Андрей Валентинов - Лейхтвейс

– Мне рапорт напьисать?

– Контора пишет, – буркнул он, отворачиваясь от нахалки.

…И прыгнул на нее, сбивая с ног, опрокидывая на землю. Зафиксировал предплечье на горле, зажал двумя пальцами нос, подождал, пока прозвучит первый хрип.

– А целовать бритого – все равно что целовать… В общем, догадайся сама.

Откатился в сторону, вскочил. Неле была уже на ногах. Потерла горло – больше для вида. Вдохнула, выдохнула.

– Еще хуже. Считай, что я тебя убила два раза. Ты очень предсказуемый, Лейхтвейс. И не учи меня, я девушка опытная. Во всех смыслах.

И протянула руку.

– Человек предполагает, начальство же располагает! – наставительно молвил по-русски Карл Иванович, вздымая указательный палец. – Несть предела велемудрию его!..

Оглядев стоявших перед ним, хмыкнул удивленно.

– Вы что, молодые люди, подрались? И кто кого побил?

По тому, как спросил, стало ясно – тренировка целиком идея куратора. Лейхтвейс скрипнул зубами, но смолчал. «Марсианина» вновь поставили на место. Есть небо, но есть еще земля. Не его земля. Чужая.

С тренировки их и вызвали, даже не дав умыться и переодеться. Только и успели отряхнуть песок.

– Так вот о начальстве, – как ни в чем не бывало, продолжал господин майор. – Ваше усердие наверху замечено. Правда, не знаю, к добру это или нет. Ваша «двойка» признана лучшей в Рейхе. Поздравлять, однако, не стану, и вы сейчас поймете почему.

Партнеры переглянулись. Неле, не сдержавшись, показала большой палец, но Николай Таубе, знакомый с куратором не первый год, радоваться не спешил. Тот явно чем-то расстроен. «Начальство» да еще по-русски – не к добру.

– Командировка, к сожалению, под угрозой срыва. Да-да, московская. Слишком хорошо летаете.

Махнул рукой, указал подбородком на стол.

– Садитесь.

Теперь уже по-немецки, сухо и четко, без тени эмоций.

– Среди документов, подписанных рейхсминистром Риббентропом в Париже, имеется один, прямо к вам относящийся. Отныне использование Прибора особого назначения № 5 в военных целях на территории Франции, Рейха и сопредельных стран запрещено. Границы нарушать тоже нельзя, их пересечение возможно только при наличии специальной визы. Говорю сразу, протокол мы намерены соблюдать, фюрер стремится избежать любых возможных провокаций. России это пока не касается, зато касается вас лично. Французы любят красивые жесты, их министр предложил организовать встречу, так сказать, на высшем уровне. На самом высоком – в небе. Лучшие «двойки», французская и наша, так сказать, в знак примирения и как залог будущей дружбы. Руководству Абвера такое по понятным причинам не понравилось, но приказ пришел с самого верха, причем с упоминанием конкретных фамилий. Встреча займет всего лишь один день, но проблема в ином. Догадались?

– Смотря кого пришлют, – Лейхтвейс.

– Я даже знаю кого – Неле.

Джузеппе Гамбаротта, расправив плечи до хруста, взгля- нул строго.

– Смею вас уверить, что ситуация в городе мною полностью контролируется. Все необходимые меры для расследования имевших место быть происшествий, равно как для обеспечения безопасности граждан, приняты. Ваше беспокойство, синьор Руффо, понятно, однако совершенно излишне.

Не «князь» и тем более не «дорогой». Впрочем, дух, царивший в служебном кабинете подесты, к фамильярности не располагал. Лупоглазый Дуче на стене, груда бумаг посреди стола, там же том Свода Законов, набитый закладками. Дикобраз уже трижды успел пожалеть, что зашел в муниципалитет. Не хотелось ждать до вечера, больно уж на душе скверно. И прямо ни о чем не спросишь, остается прятать хитрость в рогоже. Князь сослался на то, что живет на отшибе, питается слухами, да еще собака на кладбище воет. И про Градиву на каждом углу говорят.

