Макс Мах - Небесный капитан

– Знаете, Фридрих, – сказала она полковнику, покончив с завтраком и переходя к большой кружке черного кофе, – а ведь все признаки указывают на то, что я действительно пришла «с той стороны». Почему же вы не поверили Леонтию? Я тут почитала его заметки, у него была весьма стройная теория. Непротиворечивая. И она хорошо объясняет известные вам и мне факты.

– Дошли руки до дневника? Сигару? – полковник сходил к камину и принес хьюмидор из потемневшего дерева.

– Дневник я прочла еще зимой, – Лиза полагала, что лучшая политика честность. В разумных пределах, разумеется, но тем не менее. – Чем угостите?

– Cuesta-Rey вас устроит?

– Честно сказать, не знаю, – пожала плечами Лиза. – В сигарах я не разбираюсь, не то что в кораблях. И еще я нашла рукопись неопубликованной монографии Тюрдеева.

– Он писал книгу? Любопытно! – Штоберль открыл ящик для сигар и, достав одну, протянул ее Лизе. – Берите, Лиза! Плохого не посоветую.

– Спасибо! – Лиза взяла сигару, поднесла к носу, понюхала. – Пахнет хорошо. Гильотинку не одолжите?

– Все, что пожелаете! Вот вам гильотинка, а вот и спички. Хотите, чтобы я за вами поухаживал?

– Было бы замечательно.

– Итак, рукопись, – полковник обрезал сигару Лизы и дал ей прикурить от сигарной спички. – В ней есть что-то новое?

– Скорее, хорошо систематизированное старое, – слукавила Лиза, пыхнув сигарой.

– Тогда вернемся к вам, – кивнул Штоберль. – Я знаю, о каких признаках идет речь…

– Нет, не знаете!

– Хотите признаться, что вы агент сатаны? – улыбнулся Штоберль.

– Хочу сказать, что начала чувствовать пространство.

– А раньше не чувствовали? – полковник раскурил свою сигару и на мгновение окутался ароматным табачным дымом.

– А вот не знаю! – взмахнула Лиза сигарой, оставив в воздухе дымный след. – Может быть, просто не обращала внимания. Однако не исключено, что это совершенно новая способность.

И Лиза начала рассказывать Штоберлю ту часть правды, которую была готова произнести вслух. Она коротко ознакомила полковника с мнением врачей – включая сюда и доктора Тюрдеева – по поводу ее «живучести». Описала еще два случая своей «преждевременной смерти»: кому, в которую впала после боя над Виндавой, и отравление смертельной дозой ингиберина. Рассказала о своей выносливости и невероятном обмене веществ. И, наконец, описала «полет верхом на паровозе», когда в первый день войны вела крейсер «Вологда» в тумане над самой водой.

– Что ж, – Штоберль выслушал ее рассказ в молчании и заговорил только тогда, когда замолчала Лиза, – действительно, похоже на то, о чем любил порассуждать наш покойный друг. И еще я вижу, что паранойя Тюрдеева заразительна, но вы, Лиза, не с той стороны. Знаете почему?

– Просветите!

– Видите ли, Лиза, те, о ком говорил Лео, все они неадекватны. Там, практически во всех случаях, душа реципиента боролась с разумом донора. При этом перемещенное сознание, судя по всему, было едва ли не смертельно травмировано встречей с незнакомой реальностью. Они все безумцы, Лиза, а вы нет. От смертельных хворей выздоравливали, это так, но даже самые вменяемые из них казались окружающим не от мира сего. Думаете, Морамарко нашел все известные истории случаи «вселения»?

– Тюрдеев знал о ста одиннадцати переходах…

– А я знаю о девятистах с довеском.

– Сколько, сколько?! – не поверила своим ушам Лиза.

– Девятьсот тринадцать случаев, если быть точным.

В прошлый раз Лизу удивил Тюрдеев, сказав, что знает о ста одиннадцати случаях «подселения». Он как раз собирался Лизу убить, вот и разоткровенничался. Врать ему уж точно не было нужды.

«Но тогда, выходит, он не знал про восемьсот два дополнительных случая! Получается…»

– Получается, вы знали об этом много больше Маромарко и Тюрдеева, но Леонтию об этом ничего не сказали!

– Не сказал, – подтвердил полковник. – Я ему много о чем не рассказал, и что с того?

– А мне почему рассказываете?

– Потому что предполагаю в вас того, кто мне действительно нужен.

– То есть вы…

– Не пытайтесь угадать, Лиза! – остановил ее полковник. – Давайте, прежде всего, условимся. Я вам не враг и вреда не причиню. Но насколько далеко я зайду в своей откровенности, зависит от того, пройдете вы испытание или нет.

– Испытание? – нахмурилась Лиза.

– Ничего, что могло бы вам повредить, – успокоил ее Штоберль.

– В чем заключается это испытание? – продолжала сомневаться Лиза.

– В том, как отреагирует на вас один прибор.

– Прибор? Вы хотите сказать, что существуют приборы, которые…

«Которые что?»

Правду сказать, Лиза даже не могла сформулировать вопрос, так как не знала, о чем именно идет речь.

– Ладно, валяйте! – согласилась она после секундного размышления.

«Хуже-то не будет!»

– Спасибо, Лиза! – на полном серьезе поблагодарил ее полковник, вставая из-за стола. – Надеюсь, мы оба не пожалеем об этой встрече. Подождите меня, пожалуйста, здесь. Я сейчас же принесу прибор и проведу замеры. Много времени это у нас не займет, обещаю! – И полковник поспешно вышел из комнаты.

«Н-да… Любопытный поворот!» – Лиза сделала пару глотков кофе, пыхнула сигарой. Вкус дыма, как и его запах, ей понравился. Что-то такое, что ассоциировалось с осенью, но не с холодом и дождем, а скорее, с красками осени, ее настроением, ароматами и вкусом.

«Хорошо сидим! Или нет?»

Полковник не заставил себя долго ждать. Вернулся в комнату, подошел к столу, поставил на него самшитовый ларец, инкрустированный перламутром и серебром, откинул крышку и бережно достал нечто округлое и массивное.

– Вот, собственно.

Прибор был похож на корабельный бронзовый компас или барометр с тремя резными стрелками, надетыми на общую ось. Судя по цвету, стрелки были сделаны из разных металлов. Делений на застекленном циферблате было много, – сколько всего, сразу и не скажешь, – и все они были отмечены какими-то значками (Лиза подумала, что это буквы), – а иногда и целыми «надписями». Такое у нее сложилось впечатление. Но что это за алфавит, если это все-таки алфавит, и что за язык, – если и это предположение верно, – сказать было сложно. У Лизы на этот счет не возникло даже самой фантастической гипотезы. Впрочем, у нее и образование не профильное. Она пилот – в худшем случае инженер-электрик, – но никак не историк или лингвист.

– Санскрит, – словно прочитав ее мысли, пояснил полковник. – Середина второго тысячелетия до нашей эры, бактрианский кхарошткхи… Между прочим, один из ныне покойных потомков арамейского алфавита. Впрочем, это не по вашей части, не правда ли?

– Хотите сказать, что прибор сделан три тысячи лет назад? – не поверила услышанному Лиза.

– Разумеется, нет! – рассмеялся Штоберль. – Это язык древний, а прибор просто старый. Он создан в первой трети семнадцатого века. Точнее не скажу, просто не знаю.