Евгений Ленский - Рай-на-задворках (Дорога)

Кон Ропур наблюдал за толпой в щелку портьеры, и по спине его пробегал озноб. Главный Ведущий все же решился! В этом была немалая заслуга Ропура, его бесила осторожность кона Мука, подготавливавшего переход методично, медленно и осторожно. В Совете царили разброд и шатания. Кон Аман с гвардией Идущих вырастал в серьезную опасность. Он усиленно вовлекал в свои ряды новых и новых фанатиков. Чем дольше молчал Совет, тем больше грассиане прислушивались к Учителю. Все чаще и сильнее обрушивался он на науку. Стройные ряды неофитов с «посохами Болла» и знаком Дороги — двумя параллельными прямыми на рукавах маршировали из города в город. Мрачным ужасом веяло от вида одинаковых рядов с неразличимыми лицами, глухо гудящих «Песнь неофита»:

Кон Мук один не чувствовал угрозы. Он был неутомим. По всей Грассе вырастали научные центры, во главе которых вставали сотрудники из бывшей группы Мала. Среди народа ползли слухи один страшнее другого, и новые сотни вливались в ряды неофитов. Кон Ропур упорно твердил о необходимости объявить, наконец, Грассе близкое Свершение, но Ведущие были напуганы. Многие столетия Грасса жила Дорогой, многие столетия Свершение мыслилось далекой мечтой… Только он, кон Ропур, и главный Ведущий бестрепетно смотрели в грядущее, но и они разошлись в понимании очередности неотложных задач. Воля и энергия кона Мука полностью подавили Совет. Главный Ведущий объявил, что откроет грассианам все, только когда планета будет готова к Свершению, и Совет безропотно принял это, оставив Ропура в одиночестве. А ведь именно на его, Ропура, плечи упало строительство. И если бы не случай в IV центре…

Колонна неофитов, движущаяся мимо него, была остановлена двумя юными учеными. Один из них начал рассказывать о могуществе науки и близком Свершении. Утомленные долгим путем и монотонно распеваемой песней, неофиты слушали, пока один из них вдруг не закричал: «Змей, черный змей Рука!» Все произошло настолько быстро, что второй ученый не успел ничего понять. Взметнулись посохи, и колонна прошла по говорившему. Впервые за многие столетия на Дорогу пришла насильственная смерть. Ужаснувшись, неофиты разбежались — самое удивительное, что ни одного из них не удалось найти!

Весть об убийстве повергла было кона Мука в глубокую растерянность, но она быстро прошла. Мук приказал объявить о своем выступлении перед народом и исчез из Дворца. Как наутро узнал Ропур, Главный Ведущий вернулся с группой ученых и разместил их в правом крыле Дворца. Утром же в правое крыло стали поступать ящики с оборудованием. Сам кон Мук приказал вызвать кона Амана, заперся в личных апартаментах, запретил себя беспокоить и отключил связь.

Кон Ропур волновался. Площадь заполнилась до отказа и пора было начинать, но никто не осмеливался потревожить Главного. Наконец, двери распахнулись, и по длинному коридору к балкону пошел Мук. Кон Ропур замер. По коридору шел не старец, хотя и обретший последнее время энергию — по коридору торжественно шествовал одетый в парадную мантию, рассыпающий золотые блики живой Болл!

Кон Ропур услышал, как приветственным тысячеголосым воплем взорвалась площадь, а потом застыла и перестала дышать. С этого мига кон Ропур ничего не видел вокруг, только слышал звучный, глубокий голос Ведущего:

— Ровной Дороги, братья! Ровной Дороги, говорю я вам! Ровной Дороги тебе, юный Идущий, вступающий на тысячелетний путь грассиан! Ровной Дороги тебе, конна, бережно несущая жизнь среди скал и ущелий Рука! Ровной Дороги и тебе, сходящий с пути, так и не увидевший Свершения! Ровной, ровной Дороги вам всем! Изо дня в день, из века в век спокойного, верного движения к далекой цели — Ровной Дороги!

Но что видим мы, братья, оглянувшись? Кости. Страшные груды костей — вот наш единственный след, вот наш прощальный Дар Дороге, начало которой затерялось в легендах, а конец все так же далек. Посохом Болла клянусь, говорим мы — посохом мудрого Болла, узнавшего тайну Свершенья. И там, где земли он коснулся, стало начало Дороги. Но где этот след? В вечном смятении и в вечном ожидании конца — это ли твой путь, грассианин? Не ведаем мы причины утраты Дара, не ведаем, только верим. Верим и уходим. Это ли путь твой, грассианин? Да, братья, да. Это наш путь, и каждый из живущих до нас прошел его, и каждого будущего ждет он, и нет нам иного.

Верьте, говорят нам Учителя, — и многие верят. Верьте, говорят ученые, — и верят те, кто не верят Учителям. Ибо нет грассианина, не верящего в возвращение Дара.

— А-о-ой, — ритуальным воплем откликнулась площадь, но неуверенно и смятенно.

Голос кона Мука упал почти до шепота требующего и умоляющего:

— Да, вечная жизнь! Завещанная и предсказанная. Вечная жизнь, говорите вы? Вечная смерть — вот она, вечная жизнь!

Кон Ропур услышал тысячеустый вздох и наступившую тишину. Эта тишина грозила взрывом, способным разнести не только Дворец и даже не только Орту. Эта тишина могла разнести всю Грассу. Кон Ропур сделал шаг вперед, но Ведущий возвысил голос:

— Да! Ты, юная конна, не уступишь места своему ребенку, а он своему. Через сколько поколений на Грассе не хватит места твоим потомкам? Ты, добрый кон, встречающий людей напитком орры, через сколько поколений вырубят орру, потому что ей негде будет расти? Не будет полей, не будет лесов, не будет морей. Только мы, бессмертные и несчастные, задыхаясь и проклиная детей, собственных детей, будем толкать их локтями на вытоптанной, страшной земле! Это ли Дар, братья?

Потрясенный Ропур услышал, как на площади раздались истерические вскрики. Какая-то конна с воплем упала на ступеньки Дворца. Ему самому захотелось упасть и заплакать. Мук заговорил еще громче:

— Нет, конечно же, нет! Не мог светоносный Ур пожелать такой судьбы своему народу. Нам, только нам завещан Дар, мы, только мы будем жить вечно, на вечно юной Грассе. И зелень ее лесов — для нас, и синь ее морей — для нас, и ясность неба, и чернота ночи, и ласковое дыхание ветра — для нас, для нас, для нас! Этого мы хотим?

— Да, да, хотим, — прокатилось по площади.

— Это завещал Болл-провозвестник?

— Да, да, верим! — бесновалась толпа.

Кон Мук попятился и выставил вперед руки, словно прикрываясь ими от толпы.

— Убийцы! — закричал он. — Убийцы все вы! Убийцы всех еще не рожденных, убийцы всех еще не зачатых. Это ли Дар твой, о Ур светоносный? Страшной ценою, убийством других поколений, можно ль платить за бессмертье?