Последнее – чистая правда. Пока поднимался на Кавеозо, от троих услышал.

– А чтобы вам меньше волноваться, синьор Руффо, не имеет ли смысл вспомнить наш разговор в день знакомства. Переселяйтесь сюда, поближе к источнику законной власти. Буду рад лично помочь найти вам достойное жилище. Насчет же шайки отщепенцев, которые позволяют себе недостойные шутки, я уже распорядился. Сыщут, будьте покойны! О-о, мы их достойно накажем!..

Источник власти бурлил и дымился, словно родоновый гейзер на склоне Везувия. Уверенности у подесты определенно прибавилось. То ли начальство подбодрило, то ли узнал нечто важное.

О ночном побеге – ни слова. Да и был ли побег? В глубине души Дикобраз уже начал сомневаться в том, что мир реален…

– Искренне благодарю за заботу, синьор Гамбаротта. Но не стану вас затруднять всякими мелочами, как-нибудь сам разберусь. Извините, что помешал.

…А если не весь мир Божий, то маленький мирок Моей Земли – точно. Реальность ускользала, словно песок сквозь пальцы. Не ухватить, не удержать.

Идти куда-либо князь вовсе не хотел. На душе скребли злые когтистые кошки, но разумнее не показывать носа из гостиницы. Вдруг наверху облава? Лишний раз напоминать о себе властям – идея не из лучших. Дошел до гостиничных дверей и назад повернул, выругав себя за беспечность. Уговорил, тем более вскоре обещали принести свежую газету.

Холл был совершенно пуст. На столе регистрации, в самом центре, лежала открытая амбарная книга, куда хозяин заносил сведения о постояльцах. Дикобраз зацепил ее взглядом, послушал того, кто шепчет за левым ухом – и решил слегка проверить реальность на разрыв.

Страница, страница, еще одна, еще. Себя нашел быстро: «Алессандро Руфо ди Скалетта» – вторая «ф» из-под пера хозяина успела убежать. Немного успокоившись, хотел вернуть книгу на место, но за левым ухом вновь зашептали. Он принялся быстро листать страницы, нашел нужный день, взглянул, глазам не веря. Предыдущий день, следующий…

На лбу выступил холодный пот. Княгиня Руффо ди Скалетта в гостинице не регистрировалась. Ни она, ни какая-либо иная женщина, если допустить, что Беттина пожаловала инкогнито. Никого! Пусто!..

Он вышел на улицу и беспомощно оглянулся. И здесь никого, ни у входа, ни рядом. Даже не спросишь, помнят ли глазастые соседи белую «Испано-сюизу Н-6В»? А если скажут, что нет?

…А если ее вообще не было в Матере? Жена погибла далеко на севере, возле Милана и, возможно, в смертный миг захотела его увидеть. И не просто увидеть…

«Надо будет тебя постричь, побрить и найти приличную рубашку… Нам с тобой, Сандро, предстоит изображать счастливую супружескую пару. Готовься!»

И Смерть, с которой предстоит познакомиться…

Жаркий летний день потерял краски, выцвело небо, почернели верхушки высоких пиний. А он еще думал, почему собака все время воет?

И все-таки Дикобраз успел ухватить исчезающую реальность за скользкий хвост. «Индуктивный метод мышления, – говаривал сыщик Дюпен, о чьих подвигах довелось читать в детстве. – Умозаключение от факта к его причине». Факт – Беттина приезжала. Еще факт – записи в книге нет. Причина – хозяин почему-то ее не сделал, хотя сам рассказывал о строгости здешних порядков. «Придя к такому логическому выводу, мы, как разумные люди, не должны отказаться от него на том основании, что это, мол, явно невозможно». А вот почему, иной, очень интересный вопрос.