Николай Большаков - Собиратели осколков

В Глажеве они заночевали в старом здании вокзала, рублёной развалине с единственным предметом обихода внутри — обшарпанной печкой. Когда-то на печке были изразцы, но то ли сняли их где-нибудь во тьме прошедших столетий, то ли сами они отвалились и рассыпались — в общем, печка выглядела ахово, как после оспы. Правда, и топить Вовчик не собирался деревня была жилая, имелись тут даже типовые девятиэтажки времен «как-раз-до-войны»; около двух тысяч человек обитало в километре от развалин, и какой-нибудь не в меру любознательный виллан мог на вполне законном основании полюбопытствовать, а кто это там пускает дым на старом вокзале.

Внутренние перегородки в здании отсутствовали, пол был завален мусором, приправленным пылью веков. Вовчик выбросил крупные куски штукатурки, пучком травы подмел мелочь, чтобы можно было расстелить плащ. К этому времени изрядно посвежело, и ветер, поддувавший весь день как «Циклон» в котельной, казалось, вошел в ещё большую силу и не иначе как решил унести хилую крышу, развалить стены и вообще не оставить от вокзала камня на камне… то есть на бревне.

— Каш-мар, — сказала по этому поводу Лиза. — Нас тут завалит.

Впрочем, по голосу нельзя было сказать, что её очень уж пугает такая перспектива.

— Завалит — и завалит, — скептически заметил Вовчик. — Выберемся как-нибудь.

— Мгм. Один такой выбрался. К слову, а где я буду спать?

— А у меня больше плащей нет. Придётся вместе, подруга. Можно в два ряда… А можно в два яруса.

— Слушай, ты мне надоел, честное слово.

— Между прочим, поодиночке мы замерзнем. Очень замерзнем.

— Ничего страшного. Я даже переживу одно одеяло на двоих. Будешь греть меня своей задницей.

— Ха. Одеяло. Размечталась, подруга. И ты думаешь, я это вынесу?

— Ничего-ничего, баиньки.

— Похавать бы…

Это был больной вопрос. Жрать было нечего, последние галеты они съели утром, запивая густо-фиолетовой от марганцовки и отвратительной на вкус водой. В лесу, правда, наткнулись на россыпь черники и, морщась, сжевали несколько ранних моховиков — вот и весь обед. Ужин вообще не светил.

— Завтра купишь чего-нибудь.

— Купишь. Прелестно! Деньжат только подкинь.

«Ну, не жмоться, — подал голос Фил. — Деньги — не проблема»

— Ты что, печатный станок где-нибудь припрятал?

«Печатный — не печатный, но завтра деньги будут»

— Какого черта, пусть говорит вслух! — возмутилась Лиза.

— Он говорит, что завтра достанет кучу денег.

— Да, — добавил Фил во внешний динамик. — Будем брать банк.

— Опять как тогда? — со скепсисом уточнил Вовчик.

— Теперь всё будет тип-топ.

— Ну-ну, свежо предание… Кстати, а на чем вы тогда засыпались? Вовчик в упор посмотрел на Лизу.

— Когда?

— Ну, Новоладожское энергохранилище. Конечно, не банк, своя специфика, но все-таки — что случилось?

— Да бог с тобой, дружок, какое ещё хранилище?

— М-м… тебе что, досье твое показать?

— Досье, — саркастически заметил Фил. — Как же — досье, видимость одна.

— Говорю тебе, не брали мы… а, черт! Никаких дел в Новой Ладоге. Там же серожопых до задницы!

Вовчик скосил глаз, посмотрел на Лизу, на экран, снова на Лизу.

— И кто же из вас врет?

— Факт попытки ограбления Эн-эл-э-бэ зафиксирован во многих источниках, — снова перехватил инициативу Фил. — Например, «Ежедневный бюллетень», циркуляр «Об усилении бдительности»… — по экрану поползли бесконечные строки, написанные плохим канцелярским языком аж пятнадцатого столетия.

Лиза оттолкнула Вовчика и уставилась в монитор:

— Это который три-двенадцать?

— Какое ещё «три-двенадцать»?

— Не знаю я никакого такого указа! Впрочем, если это дата… Есть такой указ. Нет, другой. «О ведьмах и ведьмаках, а также о вреде…»?

— Да.

— Ну-ка, ну-ка, — Вовчик развернул к себе экран. — Давай его сюда.

— Пожалуйста.

«О ведьмаках и ведьмах, а также о вреде, ведьмовством их приносимом. Мы, сай города Волхова, властитель падающей воды, повелитель окрестных земель, прилежащих водоемов и воздушного пространства, распорядитель недр и администратор селений, повелеваем: да будет отныне всякий ведьмак или всякая ведьма, в том уличенные, злодейство замышляющие супротив государя Вашего, биты шокером на площади прилюдно, но не до смерти, а после брошены в острог, где и надлежит им быть до приезда посланца Нашего, дабы оного ведьмака или ведьму передать ему для препровождения в столицу, где указанному ведьмаку или ведьме казненным быть; а кто по рвению чрезмерному или какой иной причине того ведьмака или ведьму до смерти доведет, не дожидаясь посланца нашего, того службы и чести лишить, водить голым по поселению и гнать шокером в леса; если же кто кого заподозрит в ведьмовстве и донесет на того, и донос его подтвердится, тому выдать из средств казны тысячу рублей; а буде донос не подтвердится, то бить шокером десять раз на площади; а если кто на достоверно известного ведьмака не донесет, или окажет ему помощь и укрытие, того бить шокером до смерти.

Настоящим отменяем положение «О поимке и казни» Нашего указа «О ведьмовстве». Дано третьего декабря 2315 года, Хрустальный Зал, Волхов»

— Вот такие дела.

— В такой версии — впервые слышу, — чистосердечно признался Вовчик, пихая ногой большой плоский кусок штукатурки с облупившейся голубой краской с одной стороны. — Но определенно за этим что-то стоит.

— Государь не доверяет власти на местах, — съязвил Фил.

— По-моему, мы это уже обсуждали. Кстати, подруга, есть идея. Давай я сдам тебя, а ты меня. Деньги поделим.

— Браво. Но все равно — не брали мы этот банк.

— Да-а… — протянул Вовчик. — Кстати, Фил, не поделишься планами на завтра? Если можно, поподробнее.

— Легко. Я думаю попробовать финт с подменой счета…

— Ты одну вещь забыл. Она вот в розыске, а меня вообще не существует в этой системе.

— Ну и что?

— На кого ты счет откроешь?

— Как это на кого? На тебя, естественно.

— Помнишь, чем в прошлый раз кончилось?

— Первый блин, как говорится… К тому же, тебя узнали.

— Ладно. Надеюсь, теперь все пройдет нормально. А кто будет лохом?

— Местный какой-нибудь. Разве это важно?

— Слушай, — вмешалась Лиза, — если ты такой крутой, может, и мне почистишь биографию?

— Никак невозможно. Там всё завязано на что-то очень секретное. Может подскажешь, на что?

— Откуда? Ладно, я спать хочу, раз уж есть нечего.

Вовчик с готовностью откинул край сложенного вдвое плаща:

— Прошу. Снаружи или внутри?

Она молча улеглась посередине плаща, отвернулась от Вовчика, который пристроился рядом, и мгновенно заснула. Вовчик долго глядел ей в затылок, громко дышал, но так и не смог побороть предрассудки. Так, не поборов, и заснул.