Андрей Валентинов - Лонжа

…Шест для палатки, ровный и прочный, высота ровно два метра. Деревья рубить запрещено, сушняк не годится, а в сосновый лес, что севернее, не пустили. Значит, идти на юг, посматривать по сторонам, забраться подальше – и приговорить-таки какое-нибудь безвинное деревце. Срубить у самого корня, ветки убрать и выбросить подальше, место преступления замаскировать палой листвой.

Палатки сгрузили прямо в центре будущего лагеря, старые, много раз стиранные, потерявшие всякий цвет. Работы полно – сколотить из досок, таких же старых, утыканных ржавыми гвоздями, нары, тумбочку для вещей и котелков, неведомо где отыскать веревки… Иначе и ночью не поспишь, герр обер-фельдфебель обещал твердо.

Начальство тоже оделили кличкой – Столб. Если полностью – дезертир Столб.

Тропинка разошлась надвое, и прежде чем шагнуть налево, Лонжа поглядел вверх, сквозь негустую листву. Тучи поредели, отступая перед густой летней синевой. В «кацете» он почти забыл, что такое небо…

Тропа оказалась неожиданно узкой, но Лонжа не унывал. В детстве они с другом играли в индейцев. Считай, сбылась мечта.

Он оглянулся для верности и затянул уже не про себя, в полный голос:

Улыбнулся, решив начать по новой, с первого куплета – и очень удивился, когда земля ушла из-под ног. Не сама собой: захват, подсечка, чья-то рука под подбородком. Палая листва больно ударила в затылок.

– Допелся, солдатик!

Подсечка отозвалась женским голосом.

Острый локоть – в грудь, поперек горла – ладонь.

– Считай, что это нож, солдатик. Начинаем полевой допрос. Фамилия, имя, воинское звание, номер части!..

Прежде чем ответить, Лонжа невольно залюбовался. Маленький упрямый нос, яркие вишневые губы, бездонные темно-серые глаза, из-под сдвинутой на бок пилотки – светлая прядь.

Он и забыл, что девушки бывают так красивы.

– Капитулирую, фройляйн!

Носик нетерпеливо дернулся.

– Отставить «фройляйн». Гефрайтер Евангелина Энглерт, выполняю учебное задание…

Ладонь слегка надавила на горло.

– Кровь уже течет, солдатик. Поторопись, иначе сделаю больно, не понарошку, всерьез. Мне, знаешь, нужно уложиться в норматив. Говори, солдатик, говори!..

Он поглядел прямо в темно-серые глаза.

– Дезертир Лонжа. Первая рота ублюдков, взвод не помню, кажется, второй.

Локоть надавил сильнее.

– Самокритично, ценю. Давай еще раз, только теперь – правду.

– Пауль Рихтер, эмигрант, номер 14060. Концентрационный лагерь Губертсгоф. Временно откомандирован сюда. А все остальное, гефрайтер Евангелина Энглерт, я уже сказал.

Ладонь исчезла. Девушка отодвинулась, присела, провела рукой по лицу.

– Боже мой!.. А я еще думаю, почему ты такой худой?

Над головами ветви в зеленой листве, за ветвями – небо. Теплый июньский лес, жара еще впереди.

– Мне нужно еще кого-нибудь поймать. Ты, Пауль, не в счет, мне просто не поверят. Мы тут неподалеку стоим, за лесом, где казармы.

– А мне нужен шест для палатки. Но для начала следует найти топор… Поразительно! В кои веки встретил красивого гефрайтера, а несу какую-то чушь.

– Ты пел песню. Она, кажется, студенческая?

– Да, очень старая, времен славных буршей. «Меня не запрут подвальные своды, напраснейший труд – мне вдоволь свободы…». А если я приду после отбоя – прямо сюда?

– Не слишком ли быстро, солдатик? Приходи, если хочешь, в ночном лесу и одному хорошо. Я буду сладко спать – и ты мне приснишься, худой и одетый в какое-то жуткое тряпье. Кстати, у тебя странный акцент.

– Смесь westmittelbairisch с американским немецким. А у тебя lausitzer, только очень мягкий.

– Мои родители из Позена, в гимназии учили «хоху», но так и не выучили… Поразительно! В кои веки встретила симпатичного дезертира – и рассуждаю о лингвистике!

– Мне нужно найти топор.

– А мне – уложиться в норматив.

…Ветер еле слышно шелестит в кронах, остро пахнет прошлогодняя листва, мир-лес обступил со всех сторон, смыкаясь непроходимым зеленым кольцом.

Не убежать.

Когда Королю исполнилось двенадцать, отец пригласил его в свой кабинет и торжественно объявил о завершении брачных переговоров. Невеста для старшего сына наконец-то найдена, причем из правящей королевской семьи, что было невероятной удачей. Внучатой племяннице одного из скандинавских монархов только что исполнилось девять лет. Королю была предъявлена фотография сердитой девочки в чепце и с длинными косами, после чего он под диктовку отца написал невесте первое письмо. Случившееся не слишком взволновало, ведь до свадьбы – еще целая вечность. Письма он писал и дальше, по два в год, без особого интереса просматривал ответные, пока уже в пятнадцать не узнал о расторжении помолвки. Девочке с длинными косами нашли более перспективного жениха, не из числа потерявших престол эмигрантов. Отец остался безутешен, Король же только пожал плечами. В те дни он мечтал о цирке, впереди было первое лето на пахнущей свежими стружками арене.

С несостоявшейся невестой он познакомился, уже будучи курсантом. Скандинавия не слишком велика, Король учился в одной стране, принцесса жила в соседней и просто приехала к нему на авто в одно из воскресений. Девушка оказалась выше чуть ли не на голову, косы исчезли без следа, с семьей же она давно была в ссоре – записалась в местную социал-демократическую партию и слыла активной пацифисткой. Молодые люди погуляли по столице, расставаясь же, принцесса пообещала возобновить давно прерванную переписку. Король пропустил это мимо ушей, но письмо все-таки получил, уже в Испании, в первые дни боев за Мадрид. Бывшая невеста писала, что ненавидит фашистов и гордится своим дальним родственником.

Больше ничего интересного в личной жизни Короля не случилось, если не считать цирковой акробатки. Знакомых девушек у него было мало, и сами знакомства длились весьма недолго. Постаревший отец вел активную переписку с августейшими родичами, все еще не оставляя надежд на равнородственный брак наследника несуществующего престола.

Шут блистал в студенческих компаниях, крутил мимолетные романы, но ни о чем серьезном, к крайнему неудовольствию родителей, думать не желал. В конце концов на одном из приемов его чуть ли не силой познакомили с наследницей многомиллионного состояния, ослепительной платиновой блондинкой.

– Вам что, требуется дворецкий? – без особых церемоний поинтересовался Шут.

Платиновая поглядела снисходительно:

– Нет, я просто обожаю дорогие игрушки.

Тем не менее, они подружились. Блондинка даже собралась ехать в Испанию, но родители вовремя проявили бдительность.