Жорж Блон - На суше и на море

Вдруг в двухстах метрах справа от дороги мы заметили четырех взрослых антилоп сайгаков, бежавших в одном направлении с нами. Подымая пыль, они мчались с такой же скоростью, что и наш ГАЗ. Казалось, животные соревнуются с нами в беге. Они обогнали нас, круто свернули влево, пересекли дорогу и побежали обратно. Иногда антилопы делали прыжки, наклонив увенчанные коротенькими гофрированными рожками головы и взбрыкивая задними ногами.

— Какие они грациозные! — воскликнул кто-то.

— Это издали. А посмотрел бы ты на них вблизи, — усмехнулся наш прораб Градов. — Туловище что мешок с мукой. А ноги тонкие, как у рахитика.

Вскоре сайгаки скрылись из виду.

Начинало припекать. Хотелось пить.

— Орлы! — крикнул Градов, указывая на ближайший высокий холм. На его вершине неподвижно сидела коричневая птица. Подле нее замерли птенцы, с любопытством посматривая в нашу сторону. Семейство хищных птиц не проявило при виде нас ни малейшего беспокойства.

— Понимают, что никому не нужны, — отвернулся от них Градов. — Другое дело — дрофа. Та не подпустит на такое близкое расстояние.

И как бы подтверждая слова прораба, метрах в трехстах от машины в воздух взмыли четыре громадные дрофы.

— Легки же на помине, голубушки, — продолжал Градов. — Ох и вкусное у них мясо! Пальчики оближешь.

Птицы приземлились далеко за грядой.

Вот на дорогу выбежал мохнатый шарик — песчаный суслик. Секунду-другую он посидел на задних лапах, очумело глядя на приближающуюся к нему рокочущую громадину, неуклюже перебежал через дорогу и, предупредив своих сородичей об опасности громким птичьим свистом, скрылся в норке у обочины.

В полдень на горизонте появился силуэт водонапорной башни; мы приближались к станции Джусалы. Не заезжая в пристанционный поселок, выбрались на нужную нам дорогу и направились в сторону Карсакпая.

Через каждые двадцать километров попадались развалившиеся пикеты. Некоторые из них, где поблизости имелась вода, были приспособлены скотоводами для жилья. У заселенных пикетов мы останавливались, чтобы наполнить свои фляжки и бидоны водой. Скотоводы встречали нас приветливо, угощали кислым молоком и лепешками.

У развалин одного пикета мы остановились на ночлег. Все утомились после бессонной ночи и дневной езды под палящим солнцем и радовались, что жаркий день прошел, а ночь принесла приятную прохладу и отдых. К полудню следующего дня мы приехали на основную базу экспедиции.

Раньше я никогда не предполагал, что в Казахстане есть такие места, где скапливается множество пернатых. Но вот однажды наша экспедиция повстречала такой птичий базар в верховьях реки Шагырлы в конце июня.

Продираясь сквозь густые тугайные заросли, мы вдруг услышали птичий гомон, а вскоре увидели и сам базар на скалистом берегу. Он отдаленно напоминал громадную разрушенную лестницу. Разрисованные птичьим пометом скалы снизу доверху были усеяны розовыми скворцами, дроздами, галками и другими птицами.

Они хлопотали возле своих гнезд, охотились за ящерицами, насекомыми. А птенцы-непоседы выскакивали из гнезд и прыгали по скалам, распуская крылышки. Одному малышу такое ухарство чуть не стоило жизни. Он сорвался со скалы и, неуклюже взмахивая крылышками, стал падать вниз. Взрослый скворец кинулся спасать птенца, ловко подхватил его клювом и втащил в гнездо. Забыв о минувшей опасности, птенец тут же с жадностью принялся за кузнечика.

Вот в голубом небе появился ястреб. Он стал делать над птичьим базаром большие круги, постепенно снижаясь. Птицы заволновались и зашумели еще больше. Родители приготовились защищать своих птенцов от воздушного хищника. Но ястреб не посмел напасть на птичий базар. Сделав последний круг, он скрылся за горой. На базаре сразу стало тише. «Воздушная тревога» миновала.

Но относительное спокойствие продолжалось недолго. Через некоторое время птицы всполошились и загалдели на краю скалистого массива. Кто же посмел потревожить их гнезда? Нарушителем спокойствия оказался на этот раз лисенок. Выйдя на прогулку, любопытный зверек был привлечен гомоном птиц и сунулся к гнездам. Скворцы накинулись на него, дружно атаковав с воздуха. Лисенок бросился бежать без оглядки, а разъяренные птицы, удостоверившись, что враг достаточно наказан, вернулись к своим гнездам.

Нас поразила такая коллективность действий пернатых при нападении врага, но это-то и помогает им выводить и воспитывать своих птенцов.

Через месяц мы вновь посетили верховья Шагырлы, но птичьего базара там уже не было.

В знойный июньский день мы долго ехали без дороги по холмистой степи. Повсюду росли синеватые подушки кукпека и карликовые кустики карагана. Вытянутые с севера на юг бугры были сложены из твердого кварца. Их белые гребни сверкали на солнце, как будто присыпанные свежим снегом. На пологих склонах торчали угловатые кварцевые глыбы, как громадные куски сахара.

У наиболее высоких бугров мы слезали с потных коней, чтобы подыскать для постройки геодезического пункта удобное место, но долго не могли найти его. Наконец мы приметили высокий бугор с плоской вершиной, чем-то напоминавший вулкан. Привязав к кусту шиповника лошадей, двинулись вверх по склону.

Первым до вершины добрался геодезист Максим Ильич. Присев на корточки, он принялся что-то пристально рассматривать.

Когда мы с проводником Алимбаевым подошли к нему, Максим Ильич проговорил:

— Смотрите, гнездо орлов.

Мы увидели среди кварцевых глыб громадное, неряшливо сплетенное из прутьев тала, стеблей тростника и тряпок гнездо. В нем сидели три белых с черными пятнами птенца величиной с курицу. Здесь же лежала голова суслика.

— Карагоз, — разочарованно произнес Алимбаев. — А я думал, беркут.

— А не все ли равно? — сказал Максим Ильич.

— Э, не все равно. Беркут очень хороший охотник. Берет лисицу и молодого волка. А с карагозом только сусликов да мышей можно ловить.

Покрытые пухом птенцы были еще слабы. Я поднял одного орленка. Его голова на тонкой шее поникла, а длинные когтистые ноги повисли как плети. Я посадил его обратно в гнездо.

Максим Ильич в бинокль принялся осматривать волнистый горизонт.

— Три пункта триангуляции отсюда хорошо видны. Так что пункт построим здесь, — сказал геодезист.

— А как же гнездо? — спросил проводник.

— Выкинем.

— Нельзя разорять гнезда полезных птиц, — рассердился Алимбаев.

— Чем же полезен орел? Он ведь хищник!

— Карагоз уничтожает в степи падаль и разные отбросы. Это полезная птица, — повторил проводник.

Я поддержал его:

— Он прав. Степные орлы — это настоящие санитары. Давайте перенесем гнездо немного подальше.