Лоис Буджолд - Братья по оружию

– Почему не сейчас?

– Потому что я … – он замолчал и сделал глубокий вдох, – пытаюсь сказать тебе кое-что другое, – продолжил он уже негромко, со сдерживаемым напряжением в голосе.

Наступила пауза. – Ну, говори, – подбодрила его Элли.

– Гм, обязанности. Ну, как лейтенант Форкосиган включает в себя все обязанности адмирала Нейсмита плюс свои собственные, – точно так же лорд Форкосиган заключает в себе долг лейтенанта Форкосиган плюс собственный. Политические обязанности отделены от военного долга лейтенанта и перекрывают его. И гм… семейный долг. – У него вспотела ладонь; он незаметно вытер ее о брюки. Это еще труднее, чем представлялось. Но, конечно же, не труднее, чем человеку, чье лицо некогда было сожжено, снова всретить лицом к лицу плазменный огонь.

– По твоим словам, ты похож на диаграмму Венна. 'Множество всех множеств, являющихся собственными членами', или что-то в этом роде.

– Так я себя и чувствую, – признался он. – Но я как-то разбираюсь.

– А что же заключает в себя лорда Форкосигана? – с любопытством спросила Элли. – Когда ты глядишься в зеркало, выходя из душа, кто глядит на тебя в ответ? Ты что, говоришь себе: «Привет, лорд Форкосиган?»

«В зеркала я стараюсь не глядеть…» – Наверное, Майлз. Просто Майлз.

– А во что заключен Майлз?

Указательным пальцем правой руки Майлз провел по тыльной стороне ладони обездвиженной левой. – Вот в эту кожу.

– Так это и есть последний, внешний периметр обороны?

– Думаю, да.

– Боже, – пробормотала она. – Я влюбилась в человека, который думает, что он луковица.

Майлз прыснул; сдержаться он не мог бы. Но… «влюбилась»? Обнадеженная душа Майлза воспарила. – Все лучше, чем то, что случилось с одной из моих прародительниц: она, похоже, считала себя… – нет, эту тему тоже лучше не поднимать.

Но Элли была ненасытно любопытна; в конце концов, именно за это он некогда перевел ее в штат дендарийской разведки, где она столь впечатляюще преуспела. – Что?

Майлз откашлялся. – Пятая графиня Форкосиган, как говорят, периодически страдала от заблуждения, что она сделана из стекла.

– И что с нею в конце концов случилось? – зачарованно спросила Элли.

– Кончилось тем, что один из разгневанных родственников уронил ее, и она разбилась.

– Заблуждение было столь глубоко?

– Ну, уронили-то ее с двадцатиметровой башни. Не знаю, – нетерпеливо добавил он. – Я не в ответе за своих чудаковатых предков. Скорее наоборот. В точности наоборот. – Он сглотнул. – Понимаешь, одна из невоенных обязанностей лорда Форкосигана – это рано или поздно, когда-то, каким-то образом найти себе леди Форкосиган. Будущую одиннадцатую графиню Форкосиган. Понимаешь, от мужчины из патриархального общества именно этого и ожидают. Ты же знаешь, – горло у него было словно ватой набито, акцент плыл туда-сюда, – эти мои, гм, физические проблемы… – он сопроводил свои слова неопределенным жестом сверху вниз по всей длине (или отсутствию таковой) собственного тела, – … были тератогенными. А не генетическими. Мои дети были бы нормальными. Возможно, этот факт и спас мне жизнь, принимая во внимание традиционно жестокую позицию барраярцев по отношению к мутациям. Думаю, мой дед так полностью в это и не поверил; я всегда жалел, что он не дожил до появления на свет моих детей – просто, чтобы убедиться…

– Майлз, – мягко прервала его Элли.

– Что? – запыхавшись, выговорил он.

– У тебя словесное недержание. Что такое? Я могу тебя слушать часами, но меня несколько беспокоит, когда у тебя заедает кнопка «быстрого воспроизведения».

– Это от нервов, – покаялся он. И смущенно ей улыбнулся.

– Запоздалая реакция на то, что было днем? – Элли скользнула ближе, так уютно. – Могу понять.

Он осторожно накрыл правой ладонью ее запястье. – Нет. Ну да: может, отчасти. А тебе понравилось бы быть графиней Форкосиган?

Она усмехнулась. – Сделанной из стекла? Спасибо, не мой стиль. Хотя на Самом деле этот титул звучит так, словно его обладательница ходит в черной коже с хромированными заклепками.

Мысленная картинка Элли в подобном наряде оказалась столь притягательной, что лишь спустя целую минуту молчания он сумел разобраться, где же свернул не туда. – Позволь мне перефразировать то, что я сказал, – произнес он наконец. – Ты выйдешь за меня замуж?

На этот раз молчание тянулось куда дольше.

– Я-то думала, ты ведешь к тому, чтобы предложить мне с тобой переспать, – выговорила она в конце концов, – и мне было смешно, с чего ты так нервничаешь. – Больше она не смеялась.

– Нет, – ответил Майлз. – Это было бы просто.

– Ты не слишком многого хочешь, а? Просто полностью переделать всю мою жизнь.

– Хорошо, что ты это понимаешь. Это не просто брак. С ним еще приходит и целая должностная инструкция.

– На Барраяре. На планете.

– Да. Ну, может будут и какие-то поездки.

Она слишком долго сидела тихо, потом заговорила: – Я рождена в пространстве. Выросла на пересадочной станции в глубоком космосе. Большую часть своей взрослой жизни проработала на борту корабля. Время, которое моя нога ступала по настоящей земле, измеряется месяцами.

– Да, все будет по-другому, – с тревогой признался Майлз.

– А что случится с будущим адмиралом Куинн, свободной наемницей?

– Возможно – я надеюсь – она найдет работу леди Форкосиган столь же интересной.

– Позволь я угадаю. Работа леди Форкосиган не подразумевает командования кораблем, да?

– Риск и опасность, которые предполагает эта карьера, ужасают даже меня. Моя мать отказалась от командования кораблем – в Бетанском Астроэкспедиционном Корпусе, – чтобы отправиться на Барраяр.

– То есть ты говоришь мне, что ищешь девушку, похожую на твою мамочку?

– Ей придется быть сообразительной – ей придется быть быстрой – ей придется решительно настроиться на то, чтобы выжить, – безрадостно объяснил Майлз. – Нечто меньшее может обернуться закланием невинных. Может, в отношении ее самой, а может, – наших с нею детей. Ты же знаешь: телохранители не всесильны.

Глядя на то, как Майлз глядит на нее, Элли беззвучно присвистнула. Майлза терзал этот контраст – улыбки на губах и боли в ее взгляде. « Я не хотел сделать тебе больно… самое большее, что я мог тебе предложить, не должно было не причинить тебе боль… неужели я предложил слишком много, слишком мало, или слишком… ужасно?»

– Ох, милый, – печально вздохнула она, – ты ни о чем не подумал.

– Я думаю только о тебе.

– И поэтому хочешь, чтобы я на всю оставшуюся жизнь оказалась прикована к, извини уж, захолустному комку грязи; к планете, которая только что выкарабкалась из феодализма; к месту, где женщину считают за рабыню – или за племенной скот и где мне будет невозможно использовать ни один из моих военных навыков, полученных за последние двенадцать лет: от парковки катера до медикаментозного допроса… Извини. Я не антрополог, не святая и не сумасшедшая.