Андрей Валентинов - Локи

Отчет… Локи повертел в пальцах карандаш. Неплохо бы внимание от господина Зеппеле отвлечь, чтобы Глист хорошее дело напрочь не зарубил. Статья да еще за кордоном! О таких как он, Хорст Локенштейн, только в криминальной хронике пишут. Как отвлечь? Да очень просто. Стоит лишь вообразить, что беседовать довелось сразу с четырьмя, а журналист из всех был вроде как третий. О чем разговоры вел? О том, что в каждой тюрьме говорят: пайка маленькая, охрана лютует, писем давно нет… О политике же, чтоб она пропала, никто говорить не хочет, голову бережет. Вот господин бывший депутат – тот да, тот сподобился. И выйдет сюжет не хуже, чем про Капитана Астероида.

Пишем!

После обеда вновь выгнали во двор. Вторую половину дня Локи рассчитывал проскучать в блоке. Никто и не заметит, публику на работы отправили. Можно выспаться, можно просто помечтать, глаза покрепче закрыв. Можно даже спеть душевную, которой Блиц-наставник обучил. Мирлацванциг, троммельбаух, унтервельт рибон рибет… Узнать бы, что за тарабарщина!

На плацу его прихватило дождем, но не это удивило. Кое-что изменилось. Раньше «полосатики» внутри «бублика» работали-надрывались, теперь же целая толпа собралась у ворот. Не у главных, где караульная будка, у тех, что кирпичом заложены. Там же и «черная» охрана, и Циркуль, чтоб он пропал. А потом Локи заметил кирки в руках. Неужто стеночку приговорят? От удивления чуть не оступился на ровном месте. Это где же видано, чтобы в тюрьме лишние ворота пробивать? Правда, ведут они не на волю вольную, а прямиком в крепость Горгау. А в крепости что? Химические снаряды там, которые взорваться могут! Одно к одному.

По лестнице на свой второй этаж Локи поднимался без всякой радости и чуть не пропустил еще одну перемену. В прежние дни, когда по пути кто встречался, охранник в ладоши хлопал. Порядок такой, чтобы лишнего не увидел. Услышал хлопок – поворачивайся лицом к стене и стой, пока за плечо не дернут. На этот раз тоже встреча вышла, аккурат на лестничной площадке. Только в ладоши хлопал не его конвоир, а другой, что неизвестного «полосатика» вел. Ему, Локи, вроде как открыли зеленую улицу.

В блоке ничего на первый взгляд не изменилось. Дневального оставляли не всегда, и Хорст рассчитывал побыть в одиночестве, от соседей отдохнув. Иначе вышло. Нары, те, что напротив, оказались заняты.

Новенький!

Здороваться с порога Локи не стал, жизнь отучила. Присмотрелся, оглянулся для верности, чтоб чужие глаза не помешали, и подошел поближе. Тот, кто сидел на нарах, даже не поднял головы, хоть и услышал. Так в пол и смотрел.

Хорст почесал бритый затылок. Не было печали!

– Здоров, дурачина!

Господин Кампо молча кивнул в ответ.

– Ворота в крепость пробивают. Видели, господин Локенштейн?

Журналист Зеппеле обладал ценным талантом – умел громко шептать. На нижних нарах слышно, а в двух шагах – уже нет. Локи так не мог, приходилось каждый раз вставать, чтобы голосом соседей не привлечь. Тоже, поди, отчеты пишут.

– Их год назад кирпичом заложили. Странно…

Локи соскользнул с нар, стал, чтобы говорить было удобнее, огляделся привычно. Вроде бы не слушают, все своим заняты. Господин же Кампо изволил уснуть, потому как притомился с дороги.

…Не получилось разговора. Арман-дурачина оказался сильно не в духе, а почему, сказать не захотел. Может, мечтал, наивный, что его на волю выпустят? Или хуже еще? Господин Виклих озаботился подсадить «наседку», персональную, для него, Хорста Локенштейна. И не спит сейчас дурачина, а дурака валяет, уши навострив?

