Джеймс Блиш - Рассказы [компиляция]

Свет померк ещё больше вслед за отдалённым механическим грохотом. Мои глаза отвратительно болели, и я понял, что должен принять ванну; я чувствовал зуд. Буквы к этому времени стали настолько плохо видны, что выглядели так, будто их напечатали пеплом; целые строки я просто не мог прочитать — у меня начиналась головокружительная боль. Чёрт бы побрал Ателинга и его гипнотические трюки!

КОРОЛЬ: Вы нашли Жёлтый Знак? Вы нашли Жёлтый Знак? Вы нашли Жёлтый Знак?

НЕЗНАКОМЕЦ (кричит): Я Призрак Истины!

Трепещи, О Король в лохмотьях!

КОРОЛЬ: Призрак Истины будет повержен. Волны лохмотьев Короля должны скрыть Ихтилла навсегда. Что касается тебя, Хастур…

ВСЕ: Нет! Нет, нет!

КОРОЛЬ: А что касается тебя, мы говорим тебе это; страшно попасть в руки живого бога.

(НЕЗНАКОМЕЦ падает, а все остальные медленно опускаются на землю вслед за ним. КОРОЛЯ теперь можно увидеть, хотя и смутно. Он величественно стоит на балконе. У него нет лица, и он в два раза выше человека. Он носит заостренные туфли под своими изодранными, фантастически окрашенными одеждами, и шёлковая лента, кажется, свисает с заостренного кончика его капюшона. За своей спиной он держит перевёрнутый факел с изогнутым и украшенным драгоценными камнями стержнем. Факел излучает дым, но не светит. Некоторым Король кажется крылатым; другим-с ореолом на голове…Эти детали для зрителей; КОРОЛЬ никогда не должен быть достаточно видимым, чтобы рассмотреть его. За его спиной Каркоза и Озеро Хали исчезают. Вместо них появляется огромный скульптурный щит, по форме напоминающий двусторонний топор из оникса, на котором золотом нарисован Жёлтый Знак. Остальная часть сцены постепенно темнеет, пока, в конце концов, в качестве освещения не остаётся только разлагающееся тело НЕЗНАКОМЦА, фосфоресцирующее синим цветом).

КОРОЛЬ: Я связал Ихтилла, и Призрак Истины повержен. (Понизив голос): Отныне древняя ложь будет править как всегда… Теперь. Кассильда!

(КАССИЛЬДА беззвучно поднимается на колени).

КОРОЛЬ: Истина обещала тебе Династию, и поистине ты будешь иметь династию. Королевство Хастур было первым во всём мире, и управляло бы миром, за исключением того, что в Каркозе этого не хотели. Следовательно, после этого Хастур и Алар разделились; но те, кто в Аларе, послали вам Призрака Истины из Альдебарана, и всё было потеряно; вместе вы забыли Завет о Знаке. Теперь есть многое, что нужно отменить.

НОАТАЛЬБА (слабым голосом): Как, Король, как?

КОРОЛЬ: Отныне Хастур и Алар будут разделены навсегда. Вечно будешь бороться за господство и в горькой крови стремиться претендовать на высшее: во плоти или будучи призраком, чёрной или белой. В своё время, когда повернутся звёзды, эта борьба закончится; но не сейчас; о, нет, не сейчас.

КАССИЛЬДА (шёпотом): А… до тех пор?

КОРОЛЬ: До тех пор Каркоза исчезнет; но я говорю вам сейчас — моё правление вечное, несмотря на Альдебаран. Имейте в виду. Также будет обещано: Тот, кто победит в этой войне, будет моим — могу ли я быть честным? — наследником, и так вернётся династия. Но подумайте: вы уже владеете миром. Самый важный вопрос: вы можете править им? Вопрос является подарком. Король в Жёлтом даёт его тебе в руки, чтобы удержать… или выпустить. Выбирайте, ужасные дети.

НОАТАЛЬБА (слабым голосом): Вы Король и самый добрый. Мы благодарим вас.

