Диана Гэблдон - Эхо прошлого. Книга 2. На краю пропасти [litres]

– Мы с женой придем, – хрипло пообещал Джейми.

Я взяла плащ и, на всякий случай, сумку с инструментами.

Сумку можно было не брать. Генерал Фрэзер лежал на длинном обеденном столе в гостиной огромного бревенчатого дома – лейтенант шепнул нам, что это дом баронессы фон Ридизель, – и с первого взгляда было ясно, что моя помощь ему уже не нужна. Его широкое лицо в свете свечей казалось бледным, повязки на теле пропитались кровью, и она продолжала сочиться – свежие пятна темнели поверх подсохших.

Сосредоточившись на умирающем, я лишь смутно осознавала присутствие в комнате других людей. Внимание мое привлекли двое забрызганных кровью и бледных от усталости докторов, стоящих у кровати. Один из них стрельнул на меня глазами и напрягся; прищурившись, он слегка толкнул локтем второго доктора, и тот отвел задумчивый взгляд от генерала Фрэзера и нахмурился. Непонимающе посмотрев на меня, он вновь вернулся к бесплодным раздумьям.

Я прямо, но без вызова посмотрела на первого доктора. Я не собиралась вмешиваться в его работу, потому что ничем не могла помочь умирающему, – ему уже никто не мог помочь. Генерал дышал редко и хрипло, и воцарявшаяся между вздохами тишина била по нервам.

– Ему недолго осталось, – шепнула я Джейми. – Если хочешь что-то сказать…

Кивнув, Джейми сглотнул и вышел вперед. Английский полковник, стоявший у импровизированного смертного ложа, сузил глаза и отступил лишь после того, как ему что-то шепнул другой офицер.

В маленькой комнате было слишком много людей, и я старалась держаться в стороне.

Джейми и английский офицер какое-то время общались шепотом. Юный офицер, скорее всего адъютант генерала, встал на колени с другой стороны стола, взял руку генерала и опечаленно склонил голову. Я откинула капюшон плаща. Снаружи было холодно, однако внутри царил болезненно-удушающий зной, словно терзавший генерала жар вдруг разошелся по всей комнате, не желая довольствоваться своей скромной добычей. В воздухе повис густой запах разложения, затхлого пота и пороха, впитавшегося в одежду солдат.

Джейми склонил голову, потом и вовсе встал на колени, чтобы оказаться ближе к уху генерала. Глаза того были закрыты, но он пребывал в сознании – при звуке голоса Джейми он повернул голову и открыл глаза, его лицо озарилось узнаванием.

– Ciamar a tha thu, a charaid? – тихо спросил Джейми. «Как ты, кузен?»

Губы генерала вздрогнули.

– Tha ana-cnàmhadh an Diabhail orm. Feumaidh gun do dh’ìth mi rudegin nach robh dol leam.

«У меня чертовски сильное расстройство желудка. Похоже, съел что-то не то».

Заслышав гэльскую речь, офицеры зашевелились, стоявший на коленях у стола юный адъютант вздрогнул.

Но он и вполовину так не испугался, как я. Утопающая в полумраке комната, казалось, начала кружиться.

Лицо адъютанта заострилось от недосыпа и горя, небрежно вытертые рукавом сажа и кровь размазались по бровям и скулам маской енота. Его волосы были более темными, лицо более узким, – но я где угодно узнала бы этот прямой нос и голубые, по-кошачьи удлиненные глаза. Он и Джейми стояли на коленях по обе стороны от генерала. Их разделяло не более пяти футов, и сходство теперь заметит любой, как только…

– Элсмир… – К адъютанту шагнул офицер, шепнул ему на ухо несколько слов – похоже, хотел, чтобы Уильям отошел и дал генералу возможность побыть наедине с другим человеком.

«Не поднимай голову! – яростно пыталась внушить я Джейми. – Ради бога, не поднимай голову!»

