Жорж Блон - На суше и на море

— Утонул, что ли? — забеспокоилась Маша.

Но утенок вскоре вынырнул, отряхнулся и снова исчез под водой. На этот раз он показался у противоположного берега.

— Вот где ему раздолье. Это не то, что в кастрюле плавать, — улыбнулся Валерий.

Мы занялись устройством лагеря. На самом берегу поставили палатки, вырыли колодец, над будущей столовой натянули тент, прикрепив его двумя концами к высокому обрывистому берегу, а двумя другими — к шестам, вбитым в землю. Под тентом поставили стол, две скамейки и ящик с посудой. Невдалеке разместили печку-времянку. В тот день мы еще успели сделать мостик для купания и наладить батарейный приемник «Искра».

Все забыли про утенка. Но когда я пошел на плес купаться, увидел его, мокрого и дрожащего, на том месте, где его выпустил Валерий. Я принес утенка в лагерь и посадил возле топившейся печки.

Маша положила перед ним крошки хлеба, но он их есть не стал.

— Видно, сыт, — произнесла девушка. — А где он спать-то будет? Может, для него ящик освободить?

Но Валерий возразил:

— Нет, пусть спит там, где сам хочет.

И утенок выбрал себе место ночлега. Переваливаясь с боку на бок, он отправился в палатку, где устроились Светлана с Машей, и юркнул под кровать.

Рано утром, до восхода солнца, утенок разбудил нас сердитым кряканьем и хлопаньем крыльев. Можно было подумать, что он недоволен тем, что мы еще спим. Мы обрадовались такому необычному будильнику, так как в эти жаркие дни приходилось как можно раньше выходить на работу.

В одиннадцатом часу мы вернулись в лагерь.

— Ну и пекло! В тени, наверное, градусов сорок, — проговорил Валерий, вытирая платком вспотевшее лицо и облизывая пересохшие губы.

Сложив инструмент, мы сразу же отправились на речку.

— А где утенок? — спросил Валерий.

— Под кроватью сидит.

Валерий приподнял край одеяла и вытащил утенка.

— Эх ты, глупый, в такой духоте сидишь. Пошли купаться.

Мы взяли его с собой и посадили на воду. Но утенок купаться не захотел и, быстро выбравшись на берег, побежал по тропинке к палаткам, недовольно покрякивая.

Наступил субботний вечер, которого всегда ждали с нетерпением. В воскресенье можно было как следует выспаться, покупаться, почитать, послушать радиоприемник.

Но рано утром все проснулись от громкого кряканья.

— Иди вон отсюда! — рассерженно крикнул Валерий.

Утенок от неожиданности вздрогнул и испуганно прижался к земле. Пролежав с минуту, он поднялся на ноги, встряхнулся и снова несколько раз крякнул.

— Надо его выгнать из палатки, — решил Валерий. Он принялся гоняться за утенком. Распустив крылья и громко крякая, утенок в панике заметался по палатке. Потом забился под кровать и тихо сидел там среди ящиков с инструментами.

— Может, больше не будет крякать, — ложась на кровать, промолвил Валерий.

Но спать уже никому не хотелось. Я включил приемник, и по лагерю разнесся бодрый, веселый марш.

— Смотрите, — воскликнул Валерий, — утенок музыку слушает!

Вылезши из своего укрытия, утенок стоял в центре палатки и настороженно одним глазом смотрел на приемник. В такой позе стоял до тех пор, пока не прекратилась музыка.

— Какой же он музыкальный, — удивились мы.

А тот уже занимался утренним туалетом: чистил клювом перышки.

В последующие дни утенок тоже не проявлял никакого желания поплавать или уйти за пределы лагеря. Рано утром он по-прежнему будил нас, днем отсиживался под кроватью, а вечером гордо расхаживал по всему лагерю.

— Странный какой-то утенок, не плавает и не летает, — заметила как-то Маша.

— Это Люся неправильно его воспитала, — пошутил Валерий. — Нужно перевоспитать утенка, а то он, как курица, воды боится.

Однажды утенок вытянул ногу вместе с крылом, потом запрыгал на одном месте и замахал в такт крыльями.

Светлана засмеялась:

— Это ты, Валерий, научил его гимнастику делать?

Валерий ничего не ответил, взял удочку и пошел на плес. Он каждый день ловил утенку рыбу, которую тот ел с большим удовольствием. Но Маша нашла более простой способ. Она брала стеклянную банку, крошила туда хлеб и опускала в воду. Мелкая рыбешка моментально наполняла банку, и утенок вылавливал ее оттуда, но никогда не делал попыток ловить рыбу в речке, где она носилась небольшими стайками.

Вскоре утенок заметно окреп и подрос. Рыжеватые крылья и грудка стали более яркими, а хвост переливался зеленоватыми тонами. Оставаясь целыми днями с Машей, утенок настолько привык к ней, что ходил за поварихой по пятам. Маше нравилась такая привязанность, но она не любила открыто выражать свои чувства и относилась к утенку с нарочитой грубостью.

Как-то возвращаясь с работы, мы увидели, что нам навстречу бежит запыхавшаяся Маша.

— Что случилось? — с тревогой спросил я.

Еле переведя дыхание, она, чуть не плача, ответила:

— Орел утащил утенка!

Валерий набросился на нее:

— Эх ты, растяпа. Что же ты не смотрела за ним?

Маша опустила голову:

— Я недалеко от лагеря топливо собирала. А когда услышала крик утенка, бросила мешок и побежала к палаткам. Но орел уже был далеко.

В лагерь мы вернулись молча. Он показался нам пустым и неуютным.

Сокращая путь к лагерю, мы пересекли дорогу и пошли напрямик по степи, поросшей полынью и ковылем. Рабочий Естаулет Казиев неожиданно вскрикнул: «Тушканчик!»

Я увидел маленького, похожего на мышонка зверька с длинным, заканчивающимся белой кисточкой хвостом. Мы принялись его ловить. Тушканчик оказался очень проворным. Подпрыгивая на задних лапках, точно на пружинах, он внезапно менял направление своего стремительного бега, и нам никак не удавалось его поймать. Доскакав до норы, он юркнул в нее. Отверстие норы было таким маленьким, что его можно было закрыть спичечной коробкой.

— Надо в норку налить воды, и тушканчик сам вылезет, — сказал запыхавшийся Естаулет, приглаживая ладонью волосы.

— Зачем зверька мучить? — запротестовала Светлана.

— А мы его мучить и не собираемся. Я сфотографирую тушканчика и отпущу, — проговорил я.

До сих пор мне не приходилось встречать этого степного зверька, которого называют земляным зайцем.

Естаулет сбегал к вагонетке, в которой хранилась вода для бурового агрегата, и принес полную банку. Он понемногу стал лить воду в отверстие. Почти сразу же появилась мокрая мордочка, и через мгновение зверек вылез наружу. Прежде чем он успел сделать прыжок, Естаулет накрыл его ладонью.

— Хвост, как у крысы, — сказал он брезгливо.

— Ну уж сравнил такого прелестного зверька с крысой, — произнесла Светлана и взяла тушканчика в руки. — Он самый безобидный из живых существ.

Она спрятала дрожавшего тушканчика под ватник и бережно несла до самого лагеря.