Рэй Брэдбери - Машина до Килиманджаро [сборник, litres]

Она ждала так долго.

Нечто в зеленом сиянии, дышавшее в осеннем море. Оно не имело ни глаз, ни ушей, ни тела, но видело, слышало и чувствовало. Бесплотная плоть стихии. И была она – женщиной.

Нет, совсем не привычной людскому глазу. Но самая суть ее была женской, мягкой, коварной и скрытной. Она скользила так грациозно. В ней было и женское тщеславие, и все женские уловки.

Темные воды струились вокруг, пронизывали ее плоть, полную чужих воспоминаний, влекомые течением. Воды, несшие праздничные шляпки, дудочки, серпантин и конфетти. Воды играли с пышными лентами ее волос, как ветер с кронами могучих деревьев. Апельсинные корки, салфетки, газеты, яичные скорлупки, угли костров, отгоревших на пляжах ночами, весь хлам людей на земле, чьи длинные ноги топтали пески островов у берега и мостовые каменных городов, тех, что правили воющими металлическими демонами на бетонных автострадах.

Она, мерцая, поднялась из пенной пучины навстречу холодному утру.

Среди пены в холодном утреннем свете мерцали ее зеленые волосы.

Она чувствовала что-то на берегу.

Там был мужчина.

Мужчина, бронзовокожий, с сильными ногами и крепким телом.

Каждый день он входил в воду, купался и плавал. Но не сегодня. Потому что рядом на песке лежала женщина в черном купальнике и тихо говорила что-то, смеясь. Иногда они держались за руки, иногда касались маленькой коробочки, и слушали, как оттуда лились звуки и музыка.

Свечение качалось на волнах, безмолвное. Купальный сезон кончался, пришел сентябрь. Пляж закрывался.

Вот-вот придет день, когда он исчезнет и вряд ли вернется сюда.

Сегодня он должен войти в воду.

Они нежились на песке, негромко пело радио, и им было тепло. Внезапно женщина задрожала всем телом, не открывая глаз.

Мужчина даже не поднял головы, покоившейся на увитой мускулами руке. Он упивался солнцем, дышал им, приоткрыв рот.

– Что такое? – спросил он.

– Кошмар приснился, – ответила женщина в черном купальнике.

– Сны средь бела дня?

– Разве тебе ничего не снится?

– Ничего. Никогда.

– Какой ужасный сон, господи! – теперь дрожали лишь ее пальцы.

– Что же в нем ужасного?

– Не знаю, – отвечала она, словно и вправду не знала. Ей приснилось что-то страшное, но она забыла, что именно. Теперь, не открывая глаз, она пыталась вспомнить.

– Я тебе снился, – сказал он, лениво потягиваясь.

– Нет, не ты, – возразила она.

– Точно я, – улыбнулся он себе самому. – Изменял тебе с другой, ну конечно.

– Нет.

– Мне лучше знать, – настаивал он. – Я развлекался с другой, а ты нас застукала и случайно меня пристрелила, или что-то в этом роде.

Она непроизвольно вздрогнула:

– Прекрати.

– Дай-ка угадаю, – продолжал он, – какой она была? Джентльмены предпочитают блондинок, не так ли?

– Перестань, не шути так, – попросила она, – мне действительно нехорошо.

Он открыл глаза:

– Что, в самом деле так страшно?

Она кивнула:

– Иногда днем я вижу кошмары, а потом весь день чувствую себя так плохо.

– Прости, – он взял ее за руку. – Может, хочешь чего-нибудь?

– Не хочу.

– Ванильный рожок, эскимо? Может, колы?

– Спасибо, дорогой, правда не хочу. Со мной все в порядке. Просто в последние четыре дня что-то не так. Совсем не так, как в начале лета. Что-то случилось.

– Не с нами же случилось, – ответил он.

– Нет-нет, конечно, не с нами, – поспешно согласилась она. – Ты не чувствуешь, что что-то изменилось вокруг? Даже пирс не такой, как раньше, и парк развлечений, и все остальное. Даже у хот-догов вкус другой.

– То есть как это?

– Они на вкус какие-то старые. Трудно объяснить. У меня аппетит пропал. Скорей бы уже кончился отпуск. Правда, больше всего на свете мне сейчас хочется домой.

– Завтра и так последний день. Ты же знаешь, чего мне стоила эта лишняя неделя отпуска.

– Знаю, – ответила она. – Все вокруг мне теперь кажется странным, переменившимся. Я не понимаю. Почему-то вдруг мне захотелось убежать отсюда.

– Может, сон виноват? Я с блондинкой, и внезапная смерть?

– Да прекрати же, – взмолилась она. – Нельзя так говорить о смерти!

Она прижалась к нему:

– Если бы я только знала, в чем дело.

– Не бойся, – он погладил ее. – Я не дам тебя в обиду.

– Все дело в тебе, а не во мне, – прошептала она. – Мне показалось, ты устал от меня и бросил меня.

– Зачем же? Я люблю тебя.

– Я такая глупая, – она натянуто рассмеялась. – Боже, какая же я глупая.

Они тихо лежали под солнечным небом.

– Знаешь, – проговорил он задумчиво, – я что-то тоже почувствовал. Здесь что-то изменилось. Что-то не так.

– Хорошо, что ты тоже это понял.

Он сонно покачал головой, чуть улыбнулся, зажмурился, поглощая солнце.

– Мы сходим с ума, – бормотал он, – мы сумасшедшие. Оба.

Морские волны мягко касались берега, трижды.

Настал полдень. Солнце нещадно палило в небе. Горячие, блестящие белые яхты качались в водах гавани. Ветер принес запах жареного мяса с луком. Песок шелестел, причудливо растекался узорами, как огромное плавящееся зеркало.

Слышно было, как тихо звучит радио. Они лежали на песке, как две темных стрелы, неподвижно, настороженно прислушиваясь. Чуть трепетали их ресницы, и языки касались пересохших губ. Соленый пот выступал на бровях, но его тотчас иссушало солнце.

Не открывая глаз, мужчина поднял голову, словно услышал что-то.

Радио вздохнуло.

Он опустил голову, но ненадолго.

Она почувствовала, что он снова приподнялся. Приоткрыв один глаз, увидела, что он осматривается, облокотясь на песок, глядит на пирс, на небо, волны и пляж.

– Что-то не так? – спросила она.

– Да вроде ничего, – ответил он, вновь распростершись на песке.

– Ничего? – переспросила она.

– Кажется, я что-то слышал.

– Наверное, радио.

– Нет, не радио. Что-то еще.

– Значит, не наше радио, а чье-то еще.

Он не отвечал, и она чувствовала, что он сжимает и разжимает кулак.

– Да что за черт, – напрягся он, – опять.

Теперь прислушались оба.

– Ничего там нет…

– Тише! – крикнул он. – Господи, да что же это…

Волны бросались на берег, безмолвные зеркала с шуршанием разлетались тысячей осколков.

– Кто-то поет, слышишь?

– Что?

– Клянусь, там кто-то поет.

– Чушь какая.

– А ты послушай!

Снова прислушались.

– Вообще ничего не слышу, – холодно ответила она.

Мужчина встал. В небе не было ничего, как и на пирсе, на песке, и в палатке с хот-догами. Под солнцем царила тишина, только ветер шумел в его ушах, шевелил волоски на руках и ногах.

Он направился к воде.

– Стой! – крикнула она.

Он обернулся, смотря сквозь нее, все еще вслушиваясь.

Она сделала радио погромче. Оттуда раздавалось:

– Я нашел себе малышку на миллион…