Терри Биссон - Рассказы

— Майя о роботах не знали, — сказал я. — Разве не Артур Кларк заметил, что любая достаточно продвинутая технология выглядит как магия?

— Это сказал Жюль Верн, — вмешался Боден. — Но я вынужден признать, что ваша теория соответствует фактам. Париж сообщил, что «камень» — это разновидность какой-то кремниевой субстанции с переплетенными молекулами, которые позволяют ей в одно мгновение переключаться из твердого состояния в гибкое.

— Synthetique? — сказал я, копаясь в своем цыпленке provençale.

— С вашей теорией робота, озарением или чем-то другим есть одна большая проблема, — сказала Пранг. — Помните, возраст Enorme — полмиллиона лет.

— Между 477 и 481 тысяч, — сказал Боден, проверив свой сканер.

— Именно! — сказала Пранг, отталкивая прочь тарелку и закуривая «Кэмел». — Никто не мог построить робота так давно!

— Высечь статую тоже никто не мог, — заметил Боден. — По крайней мере, никто на Земле.

— Именно, — сказал я.

— Боюсь, здесь курить нельзя, — сказал официант.

— Внеземная? — сказала Пранг, выдувая кольцо дыма в форме летающей тарелки. — Пришельцы? Это еще хуже. Теперь мне нужен детектив по делам научной фантастики!

— У вас уже есть один, — сказал я. — В сверхъестественное я никогда не верил. А верю в реальный мир и, как сказал Шекспир: «Есть многое на Небе и Земле, что нашей философии лишь снится».

— Это сказал Вольтер, — сказал Боден. — Но ваша точка зрения выражена хорошо.

— Вы оба слишком насмотрелись «Star Track», — сказала Пранг, выписывая чек. — Но чем бы ни был Enorme, я хочу найти его и вернуть. Что скажите, если мы прокатимся?

Служитель на автостоянке подвел большой «БМВ» и с видимым сожалением вернул ключи.

— Откуда начнем? — спросила Пранг, рванув прямо с обочины (я закрыл глаза). — Есть озарение?

— Нет, — ответил я. — Сомневаюсь, что Enorme станет снова прятаться на кладбищах, если только…

— Если только он не захочет быть найденным, — закончил фразу Боден.

В машине Пранг зазвонил телефон.

— Пранг, слушаю.

— Да, найдите… Убейте меня…

Я ткнул телефонный переключатель:

— Где ты? Ты проснулся?

— Нет, я вижу сны…

— Где ты? — переспросила Пранг.

— Город, город мертвых… — Голос таял. — Пожалуйста, убейте меня… прежде чем я проснусь…

Клик. Отбой.

— Город мертвых. Большая помощь! — сказала Пранг. — В Нью-Орлеане больше двадцати кладбищ только в границах города!

Телефон снова зазвонил.

— Пранг, слушаю. Это ты, Enorme?

— Держите свои мнения при себе, — недовольно сказал шеф Уорд. — Где вы находитесь, Пранг? Я услышал, что ваша статуя снова исчезла?

— Я в поездке, но она вас не касается, — сказала Пранг. — И не надо тревожиться о статуе. Все под контролем.

— У нас десять телефонных звонков от людей, которые видели ее шагающей вверх по Рампарт-стрит незадолго до рассвета. Пранг, что это за штука? Какой-то монстр? Не этого ли убийцу мы разыскиваем?

— Не говорите глупости, Уорд. Это просто статуя.

— Мы оповестили все посты: огонь вести на поражение.

— Вы не можете так! Это собственность музея!

— Укравшая сама себя? В чем дело, Пранг? Какой-то фокус со страховкой?

— Отключайтесь! — прошептал Боден.

— Что?

— Боден прав, — прошептал я. — Уорд пользуется телефоном, чтобы выследить вас!

— Черт! — Пранг выключила телефон. — А я подумала, что он ужасно болтлив!

Мы объезжали «города мертвых», высматривая открытые ворота. Экран GPS на приборной доске «БМВ» позволял мне следить за нашим продвижением, не глядя в окна и не видя ужасную картину разбегающихся прохожих и едва не задетых встречных машин.

— Вы уверены, что это он был на телефоне? — спросила Пранг. — Я думала, он может звонить только во время ваших «гражданских сумерек» — прямо до или после восхода луны.

— Может быть, он меняется, — сказал я. — Он активизируется луной, но переговаривается лишь когда спит. Когда видит сны. Неверное, он стал больше видеть снов. Наверное, мы стимулировали в нем какой-то новый отклик.

Запищал сканер-коммуникатор Бодена.

— Что-то новое из Парижа? — спросила Пранг, закуривая свежую «Кэмел» и выбрасывая старую в окно.

— Просто подытоживают все, что у них есть, — ответил Боден, просматривая крошечный экран. — Enorme твердый насквозь. Внутренней анатомии нет совсем, только следы полей в псевдокамне, активизируемом крошечной ядерной батарейкой, спрятанной в центре массы. Похоже, Enorme был не вытесан, а выращен, как кристалл…

— Но кто доставил его сюда? — спросила Пранг. — И зачем? Полмиллиона лет назад не было человека. Только гоминиды, полулюди, охотящиеся стаями.

— Именно! — воскликнул я. — Ангелы Чарли!

— Какого Чарли? — спросил Боден.

— Дарвина. Я видел странные сны о Чарльзе Дарвине.

— Это очередное озарение? — поинтересовалась Пранг.

— Наверное. Предположим, вы хотите ускорить эволюцию. Что вы станете делать?

— Стряпать хромосомы? — предложила Пранг, ловко маневрируя между мчащимся на восток грузовиком «Коки» и мчащимся на запад грузовиком «Пепси». Я снова сконцентрировался на экране GPS, где мы были всего лишь мигающей точкой.

— Сделать условия труднее, — сказал Боден. — Усилить давление.

— Точно! — сказал я. — Предположим, вы обнаружили какой-то вид, приматов, например, стоящих прямо на пороге развития разума, языка, культуры. Но реально вид в этом не нуждается. Они прекрасно способны прожить в собственной экологической нише. У вида уже есть разумность и она выглядит достаточной: они добывают огонь, они даже делают какие-то грубые орудия — каменные молоты, деревянные копья. Они распространились по всей планете и адаптировались к любому окружению от экватора до арктических просторов. Вид прекрасно приспособлен к собственному окружению.

— Он дальше не станет эволюционировать, — сказал Боден.

— Для этого нет причин, — сказал я. — До тех пор. До тех пор, пока вы не засеете планету убийцами. Роботами-убийцами. Берсеркерами, которые станут неумолимо преследовать этот вид. Что-то такое, что будет большим и быстрым, и его будет трудно убить. И умным.

— Ангелы Чарли, — сказала Пранг. — Я поняла. Выживает самый приспособленный. Роботы-берсеркеры с миссией: эволюционируй или умри!

Зазвонил сотовый телефон в «БМВ».

— Если это Уорд, не позволяйте ему долго висеть на линии, — напомнил я Пранг. — А если наш друг…

— Пранг, слушаю. Алло?

— Вы поняли, — сказал глубокий, дымный, сонный голос. — А теперь убейте меня, пожалуйста.

— Поняли что? — спросила Пранг, распугивая детей и проезжая перекресток на красный свет.

— Убить вас? — спросил я, плотно зажмурив глаза.

— Чтобы я смог отдохнуть, — сказал Enorme по телефону. — Нас было двенадцать. Я последний.