Джейми не шевелился. Быть может, узнал имя или просто успел увидеть выпачканное сажей лицо напротив себя; так или иначе, он стоял, склонив голову и пряча лицо в тени. Затем нагнулся ниже и что-то тихо проговорил кузену Саймону.

Юный адъютант медленно поднялся, отбросив на грубо отесанные бревна высокую тонкую тень. На Джейми он не обращал внимания, всецело сосредоточившись на умирающем генерале.

– Я рад еще раз повстречать тебя в этом мире, Шеймус Макбрайан, – прошептал генерал Фрэзер, с трудом сводя руки в попытке пожать руку Джейми. – Я рад, что умираю среди товарищей, которых люблю. Ты ведь расскажешь об этом нашей родне в Шотландии? Скажи им…

Кто-то из офицеров заговорил с Уильямом; тот неохотно отвернулся от генерала и что-то ответил приглушенным голосом. Мои ладони взмокли, по шее катились капельки пота. Невыносимо хотелось снять плащ, но я боялась пошевелиться и привлечь внимание Уильяма к себе – а тем самым и к Джейми.

Джейми вел себя тихо, словно кролик под кустом. Его плечи окаменели под влажной, темной тканью мундира, руки сжимали руку генерала, живыми казались лишь рыжие волосы, в которых плясали отблески света.

– Я все сделаю, как ты просишь, Шими Макшими. Доверь мне свою просьбу, я донесу ее, – еле слышно произнес он.

Рядом со мной кто-то громко всхлипнул. Я скосила глаза в ту сторону и увидела маленькую женщину, изящную, словно фарфоровая куколка. В ее глазах мерцали непролитые слезы; она отвернулась, чтобы скрыть их, увидела меня и попыталась улыбнуться дрожащими губами.

– Я так рада, что ваш муж пришел, мадам, – шепнула она мне с немецким акцентом. – Это… это его успокоит, наверное. Хорошо, что нашего дорогого друга утешит родственник.

«Двое родственников», – подумала я, прикусив язык и усилием воли не глядя на Уильяма. Уильям может узнать меня и попытаться подойти и поговорить. Будет просто ужасно, если это произойдет.

Баронесса – ибо это могла быть только жена Ридизеля – немного покачивалась. Впрочем, мне могло почудиться из-за колышущегося света и плотно стоящих вокруг тел. Я коснулась ее руки и прошептала:

– Мне трудно дышать. Пойдемте со мной.

Доктора принялись проталкиваться к умирающему генералу с целеустремленностью стервятников. Саймон Фрэзер громко застонал, и шепот на гэльском прервался.

– Дайте свечу! – резко сказал один из докторов.

Баронесса зажмурилась и сглотнула. Я взяла ее за руку и быстро повела наружу.

Вскоре вышли понурые мужчины. Разгорелся спор. Он велся на пониженных тонах, в знак уважения к мертвому, но все равно был жарким. Джейми в шляпе с опущенными полями держался в стороне, однако один из офицеров то и дело обращался к нему, требуя высказать мнение.

Лейтенант Уильям Рэнсом, также известный как лорд Элсмир, тоже молчал – из-за относительно низкого ранга. Он не вступал в спор – настолько сильно его потрясла смерть генерала. Конечно, ему доводилось видеть смерть близких людей, однако смерть на поле боя, какой бы ужасной она ни была, не то же самое, что смерть друга. А Саймон Фрэзер приходился юному Уильяму не только командиром, но и другом.

Наблюдая за Уильямом, я почти не прислушивалась к спору, причиной которого стало желание некоторых офицеров немедленно похоронить генерала Фрэзера. На докторов, которые вышли из дома и теперь негромко переговаривались друг с другом, я тоже не обращала внимания. Краем глаза я заметила, как один из них достал из кармана и вручил другому скрученные табачные листья, а потом отмахнулся от благодарностей. Зато его слова резко привели меня в чувство.