Юрий Берков - Новые кроманьонцы. Воспоминания о будущем. Книга 4

Гости по трапу из коридора поднялись наверх и оказались на длинной и узкой палубе. Впрочем, в передней части платформы она оказалась достаточно широкой. На ней разместились три легковых автомашины, грузовая стрела, лебёдки. Место для четвёртой машины было свободно. Возле стрелы возился матрос.

– Что, Сэм, машину свою хочешь опустить? – спросил механик.

– Да нет, командирскую скоро поднимать надо.

Александр осмотрелся. Он увидел над собой уходящие вверх троса и огромные тела дирижаблей, а под собой блестящий прямоугольник платформы, вертикально уходящий вниз. По углам платформы были смонтированы воздушные винты в поворотных насадках – подруливаюшие устройства – догадался Александр. По бортам он насчитал шесть вертикальных труб похожих на ракетные шахты. Возле них на скобах был уложены толстые кольца троса.

– А это что за штуки? – показал Саша на ближайшую вертикальную трубу.

– А это наши мёртвые аварийные якоря, – пояснил Том.

– Не понял, – произнёс Саймонс.

– А тут всё просто. Если у нас в пути возникнет серьёзная авария, не дай бог конечно, и надо будет срочно где-нибудь приземлиться, то мы выбираем подходящую площадку или озеро, опускаемся и выстреливаем в грунт мёртвые якоря. Они заглубляются на 10 – 15 метров и удерживают наш воздушный корабль.

– А как же они так глубоко уходят в землю? – не понял Саша.

– Так там небольшие, но очень мощные ракеты. Они развивают тягу более 300 тонн в течение трёх секунд. Этого времени достаточно, чтобы уйти в глину или в песок на 10 – 15 метров.

– А как их потом оттуда достать?

– Никак. Отдаём троса и улетаем. Эти якоря для разового использования.

– А почему их нельзя вытащить через те же дырки, в которые они вошли?

– Потому, что при попытке выдернуть, якорь разворачивается в грунте поперёк, так он устроен, и его держащая сила возрастает в сотни раз. Можно оборвать трос, но якорь вытащить невозможно. Это ещё никому не удавалось.

– Такой якорь я уже видел в подводной базе, на Багамах, когда отдыхал там прошлой осенью, – заметил Александр. – Там его загнали в известняки.

– Да, они много где применяются, – согласился Том. На морских судах и яхтах тоже есть аварийные якоря, использующие для заглубления энергию взрыва или реактивную тягу. Там их отдают при угрозе быть выброшенными на берег во время шторма. Когда обычные якоря не держат.

Они постояли на палубе, полюбовались видом на Найск и его окрестности.

– А что там за огонь на том конце платформы, – спросил Александр, указывая на небольшой факел поднимающийся из кормовой оконечности.

– А это горит испаряющийся водород. Термотанки, в которых он хранится, имеют достаточно хорошую теплоизоляцию, но небольшое количество водорода всё же непрерывно испаряется и его необходимо сжигать, чтобы не произошёл самопроизвольный взрыв водородо-кислородной смеси. Вот мы его и сжигаем, – пояснил механик.

– Но это же потери водорода!

– Эти потери не превышают 0,1%. Это мелочь по сравнению с общим количеством водорода на корабле.

– Ясно. А можно ещё вопрос?

– Задавай.

– А где базируется аэровоз во время бури, сильного ветра? Такую громадину ведь ни в какой ангар не загонишь!

– Есть такое место. Оно недалеко от Сан-Франциско. Называется – «Долина дирижаблей». Это довольно узкая долина между двумя высокими горными хребтами. Там почти никогда не бывает сильного ветра. Вот там и пережидают аэровозы непогоду. В долине смонтированы мощные швартовные устройства для посадки десяти аэровозов. Даже сверху дирижабли крепятся расчалками, которые заводятся с помощью вертолётов. Так что всё предусмотрено.

Они обошли платформу вокруг и распрощались с механиком. Уже снизу Саша наблюдал, как поднимают на аэровоз машину командира.

Вскоре приём балласта был закончен. Шланг и насос также подняли наверх. А ещё через полчаса были отданы швартовы. Вновь заработали все шесть тяговых лебёдок, наматывая троса. Потом отдали проводники. Аэровоз уже натужно гудел всеми своими винтами, удерживая рвущиеся ввысь дирижабли. Потом он плавно пошёл вверх, развернулся и стал удаляться на восток.

Александр проводил его взглядом, сел на велосипед и поехал домой.

2. У дедушки.

После обеда Саша решил навестить деда.

– О, внучек, дорогой! – приветствовал его Евгений Робертович, сидя в кресле. – Рад тебя видеть. А почему ты один? Гарик, Рита, Валера и Женя были у меня с утра. Ты что, поссорился с ними?

– Да нет… Просто был занят.

– И чем же это ты был занят, если не секрет?

– Смотрел, как улетает аэровоз. А ещё я познакомился с механиком Томом. Он водил меня по всему воздушному кораблю.

– Ааа, значит, ты был на экскурсии?

– Да. Можно сказать и так.

– Ну и как? Понравилось?

– Ещё бы! Вот бы на таком аэровозе в Америку прокатиться! На самолёте не интересно. Он летит высоко и ничего толком не видно. А аэровоз летит на высоте один – два километра и довольно медленно, он плывёт над Землёй, и всё можно разглядеть.

– Да, – согласился Евгений Робертович, – заманчивое путешествие. Хотел бы я сейчас оказаться во Флориде, на своей вилле. Давно не видел её, красавицу.

– Ничего, дед, наша община будет выглядеть не хуже. И внутри там будет вполне южный климат и пейзаж. А кругом тайга, горы. Такого сочетания во Флориде не увидишь.

– Ты прав, внучек. Мне бы только поправится поскорее. Хочется поглядеть на купол, на аэровоз.

– Успеешь ещё. Они до конца июня будут летать.

Постепенно разговоры об общине привели их к вопросу её комплектования.

– Я вот тут лежу, и всё думаю, кого мы возьмём в общину? У меня даже список небольшой получился. Человек двадцать. У Гарика человек тридцать наберётся, у тебя человек десять, наверное. Но этого мало. Придётся принимать в общину малоизвестных людей из разных стран мира. Конечно, у всех у них должны быть письма-рекомендации от соответствующих медицинских учреждений и организаций, со всеми нужно будет побеседовать.

– Значит, у нас будет многонациональный, многоязычный коллектив?

– Да. Как на космических станциях, как в Мунтауне. И это хорошо. Не будет никаких национальных предрассудков, национального чванства. Так называемой «национальной гордости». Я не понимаю, что это такое «национальная гордость»? Как можно гордиться тем, что ты русский или еврей, украинец или грузин? Чем тут гордиться? Ты просто таким родился. Никакой твоей заслуги в этом нет. Так же медведь может гордиться тем, что он медведь, лопух – тем, что он лопух, а заяц – тем, что он заяц. Нужно гордиться своими собственными достижениями в искусстве, в своей профессии, но своей национальностью гордиться глупо.

– Но можно гордиться культурой, которую создала твоя нация, принадлежностью к великой нации, – возразил Саша.