Макс Мах - Небесный капитан

Лиза отвела взгляд от неспокойной поверхности моря и посмотрела на Рощина. Что бы ни чувствовал сейчас полковник, внешне он оставался монументально спокоен.

«Серьезный мужчина!»

В голове по какой-то странной ассоциации крутился давным-давно забытый стишок из школьной программы советской школы. Что-то про людей и гвозди.

« Гвозди бы делать из этих людей ? – попробовала вспомнить Лиза. – Точно! Гвозди бы делать из этих людей, не было б в мире крепче гвоздей !»

Да уж, железная выдержка. Твердый характер. Одним словом, пластун.

Еще Лизе вспомнился разговор, состоявшийся между ними в тот самый день в Риме. Лиза заикнулась было о том, что с моральной точки зрения ее затея выглядит, возможно, не вполне безупречной. Но Рощин ее остановил, и возражения его Лизе чрезвычайно понравились.

– Видите ли, Лиза, – сказал он ей тогда, – мы с вами люди военные, а на войне как на войне! И в этом конкретном случае не имеет никакого значения, находимся мы с Англией в состоянии войны или нет! Человек, решивший, что может делать на территории Себерии все, что ему заблагорассудится, должен знать, что за все надо платить. И не важно, исполнял ли он приказ вышестоящего начальства или действовал по собственной инициативе. Он напал на себерского офицера. На вас, Лиза, напал. Собирался захватить, в результате чуть вас не убил. И более того, нападение произошло не где-нибудь в Африке, а в столице моей страны. По-моему, тут не о чем рассуждать. Приговор в этом случае может быть только один – смерть. А суд присяжных оставим для мелких жуликов!

«Ну, я где-то так и думала», – согласилась с Рощиным Лиза, хотя она и не была уверена в том, что Седжвик был в этом деле главной фигурой.

Впрочем, полковник не озвучил еще одну причину нынешней акции. Гнев! Лиза про гнев тоже промолчала. Про гнев, ненависть и острое желание грохнуть подлеца, как бешеного пса! И даже не столько за Шлиссельбург, – где черт знает, что произошло на самом деле, – сколько за Африку. Вот за Ярубу Седжвику и в самом деле полагалась секир-башка!

Между тем геликоптер, идущий над водой со скоростью сто двадцать километров в час, пересек пролив по плоской дуге – имевшей в длину порядка восьмидесяти километров – и достиг берегов Соединенного королевства километрах в двадцати к северо-востоку от устья Темзы. К этому времени небо затянуло темными дождевыми облаками, и наступили ранние сумерки. Клара подняла машину на высоту двухсот пятидесяти метров и легла на заранее оговоренный курс к лесному массиву. А еще через несколько минут пошел дождь, и геликоптер стал не только невидим, его и услышать-то теперь было почти невозможно.

И дальше все шло точно по плану. Посадка в лесу, маскировка геликоптера и сооружение «лежки» для Клары в кроне старого дуба, одиноко стоящего на краю крошечной поляны.

– Клара, – напутствовал пилота Рощин, – к машине не подходите. Сидите на дереве и старайтесь не шуметь. Если все-таки кто-нибудь найдет геликоптер, все равно оставайтесь на дереве и в бой не вступайте. Ждите нас.

– А если они тут засаду устроят? – попыталась протестовать пилот.

– Им же хуже! – пожал плечами Рощин. – Но с дерева не слезайте и в это дело не вмешивайтесь, лады?

Клара согласилась. В конце концов, Рощин пластун, а она всего лишь пилот легких машин.

– Вы уверены? – Рощин не пытался ее переубедить, просто спрашивал.

– Считаете, лишнее?

– Не знаю, – покачал он головой.

– Тогда решено! – Лиза осмотрела всех присутствующих и подвела итог: – Нильсен и вы, Вадим, держите главный и служебный входы. Бейли в машине. Работаем мы с Анфисой…

– Может быть, наденете маски? – мрачно поинтересовался Нильсен.

– Зачем? – удивилась Лиза. – Кто в здравом уме и твердой памяти поверит, что майора Седжвика завалила баронесса фон дер Браге в паре с женщиной типичной индейской наружности? Скажут, бред и инсинуации. А спросят лично, так у нас с Анфисой алиби имеется. Мы всю ночь пили и гуляли в вашей, между прочим, компании. Так что нет, работаем мы вдвоем и без масок.

Ну, они и сработали. Вошли шумно. Разговаривая на повышенных тонах и исключительно по-русски. Народу в заведении было немного, но женщины, по-видимости, никого не замечали. Продефилировали к стойке, с воодушевлением вываливая друг на друга такие заряды изощренной брани, что обалдели даже те из присутствующих, кто по-русски не разумел, то есть практически все.

– Два стакана водки! – потребовала Анфиса, когда дамы достигли прилавка.

– И соленый огурец! – добавила Лиза, так же как и Варза, даже не взглянув на бармена.

– Прошу прощения! – Бармен их, разумеется, не понял.

Пришлось перевести.

– Ну, вы тут и дремучие! – удивленно взглянула на него Лиза, переходя на ломаный английский. – Два! – и она показала обалдевшему мужчине два пальца. – Стакана! – указала она пальцем на посуду нужного объема. – Водки! Водки налей! Компреву?

– Два стакана, миз? Таких?

Но Лиза уже отвернулась и смотрела на майора Седжвика, встающего из-за стола, где он, по-видимому, выпивал с друзьями. Собутыльники шпиона – к слову, их было всего двое – продолжали сидеть, глядя на Лизу в немом остолбенении. Совсем другое дело Седжвик.

– А! – сказала Лиза, указав на него пальцем. – Вот и ты, барбос!

– Вы не перестаете меня удивлять! – покачал майор головой.

– Не расстраивайтесь! – усмехнулась в ответ Лиза. – Это в последний раз! – И она выхватила автоматический пистолет из наплечной кобуры. – Прощайте, сэр!

Седжвик такого развития событий не ожидал. Так и умер с маской неподдельного удивления на красивом – можно сказать, породистом – лице.

– Ну, что, отпустило? – спросил Рощин по дороге назад.

– Полегчало! – кивнула Лиза. – Просто гора с плеч.

Август 1932 года

После акции в «Ведерке с кровью» разъехались кто куда. Лиза, например, отправилась кружным путем в Гейдельберг к Штоберлю. Сначала в Амьен своим ходом, то есть все на том же арендованном автожире, но оттуда уже двигалась пассажирскими линиями то по земле, то по воздуху. Из Амьена в Париж, оттуда в Реймс, и через Метц и Карлсруэ в Гейдельберг.

На постоялый двор не поехала, поселилась «назло врагам» в доме номер семь по улице Стейнзейтвег, тем более что по давнему завещанию дом принадлежал ей, как « любимой женщине и наследнице » доктора Тюрдеева.

«Любимая женщина? Серьезно? А завалить меня он решил, как агента потусторонних сил? Умереть не встать!»

По сравнению с прошлым декабрем дом выглядел вполне сносно. Полы и окна вымыты, пыль сметена, и все на ходу, так как Лиза позаботилась об этом заранее. Вода, электричество, телефон, чистое постельное белье и все прочее, что может понадобиться человеку, который вернулся домой.