Елена Асеева - По ту сторону Солнца [СИ] [книги 1 и 2]

А миг спустя в воздухе, отразившись от ряби воды, сверкнули несколько бело-голубых горящих луча, один из которых надвое рассек держащего в клюве, юного авгура, огняника, а два других пролетели мимо, немедля остановив щелкающий вблизи клюв другого животного.

Тот огняник каковой схватил Камала Джаганатха внезапно дернулся вперед, ибо горящий луч, врезавшись в тело, покрытое золотистой чешуей, явственно рассек его на две части, единожды растворяя плоть до состояния вязкой субстанции коричневатого цвета. Верхняя часть тела с головой, и удерживаемым в клюве ссасуа теперь и вовсе рывком съехала вперед и повалилась вниз, плеснув во все стороны медной кровью. Огняник еще несколько раз дернулся, выпучивая свои желтые глаза и выхаркивая из открывшегося клюва коричневую вязкую субстанцию, а после как-то разком замер. Тем не менее, так и не сняв с нижней челюсти голень Камала Джаганатха.

От удара об каменную поверхность береговой линии в теле ссасуа на немного снизились конвульсии, ослабли мышцы в позвоночнике, и на лице, однако, мощной болью переполнился сам диэнцефалон. Внутри головы теперь не просто болело, а еще и пекло, ощутимо стал сокращаться сам диэнцефалон и соударяться с черепной коробкой, натягивая сосуды, жилы, нервы. Мокрая ткань аварану и комбинезона, видимо, сейчас спасала тело от высыхания, ибо выплеснувшаяся и мгновенно испарившаяся слизь теперь сухостью связала открытые участки кожи.

Россыпь длинных бело-голубых лучей неожиданно пролетели над лежащим на спине Камалом Джаганатхом, точно вылетев из стены из каковой выбивалась вода, и, направились в сторону огняников. Отчего сама пещера также мгновенно наполнилась щелканьем клювов животных, шорохом их ползущих тел и хриплыми стонами умирающих собратьев (определенно, указывая на внезапно подключившийся слух у принца). Тело юного авгура ощутимо подпрыгнуло на месте вверх (совсем на немного), и теперь он уловил легкую вибрацию каменной неровности берега, судя по всему, от ступающих по нему ног и изгибающихся тел. И тотчас в шаге от Камала Джаганатха, выплевывая из открытого рта медные массы крови, упал еще один огняник. Изогнув шею и уткнувшись в поверхность берега загнутым кончиком верхней челюсти, он вывалил изо рта с раздвоенным кончиком широкий ярко-багровый язык. Какой-то срок, все еще продолжая чуть-чуть сотрясаться в предсмертных конвульсиях.

А возле Камала Джаганатха опять же стремительно, возникнув, опустился на присядки ФирунКибв Зубери, и беспокойно заглянув в лицо, вопросил:

— Ваше высочество, что с вами? Вы ранены?

— Фантасмагория, — еле-еле выдавил из себя принц, ощущая как края рта вновь стала сводить корча, а перебой сердец дробью отозвался в легком, сделав дыхание надрывным.

— Чем я могу вам помочь? — едва долетело до слуха юного авгура взволнованное поспрашание императора и на его круглом, широком лице задрожали не только тонкие, блекло-алые губы, но и заходили ходуном скулы покрытые щетиной. Он внезапно резко вскинул правую руку вверх и выстрелил из уидхи вправо, отчего пространство пещеры сразу наполнилось верезгом боли и страхом, отозвавшимся, по-видимому, в самой голове ссасуа. Возникший над сидящим императором ДьюбФфамб, впрочем, послал из зажатых в обеих руках уидхи сразу порцию бело-голубых лучей и звуковые волны, от которых не только громко завизжали огняники, наполняющие берег пещеры, но и тягостно вздрогнул (именно вздрогнул) внутри головы диэнцефалон Камала Джаганатха. Каковой снова принял на себя панику, возникшую в мозгах всех разом животных, жаждущих покинуть данное опасное место, и, одновременно, не в состоянии куда-либо отсюда сейчас улететь.

