Василий Криптонов - Я выбираю смерть

— Эллас, — улыбнулся Лейст, двигаясь ему навстречу.

Приветствие Элласа оказалось неожиданным даже для Лейста. Он ударил бывшего сослуживца под дых и, хотя мышцы успели рефлекторно сократиться, Лейст все же согнулся, хватая ртом воздух. Эллас обхватил его рукой за шею, придвинул к себе и прошипел:

— Слушай меня сюда, дружище. Когда надо помочь — я помогаю. Но когда ты заставляешь меня укрывать государственных преступников, о таком надо сообщать заранее. Сильно заранее, понял? Потому что я должен обладать резервом времени, чтобы придумать, почему не могу тебе помочь.

— Ты всегда был добряком, Эллас, — усмехнулся Лейст. — Именно на это я и рассчитывал.

— Тебе еще разок врезать?

— Не нужно, спасибо. Я тебя услышал.

— Вот и отлично. А теперь, пожалуйста, познакомь меня со своими дорогими друзьями и пойдем перекусим.

Лейст познакомил узоргов с Элласом, и тому хватило такта никак не прокомментировать присутствие Елари. Возможно, дело было в Хирте. Услышав его имя, Эллас опять приподнял брови. Лейст не обратил на этот факт внимания. В конце концов, есть люди, которые следят за новостями, а не коротают дни напролет с бутылкой виски.

Эллас провел их длинным коридором, по которому не смогли бы пройти два человека рядом.

— Ты сам все это выстроил? — поинтересовался Лейст, с сомнением рассматривая примитивную каменную кладку стен.

— Да конечно, три мастерка сточил, — отозвался Эллас. — Это старый заброшенный космопорт. Вернее, его часть. Построили на тектонически неустойчивом участке, экономили, на чем могли, вот большинство ангаров и ушло однажды под землю.

— Не боишься?

— С тех пор прошло полсотни лет и пять крупных землетрясений. Если простоит еще столько же, мне этого хватит. Детишкам я этот бизнес все равно не завещаю.

Лейст не стал развивать тему детишек — он избегал разговоров о семье всеми способами. Теперь же, когда в двух шагах от него шла Елари, он и вовсе не хотел обнажать свои раны. Хирт замыкал шествие и был непривычно молчалив. Лейст несколько раз оглянулся на него, ощущая смутное беспокойство. Наконец, путь закончился. Эллас остановился, с гордостью демонстрируя столик, накрытый посреди огромного зала ожидания.

— Неплохо устроился, — сказал Лейст, не зная, говорит ли серьезно или иронизирует. Из зала было убрано абсолютно все, кроме стойки регистрации.

— Люблю простор, — пожал плечами Эллас. — Рассаживайтесь, чувствуйте себя как дома.

За столом напряжение немного спало. Во многом причиной послужила бутылка вина, принесенная Элласом.

— Сан позволяет вам пить, святой отец? — осведомился он у Хирта.

— Вы же меня узнали, — откликнулся тот. — Мой сан позволяет мне все. В разумных пределах.

Эллас кивнул, проигнорировав некоторую грубость высказывания, и повернулся к Елари.

— Дама?

— Да, пожалуйста. Немножко, — кивнула девушка.

— Мне один бокал, — сказал Лейст.

— Ого. Кто-то ушел в завязку, — усмехнулся Эллас. — Да ладно, ладно, один так один. Я, честно говоря, не намерен устраивать пьянку. Это так, для аппетита. Тут у нас, вообще-то, ночь.

— По ночам не часто ремонтируются? — спросил Хирт.

Эллас посмотрел на него, как на умственно отсталого.

— У меня серьезная контора, — сказал он. — Часы работы, все такое. Уж извини, но ваш так называемый прилет — огромное исключение из правил.

— А где же работники? — Хирт оглянулся, будто надеясь увидеть за спиной роту механиков с разводными ключами в руках.

— Ночь, ваше преосвященство. Ночь! — Эллас помахал руками у него перед лицом. — Ночью работники делают детей со своими женами, в своих домах.

— Давайте выпьем, — предложил Лейст. — За встречу.

Когда стаканы ударились о стол, Эллас вытер губы салфеткой и окинул взглядом налегающих на еду гостей. Он дал им несколько минут, чтобы утолить первый голод, а потом заговорил:

— Итак, мой старый друг прилетает среди ночи на краденом полицейском корабле. На нем гинопосская форма, с ним двое узоргов: девушка и священник. Что я должен думать, дружище? Ах да, я забыл упомянуть твое лицо. Над ним потрудились знатные мастера своего дела. В своем роде это — шедевр. Наверное, придется вызвать врача, чтобы наложить пару-тройку тысяч швов…

— Не нужно врача, — сказала Елари. — Я смогу.

Лейст даже не заметил этих ее слов — он, со смешанным чувством удивления и отвращения, смотрел на свою форму. Его одежда осталась на гинопосском корабле, в суматохе он и думать о ней забыл.

— Твою мать, — шепнул Лейст.

— Еще бокальчик? — предложил Эллас.

— Пожалуй… Черт, теперь уже точно без шансов. Нам нужно лететь отсюда, Эллас. Как можно скорее. Можешь помочь?

Эллас покачал головой.

— В первую очередь вам нужно поесть и выспаться. Позволь девушке разобраться с твоими ранами. Отдохни. Раз уж разбудил меня среди ночи, так прояви уважение к моему гостеприимству.

Усилием воли Лейст заставил себя расслабиться. Выпил еще немного вина, и почувствовал, как по телу разливается тепло.

— Итак, — заговорил Эллас. — Прежде чем все начнут отключаться, я бы хотел услышать краткое содержание предыдущих событий.

После ужина Эллас показал гостям их комнаты. Елари сразу же зашла к Лейсту, заставила его сесть в кресло и занялась его ранами.

— Насколько все плохо? — спросил Лейст внезапно охрипшим голосом.

Лицо Елари было сосредоточенным, она обрабатывала раны антисептиком.

— Терпимо, — сказала она. — Если не будешь дергаться, даже шрамов не останется. Тебе… Разве не больно?

— Что?

— Я сейчас попала прямо в рану. Прости.

Лейст усмехнулся, поняв причину ее смущения.

— Это даже рядом с болью не стояло, — сказал он. — Мои понятия о боли существенно расширились уже на первом году службы.

Рука девушки на миг замерла, но потом вновь начала протирать лицо. Лейст прикрыл глаза, когда пахнущая спиртом вата приблизилась к ним.

— Почему ты решил пойти в десант? — спросила Елари.

Лейст долго молчал, не зная, что сказать. Простой вопрос, на который так сложно найти ответ. Он ведь знал тогда, какая это страшная мясорубка — космический десант. Элитные войска, сохранившиеся со времен Великой Экспансии. Бойцы, готовые ко всему, что хотя бы гипотетически может существовать во Вселенной. На первом же занятии инструктор сказал: «За каждую ошибку я буду наказывать вас страшной болью. И вы будете мне благодарны за это. Потому что когда вы пойдете в реальный бой, то за каждую ошибку вас будут карать смертью». Тогда еще можно было уйти, однако Лейст стиснул зубы и шагнул вперед, в страну чудес. Иначе как чудом нельзя было это назвать: вчерашний стеснительный мальчишка, который избегал любых конфликтов, без промаха стрелял по движущимся мишеням, в одиночку противостоял полусотне противников, управлял тяжелыми боевыми кораблями. Нет, это не давалось ему легко. Каждому успеху предшествовала настоящая агония. Каждый успех пробуждал в душе лишь одно чувство: дикую радость отсутствия боли.