Западный ветер дул с моря, и небо было необычайно чистое. Все дома разом распахнули настежь свои постоянно запертые окна и обнажились, словно торопясь поскорее смыть с себя смоговую грязь. К несчастью, я не могу сказать, чтобы мое душевное состояние было таким же безоблачным, как небо. У меня в комнате все обстояло иначе. Она задыхалась в клубах табачного дыма, однако окна были закрыты и наглухо завешены шторами, и освещала ее только настольная лампа.