Елена Асеева - Сквозь сон [СИ]

— С сиропом и на мой выбор.

— Спасибо, — ответил я, забирая у него стакан. Да тотчас принялся пить очень вкусный, слабогазированный и пахнущий клюквой напиток. А мой новый знакомый, между тем, вновь нажал на кнопку, и когда автомат в выехавший из него другой стакан налил клюквенного напитка, торопливо подхватил его, и, развернувшись ко мне, не скрываемо заинтересованно блеснул улыбкой, точно желающей смутить мою девочку.

Он и вовсе махом опустошил стакан, теперь даже не разворачиваясь и с затаенным любопытством (которое я, видимо, ощущал самой кожей) наблюдая за мной, пристроил его в полусферическую выемку. И немедля внутри автомата слышимо скрипнуло и сам стакан, крутнувшись по спирали, стал в отношении дна опускаться вниз, а сверху него образовалась, также провернувшись, алюминиевая плоскость.

— Разрешите представиться, я военюрист первого ранга милиции Ближик Гагар, — заговорил военный, стоило автомату поглотить и мой стакан. — Вы, меня извините, пожалуйста, но я наблюдал за вами с конечной, трамвайной остановки. У вас, что-то случилось? Мне показалось, что вы чем-то расстроены. Быть может, я могу вам помочь?

Справа от меня вновь проехали два трамвая один из города, другой навстречу ему. Хотелось сказать прогрохотали, но эти транспортные средства ездили крайне бесшумно. Впрочем, я перевел на них свой взгляд и даже повернул голову, так как допытливый взор милиционера, желал прямо-таки вскрыть мою черепушку, точнее голову Лины.

— Да, я расстроена ссорой с дедом… дедушкой, — поправился я, отвечая, и легонько вздрогнул так, словно ослабевшие в коленках ноги перестали удерживать тело Виклины. — Знаете, так бывает. Бывает, что необходимо одиночество. Нужно подумать, поразмышлять, — досказал я и вовсе, похоже, какую-то чепуху, всего-навсего желая отбрехаться. — У меня как раз такой момент в жизни. Поэтому я не поехала в университет культуры.

— Можете звать меня коротко Ближ, — сказал военюрист первого ранга милиции, с очевидностью понимая только, что мною озвученное состояние. И на его полные губы, чьи уголки были вскинуты вверх, набежала легкая грусть. Потому и сами уголки, ранее символизирующие улыбку, опустились вниз, вероятно, он хотел мне помочь, однако, был обязан действовать в каких-то законных рамках.

Рамках.

О! да, я оказался прав по поводу чувств, пробежавших по его лицу, которые не только согнали улыбку, но и придали цвету кожи Ближика легкие тона алого.

— И все-таки вы обязаны отправиться на занятия, — сказал он, то, о чем я итак догадался, говоря о тех самых рамках. — Как вас зовут?

— Виклина. Лина, — немедля отозвался я, и тотчас поперхнулся, потому как хотел сказать Линочка, приласкав, таким образом, мою девочку…

Мою девочку…

— Виклина, очень красивое имя, — произнес Ближик, и снова улыбнулся. Он теперь протянул мне навстречу руку, и мягко пожал пальцами касающуюся кожаных шорт ладонь, пройдясь заодно по запястью и браслету, в который были впаяны разнообразной цветовой гаммы круглые с ноготь бусины. Его пальцы остановились и подцепили золотую подвеску в виде перевернутой буквы «А», только с удлиненной вершиной, укрепленную в центре, слегка вздев ее, словно он хотел разглядеть знак.

«И без сопливых известно, что у моей девочки красивое имя», — жестко продышал я про себя и дернул руку в бок, вырывая из пальцев военюриста первого ранга удерживаемый символ, раздражаясь на проявленное им участие и явную заинтересованность. Он, впрочем, стоило мне дернуть руку, моментально опустил свою вниз, выпрямил корпус, и тесно свел ноги, приняв стойку смирно, а после сказал:

— Извините, меня Лина. Но я буду настаивать, дабы вы отправились на занятия в университет. Вы же знаете правила нашего общества, каждый должен быть при деле. Никто не имеет права избегать обязанностей и труда, — он совсем чуть-чуть дернул голову вниз, а вместе с ним взгляд, робко воззрившись в лицо Лины. — Я могу вас проводить до остановки. Трамвай номер семь, как раз делает промежуточную остановку на заводе Энергомаш, это в трех минутах хода.

— Лучше если мы дойдем до следующей остановки, административного центра города Молога, — немедля проронил я, и сам, поражаясь своему предложению и тому, что сумел запомнить название остановки. — Мой куратор знает, что я задержусь. Мне в городе нужно выполнить его задание, — это я дополнил, потому как увидел дрогнувшие черты лица милиционера.

Впрочем, не представляя себе каким образом могу выпутаться из созданной брехни про задание.

— А так это задание, — довольным голосом произнес Ближик и, так-таки, расцвел улыбкой, озарив свое с желтоватым отливом лицо. — Тогда, позвольте, проводить вас до остановки. — Он выждал не более десяти секунд и стеснительно добавил, — вы мне очень понравились.

Уже минут пять-семь я шел в сопровождении Ближика по городу Молога, чье название совпадало с названием провинциального городка средней полосы России, затопленного в сороковые годы двадцатого столетия Рыбинским водохранилищем. Не скрою, мне хотелось военюриста первого ранга милиции послать…

Туда, куда Макар телят не гонял…

А может и дальше…

Но потом я подумал, что не имею права подводить Лину присущей грубостью, и, скрипя сердцем, нейронами мозга или душой согласился, чтобы он меня проводил, чем самым его крайне обрадовал.

Пешеходная дорожка к этому времени практически опустела, редко удавалось заметить отдельно идущего человека. Только в таком случае он не спешил, хотя нельзя было сказать, что шел вразвалочку. Видимо, рабочий день уже и, наконец-то, начался, впрочем, трамваи продолжали курсировать по улицам, только с меньшим количеством людей внутри салона. Сам город к этому моменту наполнился бряцанием, гудением, лязгом и даже треском. Хотя звуки воспринимались достаточно удаленно, а может всего-навсего тихо. Лишь немного погодя, я понял, почему стали различимы данные звуки, просто прежде звучавшая музыка стихла. В городе не было слышно обыденного мне гула от движения автомашин или сирен спецтехники. Да и грузовые машины появлялись не так часто, и в основном они не направлялись в центр города, а сворачивали в ближайшие переулки, которые (как я видел) исполняли роль въезда на территории заводов, окруженные с двух сторон самими корпусами зданий. Главным образом это были грузовики с небольшой грузоподъемностью, с цельнометаллическими, желтыми кузовами типа фургон вагонный и распашными задними дверями.

Яркие лучи звезды Усил так мощно наполнили улицы города, точно отразившись от ровного и явно помытого полотна дороги, сверкающих рельс, кирпичных каркасов зданий и затемненных стекол. В их переливах над крышами здания проступали разноцветные полосы, на вроде радуги, голографического изображения, где сами оттенки красного, оранжевого, желтого, зеленого, голубого, синего и фиолетового медленно двигались, одновременно, перемещая на себе символы, скорей всего, указывая название того или иного учреждения, завода. Походу эта дуга воспроизводилась или проецировалась на незаметные для глаз экраны, потому как смотрелась какой-то плавающей вдоль крыши и видимой со всех сторон, создавая эффект присутствия. Впрочем, не затемняя саму голубую даль небосвода.