Анастасия Быкова - Луна в окне [СИ]

Ах да, снова. Не смерти, а стирания с лица земли.

— Как думаешь, а они придут за нами?

— Придут… — Алек чуть мешкается. — Я попросил.

Бейн всхлипывает, но понимающе кивает. Прижимается губами к шее Алека и собирает ткань его футболки в кулак.

Так будет лучше. Так Йена и Микки не заподозрят в предательстве.

А после они справятся. Они пообещали.

Девятнадцать.

Алек не сворачивает десятки вкладок и не отключается от компьютера, когда дверь его комнаты открывается.

«Роберт передал, что ты хотел нас видеть?»

Йен и Микки в форме Карателей застывают в дверном проеме. Они не заглядывают через плечо и не смотрят на экран, хотя так было бы куда проще — сразу стало бы понятно, уничтожат они его на месте или выслушают. Но они не смотрят. Или профессионально делают вид.

Алек разворачивается на стуле и смотрит друзьям в глаза. За прошедшие полгода с момента смерти/побега Магнуса они почти не разговаривали. Точнее, это Алек не разговаривал с ними, как и почти ни с кем в городе. Официальной версией стала скорбь по лучшему другу, который оказался предателем. Даже бывших одноклассников, тоже скорбящих друзей, ему не хочется видеть.

Неофициальная версия — Алек прикладывает все силы, чтобы понять, где может скрываться Магнус.

Но для этого нужны технологии, которых у него никогда не будет. Отца просить нельзя, он не подпустит его к Магнусу Бейну после всего случившегося, а вот друзей…

Алек уже все для себя решил. И будь что будет.

Он приветственно кивает и жестом просит закрыть дверь.

— Мне нужна ваша помощь, — тихо, почти шепотом, но все же вслух. А потом замирает, опустив глаза в пол.

Ему не надо смотреть на друзей, потому что чувствует, как комнату заполняет удивление и непонимание. А потом доносится звук включения лазера.

Но почему-то в него не стреляют.

Йен и Микки замирают в одинаковых позах, готовые атаковать. Лазеры в их руках могут выстрелить в любой момент, но друзья почему-то медлят.

— Я вам всё расскажу, а потом вы решите, что будете делать с этим, хорошо?

Они не кивают, не стреляют, не убирают оружие. Вообще ничего не делают. Но в данной ситуации это лучшее, на что можно было рассчитывать.

И Алек рассказывает. О том, как они с Магнусом нашли бункер, как впервые начали говорить, как знали, что нарушают закон, но всё равно ничего не могли с этим поделать. Как бороться с чувствами тоже оказались бессильны.

На этих словах Йен скашивает взгляд на Микки и отключает лазер.

На этих словах Микки сжимает челюсти до хруста.

А Алек рассказывает, как Магнус почему-то потерял бдительность лишь на мгновение, но его тут же поймали. Как Роберт скрыл участие собственного сына в этом преступлении. Как Магнус его не выдал. Как все решили, что казнь свершилась, но Роберт исхитрился помочь Магнусу сбежать.

Как Алек ищет его, потому что даже один молчаливый день без взгляда шоколадно-карих глаз кажется вечностью.

Когда он заканчивает, в комнате еще несколько минут никто не двигается. Только взгляды сражаются друг с другом. А потом Микки сплёвывает на белоснежный ковер и, убрав лазер, выходит из комнаты, хлопнув дверью.

Если бы он только мог, наверняка бы передал сообщение с чем-то нелицеприятным.

Йен зарывается пальцами в рыжую шевелюру, изучающим взглядом прожигает Алека, а потом хлопает его по плечу и выходит вслед за другом.

Они оба возвращаются спустя час.

Магнус облизывает губы и легко касается носом подбородка Алека. В его взгляде — всё восхищение мира. В его прикосновении — вся нежность галактики.

— Знаешь, а мы ведь счастливчики.

В его голосе — любовь, размером с Вселенную. И предательски дрожащий голос не может этого изменить.

Зыбкая реальность с объятым тишиной лесом отходит на второй план.

— Счастливчики, — Алек оставляет поцелуй на темной макушке.

Уже не так далеко от поляны грубые ботинки вдавливают упавшую шишку в землю. Пока ещё не слышно.

Первыми словами, произнесёнными Йеном, становится радостное: «Мы нашли!»

Алек и Микки одновременно поднимают головы и распахнутыми от удивления глазами прожигают Йена насквозь. Тот сам резко тормозит и даже роняет на пол несколько проводов и чип, которые держал в руках. Его ладонь непроизвольно дёргается ко рту.

А потом он обводит взглядом комнату, дрожащими руками поднимает чип и откашливается.

— Нашли, — медленно, прислушиваясь, проводя языком по губам. — Вот. Безопасно, — хмуря брови.

Видимо, фраза должна была быть длиннее, что-то вроде «Возьми, можешь подключаться к компьютеру без страха, чип безопасен», но голосовые связки, привыкшие отдыхать, не слушаются обладателя.

Эффект от нескольких слов больше похож на взорвавшуюся бомбу. Взорвавшуюся бомбу в вакуумном пространстве. Алек переводит взгляд с веснушек на щеках Йена на его губы, а потом на чип с информацией о том, кто жизненно необходим. Микки, сжимая кулаки, встает с дивана и стремительно выходит из комнаты.

— Я догоню, — Галлагер протягивает Алеку чип, а потом бросается вслед за Миком.

Кажется, догонять его уже не обязанность, а привычка.

Первыми словами, произнесёнными Микки, становится громкое и резкое: «Блядские уебаны, вот вы кто», когда он возвращается, хмуро поглядывая на идущего впереди Йена.

Впрочем, за те несколько дней, что проходят до того момента, когда у них на руках оказываются точные координаты, они оба начинают неплохо владеть своим голосом.

Благодаря вживлённому в основание мозга чипу можно с точностью определить местонахождение человека, если того требуют обстоятельства. Конечно, процедура это длительная, а если незаконная, то ещё и очень опасная, но верная на сто процентов. Если бы Старейшины были в курсе того, что Магнус Бейн жив, они бы давно соорудили поисковый отряд. Поисковый отряд, чья основная и единственная задача — уничтожение. Но Роберт хорошо замёл следы.

Йен и Микки очень рисковали, обращаясь к этим данным.

— Блять, Лайтвуд, может ты уже уйдешь? Время не резиновое, а тебе нужно вернуться до наступления темноты, чтобы показаться отцу.

Алек непременно бы вызнал, откуда Мик успел понабраться древних оскорблений, если бы не невидимая блокада в горле, мешающая говорить.

— Только не говори, что струсил в последний момент.

— А если… — слова вырываются из горла с хлюпающим звуком. — Если он всё это время, почти год, жил с мыслями о том, что я предал его? Что это я рассказал?

— Брось, Алек, — подаёт голос Йен с другого конца комнаты. — Твой отец наверняка рассказал ему, что не ты его сдал. К тому же, если он правда любит, то никаких обвинений и ненависти быть не может.

Йен встаёт с места.