Яна Левская - Мгновение

– Может, останешься сегодня со мной?

Он обернулся: Амина смотрела на него так, словно сама не верила, что это сказала. И всё же под смущением и досадой Рун отчётливо разглядел умоляющий взгляд маленькой напуганной девочки. Если бы он не согласился, она бы не обиделась. Если бы он думал слишком долго, она бы сама отказалась от своих слов. Но он ответил:

– Конечно. Я останусь.

И получил в награду вздох облегчения.

На этот раз они легли вместе по-настоящему, но Руну всё равно казалось, что это уже не впервые. Раньше в такие моменты он волновался, а теперь будто вернулся к чему-то давно знакомому, изначальному. Большую часть жизни Этингер прожил один и не привык делить постель с кем-то ещё, но именно в ту ночь вместе с Аминой он, даже несмотря на тревогу и подавленность, спал как убитый.

Они проснулись ни свет ни заря.

Открыв глаза, Рун увидел совершенно новую Амину Канзи: босую, в халате, с чуть растрёпанными волосами и кружкой в виде мультяшного осьминога в руке. От горячего кофе глаза осьминога крайне забавно выпучились и покраснели; прихлёбывая из своей кружки, Рун косился на него и думал, что эта детская вещица ну никак не вписывается в его представление об Амине, и что за последние сутки хакерша предстала перед ним в большем количестве ипостасей, чем за всё их прежнее знакомство.

Словно на фоне рушащегося старого мира, прогнившего и лживого насквозь, Этингер открывал для себя новый – маленький и тёплый, существующий только вокруг определённой женщины. Казалось, отойди чуть подальше – и краски этого уютного мирка померкнут, растворятся в безграничности Вселенной, и тогда дорогу назад придётся искать наощупь. Сейчас же Рун просто сидел на этом крохотном островке жизни и ему очень нравилось место, где он нечаянно оказался.

Они сидели вдвоём на кухне, потягивая крепкий кофе, и в утренней тишине их рыхлые, сонные голоса звучали как нельзя кстати. За окном рассвет высвобождал Францию из мягких объятий ночи, просыпались птицы. По тянущейся в отдалении нити магистрали поехали первые машины. В умирающих сумерках постепенно меркли габаритные огни ветряных электростанций. Мир стряхивал с себя сонное оцепенение и готовился к очередному дню, а Рун и Амина глядели в окно и тихо, не торопясь говорили о чём угодно, лишь бы не о том, что будет дальше. Если бы время вдруг дало сбой и зациклилось на одной минуте, никто из них бы даже не удивился, потому что казалось, что это утро может и должно длиться вечно.

Но оно всё же заканчивалось. Рун, увидев первые лучи солнца на верхушках деревьев, вдруг понял, что ему нужно зайти к себе и переодеться, прежде чем идти на ненавистную работу. Амина захлопотала по дому, занимаясь тем, что запросто можно было доверить домРоботнику: мыла посуду, наводила порядок, переставляла голограммы на полке… Когда она достала из чулана чистящее средство, Этингер понял, что пора вмешаться. Подошёл, приобнял за плечи и сказал:

– Всё будет нормально. Нам просто нужно взять себя в руки и сделать всё правильно.

– А как правильно-то? – Амина опустила голову. – Как?

– Вести себя как ни в чём не бывало. Делать свою работу. Это ведь мы можем, правда?

Канзи, вздохнув, кивнула.

– Вот и хорошо, – улыбнулся Рун, дивясь собственному спокойствию и бесстрашию. – Если не будем паниковать, что-нибудь обязательно придумаем.

И, сказав эту ободряющую чушь, он сам в неё поверил.

Когда Этингер уже вышел из квартиры, Амина высунулась и чмокнула его в щёку; Рун снова улыбнулся ей, и только после того как дверь закрылась, увидел, что по коридору идёт Юрий Воронцов, который жил в соседних апартаментах.

Тот, судя по понимающей полуулыбке, всё видел, но комментарии оставил при себе и только сдержанно поздоровался, когда они поравнялись. Правильно сделал – Этингеру было плевать, что он подумает, а вот привычку не лезть в чужие дела историк в людях ценил. Они вместе прошли к лестнице и когда спустились, Юрий, словно решив заполнить паузу, вдруг спросил:

– У вас тоже нет хороших новостей? По “Хроносу”.

– Нет, – сказал Рун, останавливаясь возле своей двери. – А что?

– Совсем никаких зацепок в слепках?

У историка тут же пересохло во рту.

– Нет, – ответил он. – Если бы что-то было, я бы сказал. Что-то случилось?

Воронцов разочарованно цыкнул зубом и вздохнул.

– Не знаю, насколько это правда, – сказал он хмуро, – но ходят слухи, что наш проект не прошёл внутрикорпоративный аудит. Сейчас его судьбу якобы решает совет директоров.

– Вот это новости! – ахнул Рун. – И какие у нас перспективы?

Брови Юрия сошлись, лицо окаменело – Этингер отметил про себя, что в покер этот русский, должно быть, играет очень плохо. Любая эмоция запросто просачивается наружу.

– Ну, мы все запросто можем вылететь с работы в ближайшее время, – инженер сердито дёрнул плечами. – Нас разгонят, а в графе “предыдущее место работы” у всех будет красоваться дырка. Потому что разработка “Хроноса” так и останется тайной. А нам нельзя будет даже говорить о том, как так, мать его, вышло. Трудновато будет найти нормальную работу с такой хернёй в личном деле.

– И насколько это… точная информация?

– Пока только слухи. Но в свете последних событий не удивлюсь, если проект решат перезапустить или вовсе закрыть.

– Да, – согласился Рун. – Мне тоже приходило в голову такое. Всё-таки долгое топтание на одном месте плохо сказывается на финансировании, да и взломы систем ещё никому на пользу не шли.

– Вот и я о чём, – кивнул Воронцов. – Прорыв нам бы сейчас совсем не помешал.

– Ну, что ж, будем стараться изо всех сил! – подвёл черту Этингер, открывая дверь в квартиру. – До встречи в Центре.

– Угу, всего хорошего, – пробубнил Юрий и направился к выходу.

Рун посмотрел ему вслед и поспешно скрылся за дверью.

Он знал, что верить Воронцову не стоит – тот вполне мог оказаться шпионом, способным на любую ложь. Даже если кажется, что человек прямой, как лазерный луч в вакууме, нельзя быть уверенным, что это не роль талантливого лицедея. Куда более важными оказались две мысли, пришедшие в голову Руна во время разговора.

Первая, разумеется, заключалась в том, что “Да хоть бы этот треклятый проект закрыли ко всем чертям!”. Уж кто-кто, а историк точно не расстроился бы. Раньше он о таком исходе только мечтал, а теперь, с подачи Юрия, начал на него надеяться. В их с Аминой положении перспектива оказаться без работы вообще не выглядела хоть сколько-нибудь пугающей. Наоборот – это был наименее болезненный исход из всех возможных.

Вторая же мысль, скользкая и неприятная, как угорь, засела в мозгу прочнее, чем первая. Рун вдруг понял, что заказанные им слепки увидел не только он. Это значит, что любой, кто открыл третий файл, тоже мог заметить новость о Сириусе-1, скользящую по экрану. И если это произошло, то молчание Этингера о такой важной детали будет выглядеть подозрительно. Получалось, что у него не осталось выбора, кроме как вытащить эту чудовищную ложь на свет божий.