– Не странно это, господин Зеппеле. Я бы иное слово подобрал.

Рассказывать пришлось шепотом, не громким, а каким вышло. Записку Локи к отчету приобщил, но раз велено: «Передай товарищу»…

Господин Зеппеле слушал, не перебивая, только губы кусал. Наконец, привстал на локте.

– Похоже на правду. Крепость передают в ведение СС, вот ворота и вскрывают. А об этих снарядах еще десять лет назад писали. Целый детектив! Союзническая комиссия по разоружению ездила по всей Германии, искала химические боеприпасы. А в военном министерстве нужные бумаги потеряли. Комиссия нашла полковника, который в 1918-м снаряды в крепость привозил, но тот на беседу не явился. До сих пор ищут… Надо бы друзьям сообщить, но связь только через неделю.

Локи прикинул, будет ли с этой связи толк. Напишут заметку, в какой-нибудь французской газете тиснут. А толку? В самом крайнем случае власти опровержение поместят. В первый раз что ли?

Помрачнел, назад оглянулся. Еще и этот Арман! Со снарядами и вправду ничего не придумать, но вот с господином Кампо…

– Новенького видите, господин Зеппеле? Меня с ним в «Колумбии» свели, на очной ставке. Старательный камрад, все хотел следствию помочь. А до этого его в Германское сопротивление внедрить собирались, но что-то не срослось…

Сосед привстал, внимательно поглядел на Армана-дурачину, и Локи ощутил законную творческую гордость. Удачно сюжет поворачивает, ничем не хуже, чем в книжке про планету Аргентина. Он, Хорст Локенштейн, тоже сочинитель не из последних. Бумаге такого не доверить, да и не надо.

Вернее будет!

Нужный поворот она едва не пропустила. Приходилось все время следить за дорогой, чтобы чего-нибудь не нарушить. Правостороннее движение воистину придумали варвары! К тому же машин на шоссе в этот час немало, а утренний дождь изрядно намочил асфальт.

Машину Пэл взяла напрокат, не слишком приметный и весьма подержанный «Citroen Rosalie» 1932 года. В гараже отеля изрядно удивились, наверняка списав ее странный каприз на пресловутую английскую скупость. А чтобы не удивлялась тетя Мири, Пэл отправила ее в Международный парижский пресс-центр, дабы узнать последние новости из тех, что в газеты не попадают, а заодно присмотреться к полезным людям. Родственница, уже успевшая войти во вкус, поверила и отнеслась к заданию со всей серьезностью.

За поворотом асфальт исчез, и Пэл вновь похвалила себя за «Ситроен». На мокрой грунтовке на чем-то более роскошном можно и завязнуть. Впрочем, ехать недалеко, до обозначенного на карте маленьким кружком поселка чуть более километра. При въезде гостью приветствовал одинокий насупленный трактор, укрытый от дождя зеленым брезентом. Улица пуста, спросить некого, оставалось надеяться на указанные в письме приметы.

«Мы с ним в 1918-м работали, – задумчиво молвил дядя Винни. – Парень старательный, но не более того. Хорошо, что он написал именно мне. Не представляю даже, что он там нарыл, но будь с ним, Худышка, повежливей. Представь, что разговариваешь с музейным экспонатом».

Дядя как в воду глядел, говоря о музее. Возле одного из домов, внешне ничем не отличимого от соседних, она с изумлением узрела станковый пулемет «кольт» на железной треноге. Затормозив, Пэл протерла глаза, но пулемет и не думал исчезать. Она поглядела вверх и заметила еще нечто в этих краях весьма редкое – большую решетчатую антенну. Кажется, приехала. Именно про антенну дальней связи говорилось в письме. А еще давался настоятельный совет обязательно провериться на предмет неизбежной слежки.