КОРОЛЬ: Вы благодарите меня ? Я живой бог! Подумай о себе, жрец. Есть цена, я ещё не указал и половины её.

(Все ждут, окаменев).

КОРОЛЬ: Цена: постоянно носить Маску.

(Молчание).

КОРОЛЬ: Вы меня не понимаете. Я объясню это один раз, и не более того. Хастур, ты присоединился к Бледной Маске и носил её. Это та самая цена. Отныне все в Хастуре будут носить Маски, и под этим знаком будут известны. И война между людьми в масках и обнажёнными будет вечной и кровавой, пока я не приду снова… или не приду.

(НОАТАЛЬБА встаёт на колени).

НОАТАЛЬБА: Несправедливо, несправедливо! Именно Алар изобрел Бледную Маску! Альдон…

КОРОЛЬ: Почему я должен быть справедливым? Я живой бог. Что касается Альдона, он отец всех вас. Это цена: носить Маску.

ВСЕ: О!

КАССИЛЬДА (горько): Не на нас, о Король; не на нас!

ВСЕ: Нет! Помилуйте! Не на нас!

КОРОЛЬ: Ихтилл!

Ихтилл!

Ихтилл!

(КОРОЛЬ исчезает, а вместе с ним его трон. Гиады и Каркоза снова становятся видны сквозь ограждение балкона. Разлагающаяся масса, которая была НЕЗНАКОМЦЕМ, поднимается медленно и неуверенно. РЕБЁНОК выбегает из толпы и, схватив НЕЗНАКОМЦА одной мягкой рукой, выводит его на улицу через балкон вслед за КОРОЛЁМ. Когда они выходят, раздается низкий смешанный стон).

КАССИЛЬДА (стоя и широко раскинув руки): Не на нас! Не на нас!

КОРОЛЬ (за сценой, издалека, исчезающий): Что?! Вы думали быть людьми до сих пор?

НОАТАЛЬБА: А если мы сейчас…

Свет полностью погас — и давно пора — я был настолько истощён, что буквально заболел. Странные звуки звенели в моей пульсирующей голове; иногда мне казалось, что я слышу, как произносятся строки из пьесы, как будто в эхо-камере, а иногда я слышал пение. Иногда также откуда-то из глубин дома доносился громкий вой; я вспомнил, что у Ателинга жили кошки, хотя я не видел ни одной за сегодняшний вечер. А грохот под землёй стал непрерывным, словно камни медленно и бездумно измельчались в порошок.

Ателинг победил — из-за внушения или алкоголя, я не мог сказать, но мне не удалось дочитать «Короля в Жёлтом» — и что еще хуже, гораздо хуже — я чувствовал себя настолько грязным, что едва мог прикасаться к своему телу; я почернел, словно лежал в куче сажи; мои кольца врезались мне в пальцы, в ушах сидели личинки, и оглохший, онемевший, ослепший, потерявший обоняние и чувствительность, изобличённый, я развалился во вселенной слизистых шафрановых тряпок.

Я проснулся от вспышки болезненно-жёлтого солнечного света с ощущением, что меня вот-вот обнаружат, с самым невыносимым для меня симптомом похмелья. На окнах не было ни занавесок, ни штор, что усугубляло ситуацию; независимо от того, насколько недавно я переезжал в новое место, обустройство спальни для меня являлось самым первейшим делом.

Затем я понял, что Ателинг стоял надо мной, в той позе, которую он принимает, когда думает, что собирается проиграть спор. Он выглядел нелепо и неловко в короткой ночной рубашке из красной фланели и в красной ночном колпаке с кисточками. Билл протянул мне высокий стакан с красным напитком.

— «Кровавая Мэри», — кратко сказал он. — Завтрак будет внизу через некоторое время. Где ты остановился?

Я смущенно огляделся. Страницы в пластиковых пакетах оказались разбросаны по всему полу между кроватью и окном. Встав и опасаясь головокружения, я начал поднимать их и складывать на тумбочке, немного поморщившись от резких царапин на дереве, сделанных уголками страниц.