Юрий Молчан - Вий. Рассказы о вирт-реальности

Потерял!

Эта мысль ударила его точно огромный молот.

Хома медленно опустился в кресло. Потерять телефон он мог только… Тогда в сарае мобила была при нем, Роман помнил ее тяжесть в кармане. Значит, телефон выпал…

От этой мысли Хомского пробрал озноб — телефон, скорее всего, выпал и остался лежать возле избитой им девушки.

Встретив идущую с консультации сокурсницу, Хома попросил у нее смартфон и набрал сначала Голыша, затем Панчика. Оба — временно недоступны.

Хомский поежился от отхватившего его неприятного предчувствия.

Вернув телефон хозяйке, он обошел все пять этажей студенческого корпуса. Голыщенко и Панчинков как сквозь землю провалились. Не оказалось их и в расписанном граффити туалете, ни снаружи здания у подвала, где они частенько курили и травили пошлые анекдоты или обсуждали девчонок.

Вернувшись на третий этаж, угрюмый Хома снова подошел к кофейному автомату, когда со стороны деканата раздался голос:

— Рома!

Он обернулся. В открытой двери деканата стояла секретарь Оля с небольшим родимым пятном на щеке. Пару раз они с Хомой ходили пить кофе, Роман пытался ухаживать, но в итоге от постоянного созерцания коричневого пятна, очертаниями похожего на Австралию, влечение к Ольге пропало.

— Привет, — сказал Хома, с неохотой подходя к девушке. Каждый шаг отдавался болезненным эхом.

Ольга окинула его тревожным взглядом.

— Привет. Ты бледный какой-то.

Роман поморщился, сделал пальцами неопределенный жест, мол, дела так себе.

Девушка сочувствующе улыбнулась.

— Тебя просит зайти декан.

Хоме вдруг захотелось оказаться отсюда подальше. И от Оли с Австралией на щеке, и от декана, который наверняка решил его вздрючить за пропуски и пригрозить отчислением.

Он вымученно улыбнулся и уже открыл было рот сказать, что придет после консультации, как на пороге кабинета возник только что упомянутый декан. Петр Иванович Моисеев.

Дорогой серебристый костюм хорошо сочетается с коротко подстриженные седыми волосами. Небольшие усы придают ему сходство с Гитлером.

— Роман, зайдите, пожалуйста.

Хомский покорно кивнул.

— Ольга, — обратился Моисеев к девушке, — нужно напечатать приказ об отчислении Красникова и Болычева.

— Иду, Петр Иванович.

Декан вернулся в кабинет. Хома пошел рядом с Олей.

— У тебя все ОК? — спросила она тихонько.

— Да херово все, — буркнул Хомский.

— Может, сходим перекусить? У меня как раз перерыв. Закончишь у Моисея и пойдем. Расскажешь, что у тебя стряслось.

— В другой раз, — сказал Хомский, даже не потрудившись надеть маску вежливости.

Ольга обиженно прищурилась, но потом посмотрела с издевкой.

— Что, девушками уже не интересуешься, Хома? На парней потянуло? Как там в анекдоте? Брачное агентство «Голубая луна» успешно сводит концы с концами! Ха-ха!

— Да иди ты.

— Роман, — сказал декан, когда Хома опустился на стул по другую сторону его широкого письменного стола, на котором громоздится монитор компьютера. — Мне звонили насчет вас сегодня.

Хомский вздрогнул и оторвался от созерцания стен кабинета, в который никто из студентов не любил попадать. Хороших новостей здесь не сообщали.

— У меня к вам очень важное дело, — продолжил декан.

— Слушаю, Петр Иванович.

— Вы же знаете, что наш университет спонсирует Эдуард Верворвцев.

Хомский осторожно кивнул.

— Что-то такое слышал.

Декан виновато улыбнулся и развел руками, как бы оправдываясь.

— Один из олигархов, но как видите — он не гребет только под себя, а и финансирует нас. Науку!

Декан вздохнул и, откинувшись на спинку кожаного офисного кресла, посмотрел на студента.

— Скажите, вы знаете его дочь Марию?

У Хомы предупреждающе засосало под ложечкой.

— Нет, Петр Иванович.

— Дело в том, что сегодня утром девушка вернулась домой…точнее, ее привезли на такси — избитую до полусмерти.

Хома буквально прирос к стулу. Кровь отхлынула от лица.

— Какой ужас, — проблеял он.

— Она сказала, что познакомилась с вами вчера, и вы расстались, как раз перед тем, как на нее было совершено нападение.

Роману показалось, что из окна, вместо июньского ветерка, повеяло ледяной пургой. Он с трудом разлепил губы:

— Но я действительно не знаю эту девушку.

— Видите ли, Роман. Мария — добровольная участница одного нашего экспериментального проекта по оцифровке сознания. Полтора года назад лаборатории при нашей кафедре удалось перевести совокупность электромагнитных полей, которое называется сознанием или, если хотите, душой, в цифровой формат.

Хома достал из кармана бумажный платок и вытер со лба испарину. Слова декана пролетают мимо, лишь частично попадая в мозг. Все его мысли заняты вчерашним происшествием и его последствиями сегодня.

— Был создан прибор, в котором умещалось сознание человека и мощный процессор с генератором, чтобы поддерживать его работу, не дать угаснуть. Сначала прибор был размером с пишущую машинку. Но теперь мы сумели уменьшить его до размера моторчика из детской игрушки. Одна половинка — сознание, другая — процессор с генератором.

Хомский дождался, пока декан закончит. Он сжал кулаки, не позволяя пальцам предательски дрожать.

— А почему вам звонили насчет меня? — спросил он нервно.

— Эдуард Викторович просил, чтобы заниматься поврежденным генератором и спасением жизни его дочери приехали лично вы, Роман.

Хома мысленно застонал. Черт бы побрал вчерашнюю ночь. Нужно было остаться и переждать в машине. Вдруг кто-то бы проехал мимо. Но теперь ничего не попишешь. Поздняк метаться.

Все эти мысли, видимо, отразились у него на лице, поскольку декан одобряюще улыбнулся.

— Оцените нанесенный нашему прототипу ущерб, — продолжал Моисеев. — Думаю, что после перенесенной им физической нагрузки, когда девушку избивали трубой, разгонять процессор до прежней, полноценной скорости опасно. Да и в тех условиях это, скорее всего, невыполнимо. Там требуется ремонт, а то и полная замена.

Декан посмотрел, как показалось Хоме, с сочувствием и продолжил:

— Ваша задача просто чуть-чуть его разогнать, чтобы можно было осуществить транспортировку, не опасаясь полного отключения. Разогнать — слово в данном случае условное. Вам нужно перестроить его под новую задачу. Чтобы процессор проработал достаточное количество времени на максимально возможной скорости для безопасной транспортировки.

— А разве не проще забрать процессор как есть, а потом снова запустить его здесь? — спросил Хомский с надеждой.

— Если процессор остановит обработку данных, умрет и его носитель. А этого мы допустить не можем. Так что вам нужно привезти его в нашу лабораторию.