Лоис Буджолд - Память

– Это было самое подходящее место, да?

– О, да! Самое узкое место, самый большой перепад высоты и самый сильный поток. Со временем нам энергии станет не хватать, но это лишь отправная точка. Без самого минимума энергии это место находилось в застое. А теперь мы можем расти. Например, могли бы мы выиграть в окружной лотерее ставку врача, не будь у нас в больнице электричества?

– Тебя ничто не может остановить, верно?

– Да, милорд, и вы знаете, от кого я этому научился.

Конечно, от Харры, своей жены. Матери Райны. Майлз кивнул. – Кстати о Харре, где она сегодня? – Он приехал сюда, желая лишь молча предстать перед мертвой, но сейчас ему все сильнее хотелось поговорить с Харрой.

– Учительствует в школе. Я там пристроил вторую комнату – знаете, у нас теперь две учительницы. Девушка, которую обучала Харра, занимается с маленькими, а Харра – с теми, кто постарше.

– А я могу… э-э… ее увидеть?

– Да Харра с меня живьем шкуру спустит, ежели я дам вам улететь, не повидавшись с ней! Пойдемте, я вас прямо сейчас и отведу.

Зед, передав Майлза под ответственность уважаемого лица, помахал на прощание и направился обратно домой, растворившись среди деревьев. Лем быстро переговорил со своей бригадой и занял место Зеда на заднем сиденье флаера, выступая теперь сам в роли местного проводника.

Очередной короткий перелет привел их к зданию постарше, традиционной постройки – длинной хижине с двумя дверьми и парой дымовых труб из местного камня с обоих боков. Висевшая над крыльцом большая, вручную вырезанная вывеска витиеватыми рукописными буквами гласила, что это «Школа Райны Журик». Лем провел Майлза в левую дверь; идущий за ними Мартин нерешительно замялся снаружи. Человек двадцать подростков всех возрастов сидели за самодельными деревянными партами, на которых располагались переносные комм-пульты, и слушали энергично жестикулирующую женщину, стоявшую в другом конце комнаты.

Харра Журик была такой же высокой и худощавой, какой ее помнил Майлз. Прямые, соломенного оттенка светлые волосы были аккуратно заплетены на затылке в обычной прическе горянок, и одета она была в простое местное платье, хотя опрятное и прекрасно сшитое. Как у большинства ее учеников, по этой достаточно теплой погоде ноги ее были босы. Приковывающие внимание серые глаза искрились теплотой и живостью. Увидев Лема с Майлзом, Харра резко оборвала урок.

– Лорд Форкосиган! Вот это да, я и предположить не могла! – Харра бросилась к нему с той же энергией, как Зед или Лем, но не удовлетворилась рукопожатием, а стиснула Майлза в объятиях. По крайней мере, хоть от земли не оторвала! Скрыв изумление, Майлз быстро напряг свои извилины в достаточной мере, чтобы обнять ее в ответ, а когда она его отпустила – взял за обе руки и чуть развернул.

– Привет, Харра. Отлично выглядишь.

– Я вас после Хассадара не видела.

– Да… Мне… мне давно стоило сюда наведаться. Но мне не давали свободного времени.

– Я должна сказать вам – для меня было важнее всего на свете, что вы тогда приехали на мое получение диплома в учительском колледже.

– Это было просто везение – что я в тот момент оказался на Барраяре. И никакой моей заслуги.

– Это зависит от точки зрения. Пойдемте, посмотрите… – Она вытащила его на учительское место во главе комнаты. – Смотрите, ребята, кто приехал нас навестить! Ваш лорд Форкосиган! – Ученики уставились на него скорее с интересом, чем с опаской или отвращением. Они переводили взгляд со странного человечка, стоявшего перед ними во плоти, на изображение, висевшее на стене классной комнаты, сравнивая одного с другим. Над экраном для видео-проектора выстроились в ряд три портрета, из них два – по праву: на одном красовался император Грегор в яркой и роскошной парадной форме, с другого сурово глядел граф их Округа, отец Майлза, в своем наиболее официальном форкосигановском мундире, коричневом с серебром. Третий портрет правилами предусмотрен не был – обычно от государственных учреждений не требовалось выставлять еще и портрет графского наследника, – однако на Майлза с ухмылкой глядела его собственная физиономия. На этом снимке он выглядел очень молодо и очень неуклюже, на нем была зеленая парадная форма с голубыми мичманскими кубиками на воротнике. Должно быть, снимок датировался временем его выпуска в Академии, потому что в петлицах еще не поблескивали серебряные Глаза Гора. Черт возьми, где это Харра его раздобыла?

Она демонстрировала его своим ученикам, гордая, как экскурсовод на выставке, и возбужденная, словно шестилетний ребенок, который хвастается своим друзьям банкой с ручными жуками. Приехав в Лесную долину, он вовсе не собирался с кем-либо встречаться, а тем более – выступать на публике, поэтому чувствовал себя определенно неподходящим образом одетым – в деревенского стиля рубашке и поношенных черных брюках, оставшихся от старой рабочей формы, не говоря уж о стоптанных армейских сапогах, заляпанных грязью на берегу водохранилища. Но он все же выдавил из себя несколько сердечных общих слов типа «Отлично, замечательно», чем вроде бы все остались довольны. Харра вышла с ним на крыльцо и провела его в соседнюю комнату; там весь спектакль повторился по новой, отчего юная учительница впала в полнейшее расстройство чувств, а младшие ученики принялись вертеться так, что чуть не вылетели из класса.

Когда они возвращались через крыльцо обратно, Майлз схватил Харру за руку, придержав ее на мгновение. – Харра… я же приехал сюда не для внезапной проверки, всего святого ради. Я просто приехал, чтобы… ну, по правде говоря – я лишь хотел лишь совершить небольшое памятное возжигание на могиле Райны. – Треножник, жаровню и кусочки ароматического дерева он припрятал в заднем отделении флаера.

– Вы очень добры, милорд, – ответила Харра. Майлз слегка отмахнулся, но она покачала головой – отрицая его отрицание.

– Похоже, теперь для этого нужна лодка, – продолжил Майлз, – а мне не хотелось бы рисковать поджечь лодку, в которой сижу. Или вы, деревенские, перенесли кладбище?

– Да, перед тем, как затопить, люди – кто хотел – перенесли кое-какие могилы. Мы выбрали очень красивое новое место, на вершине холма, прямо над бывшим кладбищем. Могилу моей матери мы, конечно, переносить не стали. Я оставила ее там, внизу. Пусть даже ее могила будет похоронена, и никаких для нее возжиганий. – Харра скривилась. Майлз понимающе кивнул. – А могила Райны… ну, я думаю, это все потому, что почва там была такая сырая, в низине возле ручья, а ее вместо гроба положили в самодельный деревянный ящичек, и она была такой крошечной… Мы не смогли отыскать ее, чтобы перенести. Наверное, она просто растворилась в земле. Для меня это не важно. Когда я задумываюсь, то мне это кажется правильным. И вообще, я и вправду считаю, что школа – лучший для нее памятник. Каждый день, когда я прихожу сюда учить, это все равно, что возжечь приношение, только лучше. Потому что это созидание, а не уничтожение. – Она кивнула, решительная и спокойная.