Лоис Буджолд - Память

– Я… требую, чтобы ты не пытался завязать независимые контакты с дендарийскими наемниками. Я сознаю, что я сам и СБ вместе взятые, наверное, не сможем тебя остановить, реши ты перехватить их и увести с собой. Но на сей раз у меня не останется способа спасти тебя от обвинения в измене.

Майлз сумел не сглотнуть с виноватым видом, а лишь кивнуть в знак полного понимания. Он всегда знал, что это был бы билет в один конец. – Дендарийцам страдающий конвульсиями командир тоже не нужен. Пока я не приведу в порядок свою голову – если это вообще возможно, – подобное искушение не для меня. – К счастью, быть может. Нерешительно помолчав, Майлз все же позволил своему главному беспокойству проявиться в самой нейтральной формулировке, какую смог подобрать: – Каков теперь будет статус Дендарийского флота?

– Похоже, это будет зависеть от их нового командующего. Как захочет разыграть эту карту Куинн?

Так значит, Грегор не собирается по собственной инициативе отделаться от всего, с трудом Майлзом созданного. Облегченно в душе вздохнув, Майлз ответил, тщательно подбирая слова: – Она была бы идиоткой, отказавшись от гонорара, который нам – ей – выплачивает Империя. А Куинн далеко не дура. Не вижу, почему бы при ней флот не может по-прежнему оставаться в распоряжении СБ, как было при мне.

– Я готов подождать и посмотреть, как это сработает. Сможет ли она добиться успехов. Или нет.

«Помоги тебе бог, Куинн.» Но самое главное из сказанного – да, дендарийцы по-прежнему могут оставаться Императорской Собственностью, даже без него. Их не бросят. – Куинн училась у меня без малого десять лет. Сейчас ей хорошо за тридцать, она на пике своей эффективности. Она изобретательна, решительна и потрясающе хорошо умеет вписываться в экстремальные ситуации, с которыми сталкивалась изрядное число раз, с моей подачи. Если она не готова к продвижению… значит, никакой я не командир, как думал.

Грегор коротко кивнул: – Отлично. – Он глубоко вздохнул, почти зримо переключаясь с одной задачи на другую; лицо его просветлело. – Не соизволите ли отобедать со мной, милорд Форкосиган?

– Я ценю этот жест, Грегор, но стоит ли мне оставаться?

– Там будет кое-кто, с кем я хочу, чтобы ты встретился. Точнее, за кем бы понаблюдал.

«Он все еще дорожит моим мнением?!» – В последнее время мои суждения не стоят того, чтобы хвастаться ими в письмах домой.

– М-м… кстати, о письмах… Ты уже рассказал обо всем родителям?

– Нет, – отозвался Майлз и осторожно добавил: – А ты?..

– Нет…

На мгновение повисло мрачное молчание.

– Это твоя обязанность, – твердо произнес Грегор наконец.

– Я и не отрицаю.

– Позаботься о своем лечении как можно быстрее, Майлз. Если понадобится, я готов сделать это императорским приказом.

– Не понадобится… сир.

– Хорошо. – Грегор встал. Майлз волей-неволей поднялся тоже.

Уже на полпути к двери Майлз выдавил из себя тихое: – Грегор?

– Да?

– Прости…

Грегор помолчал и ответил едва заметным кивком. И они вместе двинулись дальше.

На лужайке Южного сада, в окружении деревьев и цветущих кустарников, под муслиновым навесом с кистями стоял столик на четверых. Погода была удачной, осеннее солнце пятнами света расцвечивало навес, под которым благодаря легкому ветерку было совершенно прохладно. Шум близлежащего города казался приглушенным и далеким, словно сад был погружен в сон. Майлз, слегка встревоженный, сел по левую руку Грегора, окидывая взглядом всю композицию. «Разумеется, не меня же он намеревался подобным образом почтить? Сейчас это было бы насмешкой…» Взмахом руки Грегор отослал озабоченного ливрейного слугу, предложившего им выбор предобеденных аперитивов; похоже, они кого-то ждали.

Озарение настало одновременно с появлением леди Элис Форпатрил, одетой в безукоризненный дневной наряд форессы: синее болеро и отделанную серебром юбку; цвет отделки – намеренно? – подчеркивал серебристые нити в ее темных волосах. С собой она вела доктора Лаису Тоскане, одетую в стильный и изящный комаррский костюм – блузон и брюки. Слуги бросились к дамам и помогли им сесть, а затем снова осмотрительно скрылись из виду.

– Добрый день, доктор Тоскане, – произнес Майлз, когда все вокруг принялись здороваться друг с другом. – Вот мы и снова встретились. Значит, это ваш второй визит во дворец?

– Четвертый, – улыбнулась она. – На прошлой неделе Грегор любезно пригласил меня на деловой обед с министром Ракоци и некоторыми его сотрудниками, где мне представилась возможность изложить кое-какие соображения моей Торговой группы. А потом я была на официальном приеме для уходящих в отставку чиновников из провинций, и там было просто очаровательно!

«Грегор?..» Майлз глянул на Элис Форпатрил, сидевшую слева от него. Та ответила исключительно любезным взглядом.

Слуги принялись подавать на стол, и разговор начался, что было неудивительно, с тривиальных замечаний по поводу Комарры. Однако почти немедленно беседа совершила крутой поворот, как только Грегор с Лаисой принялись сравнивать свои семейные и детские впечатления; оба оказались единственными детьми в семье – факт, который они вроде бы нашли взаимно увлекательным и достойным всеобъемлющего сравнительного анализа. У Майлза было стойкое ощущение, что он попал на вторую, а возможно – и четвертую серию давно идущего сериала. Кажется, его собственная роль в разговоре ограничивалась произносимым то и дело согласным «угу» по поводу событий, которые он за давностью лет едва припоминал. Элис, обычно словоохотливая, говорила почти так же мало.

Грегор приложил все силы, чтобы разговорить Лаису, но и она сама упорно придерживалась принципа равенства в обмене информацией. Майлзу в жизни не приходилось слышать, чтобы Грегор наговорил столько всего за раз.

Когда принесли пирожные со сливками плюс пять сортов кофе или чая, на выбор, Грегор застенчиво произнес: – Лаиса, я приготовил для вас небольшой сюрприз. – Он сделал незаметное движение рукой под столом – явно заранее оговоренный сигнал, который внимательно ожидающий ливрейный слуга немедленно уловил и тут же скрылся за рядами кустарника. – Вы говорили, что лошадь вы встречали только на видео. Лошадь – это в каком-то роде символ фора, и я подумал, что вам понравилось бы прокатиться верхом.

С этими словами снова появился тот самый слуга, ведя в поводу самую великолепную невысокую белую кобылку, какую Майлзу приходилось видеть в жизни; даже дедовы конюшни с дорогими чистокровными скакунами не были исключением. Большие глаза, изящные ноги… копыта отполированы до блестящего черного цвета. В длинную серебристую гриву и струящийся хвост вплетены алые ленты, в тон к такого же цвета попоне, не говоря уж о расшитых алым поводьям, прикрепленных к позолоченной уздечке.