Геннадий Прашкевич - Ошибка создателя. Рассказы и повести

И показывал «вальтер»:

- Вот эта штука и поможет мне добыть доллары, бабинга, если ты не окажешься скромным и сдержанным.

- Оставь негра, Буассар,- вмешивался я, зная, что французу будет приятно мое внимание к его шуткам. И он, правда, прятал пистолет и шел в палатку, улыбаясь всеми своими шрамами.

Напротив сидели ван Деерт, капрал и новичок Шлесс. Голландца я не любил. Он даже для легионера был слишком жесток и жаден. На что такие способны, они доказали еще в Индокитае. А к нам ван Деерта занесло помещенное в шведской «Дагенс нюхетер» газетное объявление: «Каждого, кто интересуется сельскохозяйственными работами в Конго и умеет стрелять, просят позвонить по телефону номер 03-91-38…» Он позвонил. Он не мог не позвонить, потому что в те дни его фотографии лежали в карманах чуть ли не каждого шведского полицейского…

Немец Шлесс, облаченный в аккуратно подогнанную форму, был единственным новичком в нашем деле. Но его рекомендовал сам майор Мюллер, питавший слабость к своим соотечественникам, и, хотя Шлесс еще ничем не проявил себя, капрал в него верил.

А вот пятый член команды был для нас тайной. Мы почти не говорили с ним, потому что он мог изъясняться лишь на итальянском, хотя итальянцем не был. Странный парень - боялся дождей, грома, мало пил… И все же его уважали. Если он брался за пулемет, то можно было, не опасаясь, раскурить сигарету на глазах у противника. Иногда умение Ящика (так почему-то все его звали) владеть пулеметом прямо пугало. Казалось, пулемет - его продолжение, как руки или ноги… Впрочем, в легионе люди иногда становятся спецами в самых неожиданных делах.

Перед капралом лежала газета. Он подобрал ее в каком-то браззавильском баре, но я не видел, чтобы он когда-нибудь читал ее. Может, и читал, в палатке, наедине,- но мы его за этим занятием не заставали. Наверное, в газете было что-то такое, чего не увидишь и в самых забавных журнальчиках, не знаю… Спрашивать у нас не заведено… А вот то, что капрал обожает монету, знал каждый. Думаю, география и история в представлении капрала сводились к чисто экономическим понятиям: район работ, оплата и так далее. «Истинная щедрость начинается с самого себя» - вот любимый афоризм капрала.

Пообедав, француз подсел к бабинге, и я несколько раз думал, что негр вырвет у него пистолет и понадобится за француза вступиться. Но этого не произошло. А раз так, я не вмешивался. Француз знал, что делает. И, хотя надбавка за риск предполагает нечто иное, он имел право заниматься и такими играми. К тому же, несмотря ни на что, в Буассаре жил истинный легионер, легионер до смертного часа, и там, где он проходил, трава поднималась так же медленно, как под ногами голландца. А это кое-что значило.

Прихватив пару жестянок пива, я лег на разостланный плащ. Из-за веточки глянула на меня круглыми тупыми глазами крошечная древесная лягушка, и я вдруг вспомнил слова одного чудака о том, что в спокойном состоянии лягушки будто бы ничего не видят. Мир для них - сплошная голубизна, потому что лягушкам и не надо видеть ничего лишнего. Ведь даже в плохую погоду, когда все становится серым, вода продолжает сохранять голубоватый оттенок. Вот почему при появлении врага лягушка прыгает прежде всего на голубое - в воду… Конечно, есть в таком зрении крупное неудобство: находясь среди убитых насекомых, лягушка может сдохнуть от голода, потому что не видит их. Но уж если перед нею шевельнется что-либо небольшое по величине и округлое по очертаниям, она свое не упустит. Как легионер… Деньги - вот для нас голубое. Деньги - вот на что мы прыгаем в любую погоду…

Хитро посмеиваясь, подошел француз:

- Усташ, ты знаешь, какого цвета зебра?

Я понял, что он подошел совсем не за этим, но, на всякий случай, ответил, что зебра, на мой взгляд, вроде бы полосатая.

- А она белая с черными полосами или наоборот?

Я знал, что он скажет какую-нибудь гадость, и предложил:

- Обсуди это с бабингой, Буассар.

Но он был расположен поговорить со мной и вдруг сразу выпалил то, ради чего, видимо, и подкатился:

- Усташ, ты правда был в Каркахенте?

О таких вещах не спрашивают. Он об этом знал. Но мы в последнее время сошлись довольно близко, и он, наверное, решил, что наступила та стадия, когда «друзья» начинают обо всем говорить откровенно.

- Не злись,- сказал он.- Я просто вспомнил одного итальянца. Он работал на какую-то крупную газету, а может, и на Интерпол, и все время попадал в разные истории. В конце концов кончилась его эпопея плохо. Да и как ей было хорошо кончиться, если он никак не хотел понять, чем Браззавиль отличается от Венеции, а легионеры от гондольеров… Он выяснял биографии таких, как мы, Усташ, и сумел даже взять интервью у майора Мюллера.

- Зачем? - удивился я.

- Чтобы рассказать в Европе, что мы - банда. И он сказал мне, что в его списке есть некий хорват по кличке Усташ, следы которого ведут из гитлеровской Хорватии в Аргентину, в Испанию, в Конго… Недурно?.. Я, конечно, притворился, что ни о чем таком не слыхивал, но он так и не отстал от меня, все спрашивал и спрашивал, будто ты ему уже родственником стал, так долго он тобой занимался. С той поры, как ты был с хорватами, которые тренировались в Каркахенте…

- Чего он еще хотел?

- Узнать, как ты «докатился до легиона». Это его слова… Несколько лет назад ему удалось добраться до испанского поселка Бенинганим, недалеко от Каркахенте, в котором, как он выяснил, есть военные лагеря усташей, готовящие спецов для террористических актов против Югославии. Я потому и спрашиваю, Усташ, что мне непонятно - если нет такого государства Хорватия, исчезнувшего вместе с третьим рейхом, то каким образом существуют в Испании военные лагеря хорватов?

- Эти ребята - иммигранты,- нехотя пояснил я.- Их немного, и они занимаются только спортом.

Он захохотал уже откровенно:

- Конечно, спортом! Я тоже им занимался, а однажды упал и разбил лицо. Только это было в другом спортивном лагере, и там развлекались не хорваты, проворонившие свою страну, а свободные французы. Впрочем - француз, хорват… Какая разница?..

Я внимательно посмотрел на его расписанное шрамами лицо и терпеливо повторил:

- Буассар, болтай с бабингой или с ван Деертом. Меня от таких разговоров тошнит.

Но в принципе француз был прав. Мне некуда возвращаться… Разве что в тот же Брюссель, чтобы на террасе кафе дождаться нового ангажемента…

- Брось!-утешил меня француз.- Я не собираюсь копаться в твоей биографии. Да и итальянец не будет. Он утонул в озере Альберта… Несчастный случай… Подробней об этом тебе может рассказать ван Деерт. Он за это дело премию получил, а майор Мюллер лично потрепал его по плечу…- Буассар помолчал и вновь начал нудить: - А вообще макаронник много интересного рассказал… Об усташах, например… Человек, который основал партию усташей - ты ведь был ее членом? - Анте Павелич, я запомнил это славянское имя, однажды представил в споре с противниками великолепное доказательство своей силы - вазу, полную человеческих глаз. Ван Деерту это ужасно понравилось. Жаль, что тебя тогда не было в Браззавиле, ты бы тоже мог услышать обо всем этом…