Вячеслав Багров - Путь в бездне

Машина приближалась.

Склим снял пистолет с предохранителя, поднялся на корточки.

Свет фар подрагивал, а шум мотора едва обозначился в тишине.

Он или нет?

Ну что-же, ваше высокоблагородие, или как там вас зовут — я вас встречу.

Долгую минуту свет фар приближался медленно, как-бы нехотя, и вдруг машина быстро выросла на дороге двумя яркими желтыми огнями, шум мотора возник рядом с Склимом — четкий, сухой стрекот и вот водитель начал сбрасывать скорость, прижимая машину к правой стороне обочины, съехал с дороги и колеса зашуршали по гравию. Большей, черный автомобиль, остановился прямо напротив укрытия Склима.

Мотор смолк и фары погасли.

Он.

Прошла минута, другая. Водитель из машины не выходил.

Склим ждал. Его ноги ныли и болели, кровь пульсировала в мышцах тысячами уколами острых игл. Как на зло в горле Склима начало першить. Один раз кашлянуть и можно заказывать свои похороны.

Он увидел как водитель закурил — яркий огонек зажигалки выхватил из темноты прикрытое ладонями лицо. На голове водителя была шляпа.

Похоже, что водитель вообще не собирался выходить из машины, наверное, кого-то ждал.

Это осложняло и путало все дело. Когда на встречу с водителем подойдет кто-то второй (если он ждет одного человека), тогда шансы Склима на успешный исход дела уменьшатся в разы. Конечно, можно просто подождать, чем кончится эта встреча, тихо послушать о чем они будут говорить, но Склим не за этим сюда пришел. Второго шанса может уже и не быть. Надо было брать офицера сейчас, а после, когда подойдет его сообщник, действовать по обстоятельствам.

«— Пристрелю обоих,» — решил он.

Склим Ярк начал действовать.

С минуту он вглядывался в темноту, туда, где чернел горб моста, слушал нет ли чьих нибудь шагов и потом медленно отполз от кустов, приподнялся и, пригнувшись, старясь двигаться бесшумно, начал обходить машину, заходя ей сзади.

Водитель курил. Склим чувствовал запах дорогого табака, видел яркий красный огонек в салоне машины.

Он приблизился к багажнику машины, а водитель, открыв боковое стекло, по-прежнему не замечал его. Даже смешно.

Курящее неведение. Еще раз о вреде курения, ваше благородие.

Склим остановился напротив открытого окна, из которого торчал локоть водителя и, держа его голову на прицеле своего девятизарядного «До-до 45», четко и спокойно произнес:

— Руки, что-бы я видел! Стреляю без разговоров!

Тот медленно выставил обе ладони в окно и окурок папиросы упал на гравий, раскидав немногие искры.

— Теперь левой рукой открой дверь и медленно выходи. Без сюрпризов — башку снесу!

— Верю, — произнес в машине глубокий мужской голос, с хрипотцой.

Раздался щелчок замка и водительская дверца начала медленно открываться. Склим, держа водителя на прицеле пистолета, сделал шаг назад, еще один.

И споткнулся.

Теряя равновесие, он взмахнул руками и, падая на спину, уже понял, что проиграл.

Он обрушился спиной на край дороги и от удара о камень, из его легких, буквально вышибло дух. Всего на секунду, на одну короткую секунду Склим был, словно в трансе и в тот момент, когда его рука с пистолетом начала движение вперед, короткий и сокрушительный удар в лицо лишил его сознания.

Он очнулся и приоткрыл глаза, попробовал пошевелиться и понял что руки сцеплены за спиной наручниками. В голове гудело.

Он лежал на заднем диване машины и его ноги свешивались вниз из открытой дверцы. Нижнюю часть лица стянуло от уже густеющей крови, намочившей его правый висок и шею.

Нос сильно болел.

Склима мутило, перед открытыми глазами плавали в ночи призрачные, розовые разводы, во рту медный вкус крови.

Склим закашлялся тяжело и надрывно.

— Очнулся, — произнес знакомый голос с хрипотцой, и в темном проеме дверцы возникла черная фигура в шляпе.

Сильные руки рывком усадили Склима вертикально. Он откинулся на спинку дивана и повел ноющими от боли плечами — слишком долго лежал с заведенными за спину руками.

Человек в длинном черном плаще курил, заглядывая в салон машины.

— Ну и как ты на нас вышел? — спросил человек в шляпе и Склиму захотелось плюнуть ему в лицо.

Он не ответил.

— Вот что, господин полицейский, я буду беседовать с тобой до утра. И ты все расскажешь.

Склим повернул голову вправо и увидел на переднем пассажирском сидении еще одну черную призрачную фигуру.

Второй, тот, кого ждал убийца.

Склим снова закашлялся и произнес с усмешкой:

— Прозевал ты меня, а еще — офицер.

— Решил проявить геройство, Склим? — без тени иронии спросил его тот.

Свой полицейский жетон Склим оставил дома, и все же убийца знал его имя. Склим не мог придумать объяснения этому лучше, чем та догадка, которая вдруг посетила его сейчас.

— Привет, Раук.

— Привет, Склим.

— Ты связался с подонком, парень. Я был лучшего о тебе мнения. — Склим шкурой своей чувствовал, что на верном пути: — Он не рассказывал о своих геройствах? — Склим коротко и тяжело рассмеялся и, повернувшись к стоявшему рядом водителю машины, обратился к нему: — Вы, наверное, постеснялись, ваше благородие? — и уже Роуку: — Вот, что я скажу, парень. Никогда не верь подонкам — обманут. Это я тебе, как полицейский, говорю.

Офицер наклонился к нему и сказал в лицо Склима:

— Хочешь поговорить?

— Жаль. — Склим смотрел в неясные из-за темноты, черты лица офицера: — Надо было пристрелить тебя сразу. Профессиональная привычка подвела, хотел сначала допросить.

— И что? Собирался брать меня в одиночку? Мог сообщить в департамент и спать спокойно.

— Нет, ваше благородие, спать спокойно я уже не смогу. Пока вы по Тверди ходите. А ваш департамент… Такие-же подонки и мразь.

Офицер тихо рассмеялся, сказал:

— Ты герой, Склим. Снимаю шляпу.

— Ну, так сними ее, трепач.

— Пойдем, Склим прогуляемся, — сказал офицер невыразительно: — Тут недалеко. Сам вылезешь или тебя волоком тащить?

Склим вставать не спешил.

Тогда офицер, взяв его за отвороты плаща, резко потянул из машины. И в тот момент, когда Склим уже был снаружи, Роук быстро открыл свою дверцу, выскочил, сказав, что-то на незнакомом Склиму языке, подошел к ним вплотную.

— Он будет жить, Фолк, — с нажимом произнес Роук.

— Он все знает. Мы все из-за него погибнем. Я ему не верю, — сказал Фолк: — Нас становится много.

— Ты его не убьешь!

— Хочешь со мною поспорить? — спросил Фолк стоявшего перед ним Роука.

— Он шел сюда один. Я его знаю. — Роук говорил убежденно, словно они со Склимом были старые друзья: — Он наш.

Склим молчал, понимая, что сейчас все решиться, и все-таки не удержался, сказал:

— Остынь, парень. Он привык всю жизнь шагать по трупам.

— Он — полицейский. Я ему, не верю.