Роберт Силверберг - У каждого свой ад

Но сейчас перед ним разворачивалась совсем не история о храбрых хайборийских головорезах. Это были настоящие всадники, вполне реальные, как и все здесь, неистово мчащиеся по этой холодной, продуваемой ветром равнине Ада. Это были настоящие стрелы, они могли на самом деле вонзиться в тело и стать причиной настоящей ужасной агонии и смерти.

Говард посмотрел на Гильгамеша. Тот притаился за тушей животного, которое перед этим свежевал, держа наготове огромный лук. Вот охотник прицелился и выстрелил в ближайшего всадника. Стрела вонзилась в грудь азиату и вышла из спины. Но атакующий воин, прежде чем упасть, сумел выпустить еще одну стрелу, которая, описав дугу, на излете вонзилась Гильгамешу в руку чуть пониже плеча. Шумер равнодушно посмотрел на стрелу, торчащую из его руки, нахмурился и покачал головой, как будто его укусил слепень, потом — точно так, как сделал бы Конан, — наклонил голову к плечу и перекусил стрелу пополам под самый корень. Алая кровь хлынула из руки, когда он выдернул второй обломок стрелы из раны.

Потом Гильгамеш поднял лук и снова выстрелил. Как будто ничего не произошло. Кровь ручьем текла у него по руке, но это, казалось, его совершенно не тревожило. Говард смотрел на него, застыв, как в столбняке. Он едва мог дышать. Тошнота подкатила к горлу. Когда-то в своих рассказах, описывая сражения, он непринужденно и весело нагромождал груды отрубленных голов, рук и ног, но стоило ему увидеть настоящее кровопролитие и жестокость, это привело его в такой ужас, что он лишился способности двигаться.

— Пистолет, Боб, — нетерпеливо воскликнул Лавкрафт. — Стреляй из пистолета!

— Что?

— Да вот же.

Говард посмотрел вниз, куда указывал взглядом Лавкрафт. За пояс у него был заткнут пистолет, который он взял, собираясь поближе рассмотреть маленького зверька, выскочившего под колеса «лендровера». Техасец вынул оружие и уставился на него остекленевшим взглядом, как будто на его ладони лежало яйцо василиска.

— Что ты возишься? — крикнул Лавкрафт. — Дай сюда. — Он нетерпеливо выхватил пистолет из холодных пальцев Говарда и несколько секунд изучал его, как будто никогда прежде не держал в руках… Может быть, и не держал… Но потом, сжав рукоять пистолета обеими руками, он осторожно высунулся из-за капота «лендровера» и нажал на курок.

Громкий звук выстрела заглушил яростные крики всадников. Лавкрафт засмеялся:

— Один есть! Кто бы мог подумать…

Он снова выстрелил. В тот же момент Гильгамеш выстрелом из лука снял еще одного из нападавших.

— Они уходят, — закричал Лавкрафт. — Клянусь Алхазредом, они не ожидали встретить отпор! — Он снова засмеялся и снова прицелился. — И-я-а! — закричал он таким голосом, какого Говард никогда не ожидал услышать от стеснительного интеллектуала Лавкрафта. — Шаб-Ниггурат [15] Шаб-Ниггурат — один из богов-демонов пантеона Ктулху. ! — Лавкрафт выстрелил в третий раз. — Ф’нглуи мгилв’нафх Чтулу Р’лье вга’нагл фахтагн!

Говард чувствовал, как пот струится по телу. Его бездействие… его оцепенение… его позор… Что бы о нем подумал Конан? А Гильгамеш? Пока техасец раздумывает, что предпринять, Лавкрафт, этот робкий тщедушный человек, который при жизни боялся морских рыб и холодных зимних ветров родной Новой Англии, и еще много чего, смеялся и выкрикивал свою дурацкую тарабарщину, и стрелял, как какой-нибудь гангстер, словно всю жизнь только этим и занимался…

Какой позор! Какой стыд!

Не обращая внимания на опасность, Говард забрался в кабину «лендровера» и лихорадочно принялся искать второй пистолет, который остался где-то на полу. Он нашел его, встал на колени и осторожно выглянул из окна. Семь или восемь азиатских всадников, убитых или умирающих, валялось вокруг машины в радиусе ста ярдов. Другие отступили и находились уже на значительном расстоянии. Они собрались в небольшой круг. Было очевидно, что они в замешательстве от неожиданно сильного сопротивления, с каким, возможно, им раньше не приходилось сталкиваться в этих пустынных пограничных землях.

Что они собирались предпринять? Сбились в тесный кружок, поставив коней голова к голове. Совещались. Вот двое из них вытащили из седельных сумок что-то вроде военного знамени и натянули его между двумя бамбуковыми шестами: длинный желтый вымпел с черными восточными письменами и кроваво-алыми кистями заколыхался на ветру. Серьезное дело они, очевидно, затевают. Теперь они выстроились в ряд лицом к «лендроверу». Подготовка к отчаянной атаке — вот на что это было похоже.

Гильгамеш, стоя во весь рост, на виду, спокойно наложил на тетиву еще одну стрелу. Он прицелился и ждал, когда враги подъедут ближе. Лавкрафт, раскрасневшийся от волнения, совершенно преобразившийся от незнакомой ему раньше радости предстоящей схватки, подался вперед, внимательно всматриваясь. Курок его пистолета был взведен и готов к выстрелу.

Говард дрожал. Лицо его горело от стыда. Как он мог прятаться здесь, когда те двое приняли на себя всю тяжесть боя? Хотя его руки тряслись, он выставил дуло пистолета и взял на мушку ближайшего всадника. Его палец застыл на курке. Сможет ли он попасть с такого расстояния? Да. Действуй. Ты знаешь, как стрелять из пистолета. Все в порядке. Сейчас самое время проверить на деле, чего ты стоишь. Выбей этого маленького желтого ублюдка из седла! Отправь его прямо в Ад! Нет, он уже в Аду. Отправь его к Гробовщику на переработку, вот так. Как меня учили… Готовьсь, цельсь…

— Подожди, — попросил Лавкрафт. — Не стреляй.

— Что?

Говард с усилием опустил оружие и попытался расслабить отчаянно трясущиеся руки. Лавкрафт в это время, прикрывая глаза от жуткого мерцания неподвижного солнца, пристально вглядывался во вражеских воинов. Потом он вдруг резко повернулся, нырнул в кабину «лендровера», пошарил там в «бардачке» и вытащил конверт, в котором находились их верительные грамоты от короля Генриха.

А теперь что он собирается делать…

Неужели выходит с поднятыми руками, размахивая конвертом, и направляется прямо им навстречу?

— Они убьют тебя, ложись, ложись!

Лавкрафт, не оборачиваясь, резко махнул Говарду, чтобы тот замолчал, и продолжал идти в сторону всадников. Это, казалось, так же сбило их с толку, как и Говарда. Азиаты неподвижно застыли в седлах, держа луки перед собой; с десяток стрел были направлены в грудь Лавкрафта.

«Совсем спятил, — в ужасе подумал Говард. — Он ведь никогда не был особенно уравновешенным, этот фантазер, веривший в Древних Богов, в существование ворот в иное пространство и языческие ритуалы на темных холмах Новой Англии. А теперь вся эта стрельба… и его восторг…»

— Эй вы, опустите оружие! — закричал Лавкрафт. Его голос звучал спокойно, но в нем проскальзывали повелительные нотки. — Во имя Пресвитера Иоанна, я призываю вас опустить оружие! Мы не враги, мы посланники к вашему императору.