Яна Левская - Мгновение

– Ого! – воскликнула Амина, едва не повиснув на плече Руна. – Да ты проказник! Не ожидала от тебя такого на первом свидании.

– А ты против?

– Ещё чего, – Канзи первой схватила виртуальный колпак. – Давай посмотрим, на что ты годишься.

Рун усмехнулся, повернул ручку на двери (индикатор тут же изменился на “занято”) и тоже лёг в кабинку. Едва он надел шлем и подключил нейронный интерфейс, из торцов “койки” поднялись ограничители – чтобы в процессе симуляции человек ненароком не свалился на пол.

Эти кабинки, изначально названные флекси-симами, появились на рынке в середине прошлого века, и поначалу служили исключительно ради психоразрядки. В те времена нервное истощение из-за перегруженности информацией было обычным делом – особенно в густонаселённых массивах – и так как далеко не каждый мог позволить себе ежедневно выбираться в глушь, чтобы отдохнуть от скоростей городской жизни, народ скупал эти симуляторы. Нейронный интерфейс позволял перемещаться куда угодно и делать что угодно, не выходя из комнаты и вообще не вставая с места. Виртуальная реальность на лету подстраивалась под любую прихоть пользователя, что позволяло быстро сбросить напряжение.

Потом человечество догадалось искусственно ограничить и нормировать информационное воздействие, и популярность флекси-симов пошла на убыль. Появились более современные симуляторы с технологией псевдоприсутствия. Устаревающие морально и технически флекси-симы несколько раз переиначивались под разные цели – некоторые модели даже использовались для подготовки астронавтов – но со временем все они отправились на свалку истории.

Только одна модификация устройства столетней давности до сих пор находила какое-никакое применение. Её-то в народе и называли “койкой”. Суть была в том, чтобы соединить между собой два или больше флекси-симов, дабы их пользователи могли находиться в одной симуляции. И чаще всего это делалось во имя максимально реалистичного виртуального секса.

В раннем студенчестве Рун, пытаясь вписаться в новую компанию, многое повторял за университетскими приятелями, а потому с принципом работы “койки” был знаком не понаслышке. Амина, судя по всему, тоже не впервые пользовалась нейронным интерфейсом флекси-сима; они быстро отрегулировали настройки симуляции и нетерпеливо нырнули в неё, затаив дыхание, точно искатели жемчуга – в море.

...Прямо по центру большой полутёмной комнаты стояла огромная квадратная кровать с балдахином. В углах тускло поблескивали зеркала, отражая свет сотен свечей. Здесь не было ни окон, ни дверей; вместо потолка в высоте застыл насыщенный звёздами и цветными туманностями космос.

Они оба были почти без одежды. Амина стояла напротив в одном лишь чёрном пеньюаре, который облегал её тело подобно тонкой дымке. Рун привлёк женщину к себе, обнял за талию, запустил руку в распущенные волосы – стараясь двигаться так, как если бы всё это было на самом деле.

– Даже не верится, – прошептал он, – что симуляция может быть настолько приятна.

Канзи хитро улыбнулась, приблизила свои губы к его губам, но не коснулась их, дразнясь. Рун попытался вырвать поцелуй, но Амина кошачьим движением уклонилась, утекла куда-то в сторону; после непродолжительной борьбы она упёрлась руками в грудь Этингера, с силой толкнула – и тот оказался сидящим на кровати.

Руну стало душно в собственном теле, но он недвижимо наблюдал за тем, как Амина медленно приближается, освобождаясь от последней одежды. Нетерпение жгло его изнутри, кровь словно превратилась в раскалённый металл; Этингер знал, что видит лишь виртуальную копию, которая внешне немного отличается от оригинала, а тактильно вовсе ему не соответствует, но всё равно пожирал её глазами с жадностью первооткрывателя. Он и не подозревал, что может так хотеть человека, которого до недавнего времени даже не воспринимал всерьёз.

Мягким толчком Амина повалила Руна на спину, скользнула по нему, прижалась всем телом и, более не избегая его рук, промурлыкала на ухо:

– Самое приятное ещё даже не началось...

Они нежились в статичном море простыней и любовались звёздами. Балдахин за ненадобностью убрали, потушили свечи и камин, выключили все звуки окружения и слушали тишину. Симуляция не позволяла получить физическое удовлетворение, но со своей прямой задачей – доставить удовлетворение психическое – справлялась вполне.

Рун лежал на спине, голова Амины лежала у него на груди, и он жалел, что не может здесь почувствовать запах её волос. Странное было ощущение: Этингер наделся, что всё случившееся в симуляции повторится в реальности, но категорически не желал в эту самую реальность возвращаться. От одной только мысли о мире, где существует “Хронос” и всё с ним связанное, историка охватывала тоска.

Однако идея остаться в симуляции навечно ему тоже не нравилась.

– Думаю, свидание можно считать успешным, – сказала Амина, не сводя взгляда с искусственного космоса.

– Пожалуй, – задумчиво согласился Рун. – Но пока мы здесь, нужно ещё кое-о-чём поговорить.

Канзи помолчала и, вздохнув, отозвалась:

– Я знала, что должно быть что-то ещё.

Историк боялся услышать в её голосе разочарование или хотя бы удивление, но услышал только усталость.

– “Койки” изолированы от внешней сети, – пояснил он. – Если за нами следят, только здесь нас не могут слышать.

– Ты это заранее спланировал? – хакерша даже не повернулась.

– Да.

Ещё один вздох.

– Умно.

– Надеюсь, это между нами ничего не меняет? – добавил Рун поспешно. – Я тебе клянусь, всё получилось так хорошо не потому, что я спланировал. Всё было настоящим, я…

– Эй, – Амина приподнялась и повернулась, чтобы заглянуть Этингеру в глаза. – Ты поступил очень умно. Правда. Мне такое даже в голову не пришло. Просто… у меня тоже есть что рассказать. Но начинай ты.

Рун немного успокоился – больше всего на свете он не хотел, чтобы Амина посчитала их свидание фальшивым, потому что сам он никогда не чувствовал себя более полным и подлинным, чем в этот день. Во всяком случае так ему казалось.

Они сели друг напротив друга и Рун рассказал о том, что узнал о Сириусе-1. О том, что известно всем и о том, что показал “Хронос”. Историк пытался оперировать фактами, но чувствовал, что самими формулировками выдаёт свою предвзятость. Он умолчал обо всех своих выводах, но они и так просочились между строк.

Лицо Амины по мере повествования всё сильнее каменело. Прежде чем Рун успел договорить, она спросила:

– Думаешь, это не первый случай? От нас что-то утаивают?

– Не знаю, – Этингер помотал головой. – Может, это вообще ошибка “Хроноса”...