Вячеслав Багров - Путь в бездне

— Как обычно.

Легкий жаркий ветерок дул со стороны недалекой отсюда реки, и зловоние помойки было здесь неособенно сильным, хотя казалось, что все вокруг пропиталось за многие годы гнилостным отвратным душком.

Они прошли по улице вдоль заброшенных тихих бараков и, выйдя на перекресток, оказались у памятника — бронзовый мужчина в мундире офицера прошлого столетия указывал позеленевшей от коррозии рукой, куда-то в сторону помойки, у мертвой картонной фабрики.

Склим свернул направо, они прошли еще метров сто.

— Тихо все, никого не видать. — Жар крутил головой по сторонам: — Попрятались, разбежались, наверное.

— Зайдем с другой стороны, — сказал спокойно, Склим.

Опять повернули вправо, пошли через заросший кустами двор, между высоких тополей и густо растущих кленов, пока не оказались возле голой площадки у двухэтажного барака с окнами заколоченными досками. Людей нигде видно не было.

Площадка, посыпанная мелкой щебенкой, явно устраивалась на постоянной основе — поросли вырублены, травы почти нет, а в середине стояли сколоченные из досок четыре грубые скамейки и большей стол, накрытый куском брезента.

Склим и Жар подошли к столу.

— Наверное, вчерашнее, — произнес Жар.

Склим смотрел на расставленную на столе посуду с остатками грубо нарезанной вареной картошки, с зеленью петрушки, три стеклянных стакана — два лежали на столе, опрокинутые на коричневых пятнах, чего-то уже высохшего, третий стакан был наполовину полон. Одну ложку Склим увидел валяющейся под лавкой в пыльной щебенке, две другие — большая и маленькая лежали на столе.

Склим закурил папиросу.

— Сегодня ночью или вчера вечером, — произнес он, махнув рукой с папиросой в сторону стола: — Свежее все.

Жар взял стакан с малинового цвета жидкостью, брезгливо понюхал и удивленно воскликнул:

— Компот, Склим! А я то думал, что…

Склим обошел стол и тут увидел сандаль — маленький детский сандаль на правую ногу для ребенка лет пяти, шести, желтого цвета, с блестящими латунными пряжками. Под столом щебень окрасился в темно бордовое, словно здесь что-то пролили.

Совсем немного.

И с правой стороны камни были забрызганы тем же темно-бордовым, почти почерневшим.

— Это… — Жар не договорил, полез в боковой карман своего полицейского кителя, вынул пачку папирос.

— Они ели, когда все случилось, — произнес Склим: — Двое взрослых и ребенок шести лет. Примерно.

Он оглядел площадку, прошелся вправо-влево, нагнулся посмотреть.

— Видишь эти борозды?

— Ну. — Жар остановился рядом со Склимом, глядел на каменистую поверхность площадки с широкой, неглубокой бороздой.

— Тела тащили здесь. — Склим выпрямился, и пошел с площадки в сторону барака, осматривая землю под ногами и рядом с собой: — Жар!

Тот приблизился к напарнику.

В трех шагах от высокого тополя находилось погасшее костерище, зола и угли были свежими. Наверное, здесь в этом костре и пекли картошку, которую не успели доесть.

У ствола тополя, раскиданные по траве, лежали несколько латунных пистолетных гильз.

— Кто-то перезаряжал здесь свой пистолет. — Склим поднял одну из гильз, понюхал, покрутил в руках и отбросил в сторону: — Свежие, патроны фирмы «Янтарь», скорее всего «Домс 38». Дорогая игрушка. Я себе такую позволить не могу.

Он посмотрел на Жара, тот на него.

— Самоубийство? — сказал Склим, усмехнувшись: — Вон, следы от грузовика — свежие. Они грузят в них трупы. Понятное дело. Это сколько же они тут?… От того места, где наш автобус до этого, считай, что квартал. Убрали с начала здесь, теперь убирают там.

— Склим, пойдем отсюда к чертям собачьим. — Жар оглянулся по сторонам: — Дерьмовое дело. Этих убили из дорогого оружия, офицеры тут пасутся, армейские, зачем-то притащились. Нас — по боку… И дураку понятно, что… Короче, давай потихому двинем к нашим и молчок.

Склим продолжал усмехаясь, смотреть в глаза Жару.

— Когда ты успел стать таким трусишкой? — спросил он.

— А ты… — Жар вдруг разозлился: — Я тебе по дружбе скажу, ты после развода таким стал!

— Жар…

— Я, конечно, все понимаю, твоя Ирга та еще стерва, но…

— Жар!

Тот осекся, вздохнул и сказал:

— Мы с тобой здесь — пустое место, Склим. Зачем нарываться?

— Мы только посмотрим в этом бараке Жар, и все. Обещаю.

Они направились к ближайшему бараку и дойдя до первого подъезда, вошли. Деревянные лестницы прогнили, скрипели под ногами полицейских, грозя провалиться под их весом, запах плесени был повсюду, темная площадка первого этажа встретила их пустыми проемами, без дверей. Оба вошли в первую квартиру, где на них глянули пустые заплесневелые стены, с давно облупившейся зеленой краской.

— Есть кто? — громко спросил Склим: — Полиция.

Они шли по неосвещенному коридору, заглядывая в пустые безлюдные комнаты, глядя на немногую, явно принесенную сюда с помойки, мебель — столы, кровати, кривые стулья. В комнате, у самой кухни квартиры, в углу за перевернутым столом, под мутным светом исходящим из окна, наполовину закрытого листом фанеры, сидел человек. Он сидел на полу вытянув ноги, голый по пояс, босой, в грязных, черно-серых брюках, с голым торсом. На вид ему могло быть и пятьдесят и семьдесят лет, длинные седые волосы грязной паклей лежали на его плечах, лицо вытянутое, худое. Человек смотрел перед собой.

— Еще один труп, — произнес со вздохом Жар: — Ну, и чего тут еще смотреть, Склим? Проваливаем отсюда.

Склим подошел к неподвижно сидевшему мужчине, увидел зажатую в его руке цепочку-тонкую серебристую, с маленьким овальным кулоном. Он попытался вытянуть цепочку из руки мертвеца — она не поддавалась, тогда Склим попытался разжать его пальцы. Рука сидевшего на полу была теплая.

Полицейский резко распрямился, отошел на шаг, и спросил:

— Вы меня слышите?

— Живой? — удивленно воскликнул Жар и подошел к Склиму, встал рядом: — Надо же, а я то думал…

— Вы меня слышите? — повторил свой вопрос Склим и, не дождавшись ответа, нагнулся и решительно выдернул цепочку из руки мужчины.

Открыл серебренный кулон и обнаружил в нем небольшой пучок светлых волос.

Он закрыл кулон и положил рядом с рукой сидевшего. Тот словно не замечал полицейских, равнодушно глядя в обшарпанную стену перед собой.

— Что здесь произошло? — снова спросил его Склим: — Вы можете говорить?

Тот молчал.

Склим ждал несколько минут ничего не спрашивая, стоял столбом рядом с неприкасаемым, молчал, потом медленно отступил назад, повернулся к выходу и тихо сказал Жару:

— Пойдем отсюда.

Они уже вышли в коридор, когда из комнаты донеслись сухие бесчувственные слова:

— Офицеры.

Склим вернулся в комнату, встал рядом с мужчиной.