Виктор Колупаев - Билет в детство. Рассказы

- Катя-Катюша, поедем с нами в экспедицию?!

- Поварихой? - вполне серьезно спросила она.

- Почему именно поварихой? - смутился я.

- А кем же еще?

- Ну, например…

- Хорошо, я согласна, - сказала она. - Но вы все равно меня не возьмете. Вы шутите. А притом продавать газеты тоже интересно.

- Куда уж интереснее, - с сарказмом, как мне самому казалось, сказал я. - Так и просидишь здесь всю жизнь.

Она не обиделась, сверкнула на меня своими большими глазами, в которых уже не было зависти, а только смех и ирония.

Я уже окончательно согрелся, но уходить не хотелось. За все это время никто ни разу не стукнул в окошечко. Наверное, в такой мороз никому не хотелось покупать газеты.

Я украдкой рассматривал Катю. Она была небольшого роста, с черными, выбивающимися из-под шапочки волосами. И глаза у нее были черные, а щеки немного припухлые, как будто она их слегка раздувала. На ней были кожаные сапожки на высоких каблучках, а в углу, за стулом, я заметил валенки. Легонькое зимнее пальто с небольшим воротником было расстегнуто до половины, и из-под него выбивался голубой пушистый шарф.

- А почему вы решили, что я фантазер? - спросил я, возвращаясь к началу разговора. - И про критику… Еще неизвестно, кто…

Я не договорил, потому что она вдруг сунула мне в руки газету и сказала:

- Читайте. На третьей полосе.

Я развернул газету и прочитал: «24 декабря в 12 часов в Доме культуры электромеханического завода открылась всесоюзная конференция по распространению радиоволн…»

- Какое сегодня число? - хрипло спросил я, с ужасом думая, где я мог потерять целый день.

- Двадцать четвертое, - ответила Катя серьезно.

- Тогда почему об открытии говорится в прошедшем времени? Ведь она откроется только через час!

- Так ведь это завтрашняя газета.

Я перевернул лист. Газета «Красное знамя», 25 декабря.

- Ничего не понимаю… Какое же сегодня число?

- Двадцать четвертое.

- Ну, вот что, Катя. Вы меня простите. У меня что-то с головой. Переохладился, наверное.

- Вы не переохладились, и голова у вас в порядке. Это завтрашняя газета! Я продаю завтрашние газеты.

Этого не может быть, подумал я, но ведь статья-то написана про нашу конференцию. И мой доклад назван прожектерским.

- Странно, - сказал я. - Теперь я знаю, что со мной будет в ближайшие часы. А если я захочу все сделать не так, как здесь написано? Возьму и не пойду на конференцию?

- Ничего не выйдет, - сказала Катя. - У вас нет причин для этого. Ведь это не только ваш доклад…

- Да, действительно. - Я на мгновение представил себе взбешенную физиономию Гошки. - Похоже, что ничего не изменишь… Ловко это у вас получается, Катя. Продавать завтрашние газеты - это не то что сегодняшние. Это интересно.

- Значит, не возьмете в экспедицию? - спросила она насмешливо.

- Вот что, Катя, - сказал я, не отвечая на ее вопрос. - Когда вы закрываете киоск?

- В восемь.

- Я зайду за вами в половине восьмого. Хорошо?

- Хорошо. Только что мы будем делать? На улицу вас надолго нельзя выпускать. Замерзнете.

- Что-нибудь придумаем. Я побежал, Катя-Катюша. Я хочу сделать все, чтобы меня не назвали беспочвенным фантазером!

- Счастливо, - кивнула она. - А я хочу вас ждать.

Я как вкопанный остановился в дверях, не зная, что и сказать. Опять она смеется надо мной!

- Бегите, бегите. Я буду ждать!

Я выбежал в пятидесятиградусный мороз и, окутанный столбом пара, помчался вверх по проспекту - мимо университетского общежития, мимо скульптуры Кирова, стоящего с поднятой рукой, мимо корпусов политехнического.

В просторном фойе Дворца культуры с канделябрами, люстрами и кожаными диванами было уже полно народу. Я сдал свое чисто символическое пальто в гардероб, взбежал на второй этаж и оттуда с балкона стал смотреть вниз, надеясь отыскать в толпе знакомое лицо.

Мне повезло, и через десять минут я уже разговаривал со своим бывшим однокурсником. Начались вопросы: где? когда? кем? женат? дети? сколько? диссертация?

Из знакомых я больше никого не встретил, однокурсник вскоре оставил меня. Он был одним из организаторов конференции, и я понимал его. Хлопотное все-таки дело эти конференции.

Ровно в двенадцать зазвенел звонок. Вступительное слово произнес знаменитый академик. Потом объявили распорядок работы секций и подсекций, комитетов и комиссий. Конференция начала свою работу.

Я не взял в Катином киоске газету. Почему - сам не знаю. Наверное, растерялся, заторопился. И теперь приходилось слушать длинные обзорные доклады.

В перерыве все бросились в буфет пить пиво и жевать бутерброды.

Потом началась работа секций, и в нашей секции, к моему удивлению, оказалось человек сорок. А я-то думал, что все радиофизики ринулись в исследование ионосферы, плазмы и прочего, что ближе к космонавтике.

Половина докладов была из тех, которые нужны будущим кандидатам наук, чтобы набрать шесть печатных работ. Ведь любой доклад, даже самый захудалый, засчитывается как печатная работа. И сами докладчики старались отбарабанить их побыстрее, облегченно вздохнуть и скромно сесть на место. Вопросов и выступлений по таким докладам обычно не бывает.

Потом начались доклады посерьезнее. Некоторые были просто блеск. А уже в шестом часу выступил и я. Я говорил сдержанно и уверенно, и меня слушали, не перебивая. Мне даже показалось, что не будет завтрашней статьи о «беспочвенном фантазере». Вопросы задавали самые простенькие, и я уже надеялся выйти отсюда живым, но это была только легкая разведка. Через полчаса от моего доклада не осталось камня на камне. Причем особенно старались «зубры» из политехнического института. Как назло, в комнату вдруг вошел фотокорреспондент и несколько раз сверкнул вспышкой.

А я почему-то не был особенно расстроен. Конечно, от Гошки мне достанется. И денег на летнюю экспедицию дадут в три раза меньше, чем необходимо. Но я сделал все что мог. Я старался изменить корреспонденцию в завтрашней газете. Старался изо всех сил. Ничего не вышло. И теперь я знал, что в газете все будет так, как я уже читал. Значит, девушка из стеклянного киоска действительно продает завтрашние газеты!

Я зашел за ней без двадцати восемь. Раньше не мог освободиться. Двадцати минут до закрытия киоска мне хватило, чтобы немного согреться.

- Ну и как? - спросила Катя, а глаза у нее смеялись.

- Все правильно, - ответил я. - Доклад прожектерский… Странно только это все. Откуда же тебе привозят завтрашние газеты?

- Из типографии, - спокойно сказала она, - откуда же еще?

Пора было закрывать киоск. Катя переобулась в валенки, потушила свет и заперла дверь. Нам повезло, и через минуту мы остановили такси. Гулять по улице в такой мороз было невозможно, особенно мне. Я пригласил ее к своему институтскому товарищу, и она согласилась.