Терри Биссон - Рассказы

— Умные подделки, — ответил я.

От ворот узкие «улицы» между гробницами расходились в трех направлениях. Я пытался решить, откуда начать поиски, когда запищал мой сотовый.

— Джек Вийон, детектив по сверхъестественным делам.

— Убейте меня… — Человеческий голос, хриплый, сонный шепот.

— Кто говорит?

— Дерево…

Клик. Отбой.

— Кто это был? — спросила Пранг.

— Мое озарение, — ответил я, складывая телефон.

На кладбище росло только одно дерево, громадный живой дуб в гирляндах испанского мха. Гробница под ним была распахнута — явно силой. Железная дверь сорвана с петель. Два обезглавленных трупа лежали снаружи, одетые в сгнившие лохмотья, сваленные в мерзкую переплетенную кучу. Они были такие старые и иссохшие, что уже не пахли. Головы валялись поблизости, обе безглазо смотрели в небо.

Однако мертвые тела, даже безголовые, меня не интересовали. Из гробницы торчали две гигантские трехпальцевые ноги, направленные в небо.

Мы нашли Enorme.

Вместе с Пранг я подобрался поближе и дотронулся до трехпальцевой ступни, потом пощупал толстые, короткие ноги, обе гладкие, словно полированный гранит, и холодные, как любой камень.

Свет в гробнице был тусклым. Статуя лежала на боку между двух открытых гробов, источников, я уверен, трупов, валявшихся снаружи. Запах стоял более мерзкий, хотя и слабый. Большие каменные глаза тупо смотрели прямо перед собой.

Я потрогал волчье рыло Enorme. Камень. Холодный мертвый камень.

— Что теперь? — прошептала Пранг.

— Вы разыскали вашу украденную собственность, — ответил я. — Теперь мы позвоним Уорду и доложим. Тогда все будет законно.

— Теперь вы верите? — спросила Пранг, когда мы направились обратно в музей, проследив, как креатуры Уорда опылили всю прилегающую зону в поисках отпечатков пальцев, как хранители кладбища прибрали и заперли гробницу, а музейная команда погрузила Enorme на платформу грузовика.

— Нисколько.

— Древняя статуя, оживающая в полнолуние. И убивающая! Если это не сверхъестественное, то что?

— Ничего, — ответил я. — Нет ничего сверхъестественного. Всему есть естественное, научное, материалистическое объяснение. Вы когда-нибудь читали Артура Конан-Дойла или Эдварда О. Вильсона?

— Я думала, вы детектив по сверхъестественным делам! — сказала она, прикуривая новую сигарету «Кэмел» от последней скончавшейся. — Я поэтому наняла именно вас.

— Здесь Нью-Орлеан, — ответил я. Мы следовали за платформой по улицам в сторону музея. Никто не обращал ни малейшего внимания на громадную каменную гаргулью на платформе грузовика. — Всем надо иметь какую-то специализацию, и чем причудливей, тем лучше. Кроме того, я же вернул вашего Enorme, не так ли?

— Да, но только это снова произойдет. Прошлая ночь была только цветочком, а полнолуние — сегодня.

— Хорошо, — сказал я, — я буду там и послежу. Скажите Уорду, что музей обеспечит собственную охрану.

В кабинете Пранг мы обнаружили ожидавшего нас тощего, как поручень, черного мужчину в костюме от Кардена.

— Боден, — представился он, протягивая руку. — Le Louvre.

— Добро пожаловать в Нью-Орлеан, — сказала Пранг. — Что вы нам можете сказать?

— Фотографии весьма интересны, однако заключение по ним сделать нельзя, — ответил Боден. Он достал небольшое устройство размером и формой с мой сотовый телефон. — Я проведу квантовое магнитное сканирование и тогда мы узнаем точно.

К счастью, новое окно еще не было вставлено, так что Enorme можно было краном занести в музей и уложить на столе. Наступал уже вечер, когда рабочие установили окно и удалились.

Пранг вышла за сигаретами, пока Боден сканировал Enorme своим устройством. Я воспользовался возможностью впервые хорошенько осмотреть статую, которую был нанят разыскать и охранять. Она была сделана из какого-то гладкого камня, и кроме своей величины — около восьми футов в длину — в ней ничего особенного не было. Лежа она выглядела не столько средневековой гаргуйлей, сколько детской идеей монстра. У нее были большие пустые глаза, короткие руки, толстые ноги с громадными когтями и два ряда каменных «зубов», вроде акульих. Она казалась майянской, смутно европейской и даже чуть-чуть восточно-индийской. Она обладала чертами любого воображаемого монстра, из любой части мира.

Боден согласился с моей оценкой.

— Três gènerique, — сказал он. — Если б она не была сделана из этого странного камня, которого нигде нет в Мексике, она вообще не представляла бы интереса. И ее возраст…

— А что с возрастом?

— Если верить сканеру, статуе в ее нынешней форме почти полмиллиона лет — таков возраст камня, из которого она высечена! Это, конечно, какая-то квантовая ошибка — слишком мало для камня, и слишком много для искусства. Прямо сейчас идет перекалибровка в Париже. — Он поднял вверх сканер и гордо улыбнулся. — У него круглосуточная связь через спутник, как у GPS.

Я сделал вид, что впечатлен, потому что он, очевидно, этого хотел, но удивлен я не был. Мы все живем в очень маленьком мире. Слишком маленьком для привидений.

Наступала ночь. Я достал свой верный мобильник и заказал пиццу с пепперони.

— Пепперони? — вернулась Пранг.

— Луна не взойдет прежде полуночи, — сказал я. — Если я остаюсь на ночь, вы оплачиваете расходы. А я не ем пиццу всухомятку.

— Сделайте пепперони с одного боку, а грибы с другого, — сказала Пранг, разрывая зубами новую пачку «Кэмел». — Я вегетарианка.

В настоящей истории о частном детективе это стало бы началом неправдоподобного романа, но жизнь, по крайней мере моя жизнь, слишком хороша для подобного развития. Боден вернулся в свой отель (все еще страдая от временного лага), а Пранг и я приютились в уголке лаборатории, где техники в перерывах смотрели телевизор, там мы ели пиццу и смотрели вечерние новости, которые, к счастью, еще были свободны от Enorme.

— Благодарите Уорда, — сказал я. — Он не хочет, чтобы пресса прохаживалась по делу, пока не сможет показать им подозреваемого.

— Почему между вами трения? — спросила она.

— Я работал копом восемнадцать лет, — ответил я. — Специалистом по заложникам. У нас произошел инцидент, когда директор школы свихнулся и взял в заложники третьеклассников. Я почти договорился, что он отпустит детишек, когда вломился Уорд и открыл пальбу. Погибло четверо детей и учитель. Я проломил стену умолчания и написал формальную жалобу.

— Но Уорд еще здесь.

— А я нет, — сказал я. — Вот и думайте. И передайте пиццу.

Пранг заняла кушетку, я устроился в кресле.

Мне не хватало моего «Джима Бима», но по ТВ шел Чарли Роуз, что почти так же прекрасно заставляет вас спать. Это был повтор — Стивен Джей Гулд говорил о сложности эволюции. Моя любимая тема.