Роберт Янг - Бокал звезд

Сразу после телепортации все датчики на приборной доске вспыхнули тревожным огнем, сцинтилляционная сирена истошно завыла. Однако условные рефлексы пересилили шок — Дрейк успел активировать анти-ядерное поле, не подозревая, что тем самым уничтожил радиоактивное облако, поглотил половину океана и целый континент.

У времени есть еще одно свойство, о котором в эпоху Натаниэля Дрейка даже не подозревали — способность расширяться.

Неандерталец ростом не дотягивает до современного кузнечика, а мохнатый мамонт уступает габаритами цикаде. Вселенная непрерывно расширяется во времени и пространстве, накапливая изменения. Конечно, за полвека ничего существенного не произойдет, но спустя тысячелетия эффект будет разительный. Только не надо кивать на ископаемые, поскольку они неотъемлемая часть любой планеты; не указывайте скептическим пальцем на непреложные константы вроде массы, силы тяготения и костной ткани, ибо космос строится на взаимодействии, где большое и малое действуют сообща. Естественный порядок остается незыблемым. Рослый мужчина через поколение не выродится в карлика; но если перебросить его в другую эпоху, контраст будет сильный. Поэтому в глазах населения воюющей планеты Дрейк наверняка обретет поистине исполинские размеры, а «Скиталец» засияет в небе, словно луна.

Точнее, маленькая планета…

Внизу раскинулись руины некогда величественного храма. Неподалеку серебрилась река, а за ней пламенело зарево пылающего города. Дрейк мигом сообразил, где и в какой момент очутился. Потом бросил взгляд на руины, и смирился с судьбой.

— Как ни крути, то, что мне предстоит, уже сделано, а сделанного не воротишь, — размышлял он. — Нечего тянуть, нужно исполнить предначертанное.

«Скиталец» сел на антигравитационные шасси, и Дрейк, не снимая пояса, опустился на землю. Вокруг росли вишневые деревья, вишни стояли в цвету. Колоссом возвышаясь над розовыми вспышками взрывов, Дрейк двинулся к развалинам. Величавые колонны рухнули, царственная крыша обвалилась; стены, совсем недавно оскверненные сторонниками сегрегации, лежали в руинах. Что там виднеется в глубине? Неужели рука?

Так и есть, мраморная рука. Чуть поодаль — вся в трещинах нога из белого мрамора.

Смирившись с судьбой, Дрейк начал копать.

Его никто не заметил, ибо люди уподобились кротам и сидели по норам. В небе ракеты ударились о защитное поле, и померкли точно выпотрошенные светлячки. Истребители взмывали вверх и гасли. В отблесках бушующего огня Потомак окрасился кроваво-красным.

Дрейк продолжал копать.

Поперек мраморного тела лежала рухнувшая колонна. Натаниэль откатил ее в сторону. Аккуратно поднял отколотую благородную голову и опустил на влажную весеннюю почву. Он без устали доставал фрагмент за фрагментом, а когда вся статуя очутилась на поверхности, посадил корабль и погрузил обломки в трюм. «Скиталец» рванул с места.

У берегов Чесапикского залива Дрейк эвакуировался и зашагал вдоль реки к морю. Наверху автопилот вел корабль намеченным курсом.

Чувствуя себя великаном — кем он и являлся в нынешнюю эпоху — Дрейк пробирался через Потомак к морю, хотя умом понимал, что рядом с настоящим великаном смотрелся бы пигмеем.

А те, кто не верит в странствия Его по земле и вознесение к звездам, — суть мертвецы без надежды, любви и сострадания, без доброты, человеческого тепла и жалости, без боли и радости, без дыхания жизни …

— Аминь, — произнес Дрейк.

Целый и невредимый, он поравнялся с деревней. Местные повылезали из своих нор, услышав громовой глас:

— Узрите воскрешение мое. Узрите меня, жители Земли, ибо я явился избавить вас от рабского страха, призвав из глубин космоса Планету мира, которая вознесет мой дух к звездам. Земляне, обрекаю вас на мир, но предупреждаю: не забывайте тот страшный день, когда вы прогнали с порога Доброту и впустили в свои дома Смерть.

На берегу Чесапикского залива Дрейк подождал, пока автопилот посадит корабль на землю, и бережно перетащил останки статуи на песок…

И Планета мира поглотила Его дух, чтобы унести прочь .

Мгновение спустя телепортация совершилась.

Кабина опустела. Не разбирая дороги, Дрейк бросился в грузовой отсек. Больше не мерцали переборки, ноги стояли на твердом полу. От призрачности не осталось и следа. Он отворил замок и шагнул внутрь. Длинноногая Мэри, она же Аннабель Ли, съежилась на полу. В глазах застыло немое отчаяние загнанного зверя, который попал в ловушку и не знает, как выбраться.

Дрейк ласково помог ей подняться и объявил:

— Следующая остановка — Яго-Яго.

Профессор Том оставил Джиму и Дженни домик, где жил после выхода на пенсию, коллекцию старых фильмов, которые любил пересматривать по вечерам, и мастерскую, где возился все последние годы.

Джим и Дженни похоронили профессора высоко на склоне долины — там, где весной разрастается жимолость, появляются первые полевые цветы и по утрам падают первые лучи Арктура. Джим произнес над могилой короткую речь. Дженни стояла рядом, силясь заплакать. Но ничего не получалось — слез у нее не было.

— Вверяем этого человека в твои руки, Господи, — сказал Джим, — сделай с ним что полагается. Вверяем тебе потому, что ты — его бог. А он был наш бог.

Вдвоем они быстро закидали землей грубо сколоченный гроб. Дженни положила на холм букетик весенних цветов. Потом они спустились в долину и направились через поле к белому каркасно-щитовому домику и мастерской из алюминиевого профиля.

— Вечером посмотрим кино? — спросила Дженни. — Или, по-твоему, это неуважение к памяти профессора?

— Не думаю, — ответил Джим. — Мне кажется, профессор Том не возражал бы.

Они выбрали фильм «Созданы друг для друга» с Кэрол Ломбард и Джеймсом Стюартом в главных ролях. Когда солнце скрылось за горизонтом, Джим зародил проектор и выключил свет. Они уселись на диван. Этот фильм они часто смотрели вместе с профессором Томом. Всякий раз, когда актеры на экране обнимались и целовались, Джин и Дженни повторяли их действия. Раньше они делали это тайком от профессора: а вдруг не одобрит? Но сейчас бояться было нечего, и не потому, что профессор умер, а потому, что теперь они муж и жена. Они сидели на диване в обнимку, и каждый раз, когда Кэрол Ломбард целовала Джеймса Стюарта, Дженни целовала Джима, а когда Стюарт целовал Кэрол Ломбард — Джим целовал Дженни.

После фильма они вышли на свежий воздух и сидели на ступеньках, вглядываясь в темноту неба, но за всю ночь так и не увидели ничего, кроме звезд.