— Мне нужно время, — наконец отозвался принц, и тягостно задрожала его кожа, будто была объята ознобом лишь она одна. — Попробую погасить фантасмагорию. Вы, Кибв меня не трогайте и укажите ДьюбФфамбу, абы он не стрелял из звукового уидхи, это вызывает панику в огняников и я ее ощущаю.

ФирунКибв Зубери немедля крикнул прикрывающему его спину людоящеру прекратить стрелять звуколокационными лучами, а сам поднялся на ноги. Он торопливо обошел лежащего юного авгура, тем самым прикрыв его и с другой стороны.

Камал Джаганатх промеж того сомкнул веки, сначала верхние, после нижние и замер. Острая боль наполняла не только его диэнцефалон, раненную левую ногу, левое плечо, но и обожженные правые пальцы, судорога не прекращала крутить мышцы в туловище и конечностях. Однако юный авгур глубоко вздохнул через рот, проталкивая через надрывно дрожащее легкое воздух и степенно выпуская его через обе ноздри, расслабился, отдаваясь во власть диэнцефалона, доверяя ему собственный организм, осознавая, что сейчас лишь он может спасти от боли и как итог неминуемой гибели. Не более пяти-десяти секунд того расслабленного состояния и диэнцефалон воспроизвел поучения Аруна Гиридхари, не просто воссоздав его бархатисто-нежный голос, но и в дымке явив черты благородного лица, с голубо-алыми радужками глаз в которых находились черные овально-растянутые вдоль век черные зрачки.

— Подчинитесь, отдайтесь боли, доверьтесь правлению вашего диэнцефалона, голубчик, — увещевая проколыхался голос негуснегести, и, кажется, его мягкие руки огладили сверху вниз все изболевшееся тело ссасуа. — Засим глубокий вздох через рот и со степенным выдохом через обе ноздри, единожды полученную фантасмагорию протягиваете по телу снизу вверх. Сворачивая итожец на собственных глазах.

Голос Аруна Гиридхари потух, испарилось и само лицо, однако, осталась словно прочерченная подушечками его пальцев линия на теле. Пригасившая и саму боль, судороги мышц, сведя все дотоль испытанное в единую тончайшую полосу — линию.

Еще, вероятно, не более нескольких секунд и диэнцефалон Камала Джаганатха (действуя в указанном направление) отобразил начальную точку фантасмагории в виде большой рубиновой пятиконечной звезды, возникшей единой картинкой, пропуская ее по начертанной линии снизу вверх. Завершая ее итоговыми словами Аруна Гиридхари «абы Камал Джаганатх слишком независим, чувствителен и волен в собственных предпочтениях» на собственных сомкнутых глазах.

Растворившаяся в линии фантасмагория, зримо перекрасила ее с зеленоватого тона в рубиновый, а после вроде как впиталась в саму плоть, степенно разойдясь по кровотокам, мышцам, скелету, мясу. Окутывая со всех сторон и этим самым гася какую-либо боль, судороги, вновь ощутимо исторгая на кожу слизь, нормализуя биение сердец и дыхательный процесс единственного легкого.

Посему уже в следующий момент осознания себя, которое не длилось привычным отключением, Камал Джаганатх понял, что фантасмагорию он сумел распределить правильно. И хотя кругом него все поколь щелкали клювы огняников и слышались сиплые, приглушенные их переговоры, напитанные страхом при виде людоящеров, диэнцефалон воспринимая данные мысли, более не был наполнен болью, всего-навсего тугой усталостью. У принца если и болели так это обожженные пальцы на правой руке и левое раненное плечо. К удивлению юного авгура не отзывалась какими-либо болевыми ощущениями прокушенная в голени левая нога, вроде и не было нападения огняника.