Дональд Уэстлейк - Рассказы [компиляция]

Какая дичь — подумать такое о Джеральде! Но поскольку я не могла отделаться от этих мыслей, то в конце концов решила, что единственно возможный способ для меня — это попытаться найти подтверждение тому, что он говорил о себе, и тем самым снять возникшие подозрения.

Биржевой маклер в Олбени, Нью-Йорк, сказал он. Я тут же стала звонить старому приятелю моего первого мужа, бывшего маклером в Бостоне, и попросила его разузнать по возможности, работал ли в Олбени за последние пятнадцать — двадцать лет биржевым маклером человек по имени Джеральд Фолкс. Он сказал, что с легкостью это проверит по своим каналам и перезвонит. И перезвонил, сообщив, что таковой личности нигде не числится!

Однако я все еще отказывалась верить. Торопливо одевшись, я поспешила прямиком в телефонную компанию, где, что-то отчаянно наврав про генеалогические увлечения, ухитрилась отыскать старую телефонную книгу по Олбени, штат Нью-Йорк. Я знала, что для справочных целей в головном офисе компании хранятся телефонные справочники разных крупных городов, но не была уверена, что у них сохранились экземпляры такой давности. Наконец служащая вынесла мне телефонный справочник по Олбени 1946 года, пыльный и потрепанный, но целый.

Никакого Джеральда Фолкса не было ни в одном разделе справочника — ни среди домашних, ни среди рабочих телефонов.

Так. Значит, это правда. Теперь я поняла метод Джеральда. Подыскивая очередную жертву, он просматривал генеалогические издания в поисках женщин, которые пересекались с ним по его родственным связям. Затем он встречался с нею, быстро разузнавал, вдова ли она, подходит ли по возрасту, достаточен ли банковский счет, — и начинал ухаживать за ней.

Я подумала, что он совершил первую в своей жизни ошибку, воспользовавшись Эуфимией Барбер в качестве предлога для знакомства. Не знаю, понимал ли он, что следы Эуфимии могут привести к нему самому. Разумеется, никто из шестерых, написавших мне, не догадывался об ее подлинной роли, зная лишь об одной свадьбе и смерти.

И что мне делать теперь — сидя на заднем сиденье такси на обратном пути, я совещалась сама с собой.

Конечно, я испытала сильный шок и страшное разочарование. Как я встречусь с Томом, с другими детьми, с друзьями, которым уже успела сообщить радостные вести о предстоящем бракосочетании? И как смогу я вернуться к своему прежнему тусклому существованию, в которое Джеральд внес столько радости?

Может, позвонить в полицию? Сама-то я не сомневалась в своих выводах, но сумею ли убедить кого-то еще?

И тут я приняла решение. А приняв его, почувствовала себя лет на десять моложе, фунтов на десять полегче и не такой уж глупой. Поскольку, надо сознаться, происшедшее нанесло ощутимый удар моему достоинству.

В общем, решение было принято, и я вернулась к себе радостная и счастливая.

Итак, мы поженились.

Поженились? Да, конечно. А почему бы и нет?

Потому что он будет пытаться убить меня? Ну, разумеется, будет. Собственно, он уже пробовал — раз шесть.

Но Джеральд очутился в крайне невыгодном положении. Он не мог просто убить меня в открытую. Надо, чтобы убийство выглядело как естественная кончина, ну, на худой конец, несчастный случай. То есть ему приходилось быть дьявольски хитрым и строить козни так, чтобы никто ничего не заподозрил.

И здесь крылась причина его неудач. Я ведь была предупреждена, а значит, вооружена заранее.

И что я на самом-то деле теряла? В семьдесят три года — много ли мне еще осталось? А как, оказывается, насыщена может быть жизнь в таком возрасте! Особенно в сравнении с прошлым, до появления Джеральда! Ежечасно ощущать привкус смертельной угрозы, играть в кошки-мышки, обмениваясь ударами и контрударами, — что может быть еще восхитительней!

А потом, конечно, очаровательный и приятный супруг. Джеральду приходилось быть приятным и очаровательным. Он никогда не мог позволить себе не согласиться со мной — ну, в крайнем случае, слегка, так как не мог допустить, чтобы я покинула его. Он старался не дать мне никакого повода заподозрить его. Я не заговаривала с ним ни о чем подобном, и он считал, что я ни о чем не догадываюсь. Мы вместе ходили на концерты, в музеи и театры. И Джеральд всегда был исключительно внимательным кавалером — лучшего спутника трудно и желать.

Конечно, я не могла позволить ему приносить мне завтрак в постель — как он хотел. Нет, сказала я ему, в этом отношении я старомодна и убеждена, что кухня — это женское дело. Бедняга Джеральд!

И еще мы не путешествовали, сколько бы раз он ни предлагал.

А еще мы закрыли второй этаж нашего дома, так как я сочла, что нам двоим вполне просторно и на первом, а чтобы карабкаться по ступенькам, я немного старовата. Конечно, ему ничего не оставалось, как согласиться.

Тем временем у меня обнаружилось другое хобби, о котором Джеральд ничего не знал. Путем осторожных расспросов и тщательного изучения генеалогических материалов, а также пользуясь именами из джеральдовского семейного древа, я постепенно составила новый вид оного. Не фамильного, нет. В шутку его можно было бы назвать древом повешенных. Это список жен Джеральда. Вместе со своими генеалогическими материалами я завещаю его бостонской библиотеке. Если в конце концов Джеральду повезет, то-то удивится хранитель-библиотекарь, разбирая мои бумаги! Да и Джеральд удивится не меньше.

А, вот и он, подъехал в новом автомобиле. Опять собирается позвать меня проехаться с ним.

Только я не поеду.

Мистер Гендерсон призвал меня в свой кабинет только через три дня после моего возвращения на Землю. Это походило на поощрение — обычно разъездным агентам Танжерской всеобщей страховой корпорации не дают задерживаться на базе больше тридцати шести часов.

Гендерсон энергично потряс мне руку. Это означало, что он доволен моим отчётом и явно собирается подсунуть ещё какое-нибудь запутанное дело. Радости мало. У меня даже мелькнула мысль, не вернуться ли назад, в отдел по расследованию краж и пожаров. Но я тут же подавил это желание. Хотя здесь мне и приходилось копаться в ворохе бумаг, одна бессмысленнее другой, зато правление безропотно оплачивало все непредвиденные расходы.

Я устроился в кресле, и Гендерсон начал:

— Вы хорошо поработали на Луне, Стентон. Вам удалось сэкономить для компании значительную сумму.

Я изобразил на лице скромную улыбку.

— Благодарю вас, сэр.

А про себя подумал, что компания вполне могла бы выделить из этой самой суммы некую толику для парней, которые ради неё гоняют к чёрту на кулички.

— На этот раз, Джед, вам понадобится весь ваш нюх, — продолжал Гендерсон, вперив в меня пронзительный взор (насколько это позволяла его круглая физиономия). — Вы знакомы с системой выплаты пенсий лицам опасных профессий?