Яна Левская - Мгновение

– Пока только я, вы и теперь ещё… – Рун с сомнением посмотрел в сторону Гренье.

– Это хорошо… – пробормотал физик, словно думая вслух, и тут же заговорил громче: – Мы повторим этот снимок, попытаемся воспроизвести проблему. В ближайшие дни теоретики проверят все вероятности получения такого результата. Киберотдел прошерстит все метаданные, связанные с этим опытом. Инженеры перепроверят сам Куб. Словом, ищем причину этого дефекта. Ваша задача пока что – снова пройтись по уже имеющимся данным на предмет подобных аномалий. Рэми, вас это тоже касается. Доктор Этингер вам всё объяснит.

– Да-да, конечно! – отозвался Гренье, не поворачивая головы. – Я только закончу тут…

– Потом закончите, – отрезал Флагстад. – Сейчас у этого дефекта наивысший приоритет.

– Хорошо…

– Рун, – глава проекта повернулся к историку. – Жду от вас подробный отчёт по этому делу.

– Он будет, – кивнул историк.

Флагстад, не прощаясь, вышел. Этингер растерянно посмотрел ему вслед.

Реакция руководителя оказалась не такой, какую он ожидал. Если бы Флагстад знал о подмене новостей, он попытался бы замять эту историю, а для Руна придумал бы невразумительное научное объяснение, чтобы тот не копался там, где не надо. Значит, либо Флагстад не знает, либо нет никакой подмены.

В первом случае нужная информация дойдёт до главы проекта после того, как он доложит о найденной аномалии наверх. Это должно случиться довольно скоро – скорее всего в течение недели. Его убедят помалкивать о произошедшем и пресекать дальнейшую утечку. Тогда “дефект” наверняка спишут на недоразумение, в крайнем случае найдут козла отпущения.

Во втором случае это вовсе не “дефект”, а и впрямь дефект, и его попытаются исправить. Как ни странно, этот вариант даже больше похож на правду, потому что Флагстад, увидев невероятную новость на экране, явно взволновался. Здесь тоже есть две возможности.

Первая – Юрий сказал правду, и проект на грани закрытия. Тогда каждый недочёт может вколотить последний гвоздь в крышку гроба “Хроноса”. Флагстаду нужно исправить дефект прежде, чем придётся о нём доложить, чтобы не потерять должность.

Вторая – выявление причины дефекта и его исправление могут наоборот привести к долгожданному прорыву.

Как бы там ни было, вышло так, что Рун своей находкой поставил на уши весь научный центр. Вот и не привлёк внимание, называется… Оставалось только надеяться, что прорыв всё-таки случится. В этом случае выиграют все. Даже Синклер.

Кстати о нём – две кандидатуры на роль шпиона Рун для себя исключил. Амину (потому что если не верить ей, то в этой жизни вообще верить не во что), и Флагстада (потому что за него уже брались и отпустили). Остальные двести с лишним сотрудников “Миллениума” оставались под подозрением.

Этингер объяснил Рэми что искать и, борясь с желанием навестить Амину, сел просматривать слепки по чёрт знает какому кругу. Он не рассчитывал ничего найти, потому что по-прежнему считал, что “дефект” – недосмотр корпоративной цензуры, и что на повторном снимке новость о крушении Сириуса-1 сменится чем-нибудь другим, более удобным. Будь воля Руна, он бы даже не притронулся к слепкам, об которые уже глаза намозолил, но рядом сидел Гренье, которому историк не доверил бы даже дверь придержать. Пришлось работать.

С трудом дождавшись обеденного времени, Рун пошёл в столовую, но не застал там Канзи, как рассчитывал. Он даже задержался за столом подольше, надеясь, что она появится. Без толку. “Наверное, решила пообедать в другое время”. Возвращаясь в кабинет, Этингер испытывал странное чувство тревоги – как когда причин для беспокойства вроде бы и нет, но внутри всё равно ворочается что-то мутное и неприятное.

Около четырёх часов вечера в кабинет аналитиков ввалился красный как рак Этан Лебронн. Буркнув с порога приветствие, он сразу взял быка за рога:

– Показывайте, где тут ваши “дефекты”! – последнее слово он выплюнул, словно слизня. – Чёрт знает что творится!

Рун недолюбливал Лебронна – слишком уж тот был отталкивающий человек – а потому не стал спрашивать, что он имел в виду под “чёрт знает что”. Молча открыл нужный файл и вывел его в смотровую.

– Вот, – он указал на интересующее физика место.

Тот, прочитав сообщение, насупился ещё сильнее. Как будто видел снимок впервые, хотя наверняка уже успел посмотреть его на своей рабочей станции.

– Увеличьте этот сегмент, – потребовал Лебронн. – Да не этот! Выше который.

Этингер, стиснув зубы, повиновался. Указанный кубический сегмент промасштабировался и занял всю смотровую. В фокус попала часть информационной доски с сообщением о Сириусе-1.

– По-моему, ничего необычного, – сказал Рэми, стоящий позади.

– Не могли бы вы не мешать? – бросил физик. – Я и сам вижу, что тут всё нормально. Для того, чтобы что-то понять, нужно сосредоточиться, а вы мне мешаете. Спасибо. Рун, увеличьте соседний сегмент, тот что справа.

Картинка переместилась в указанном направлении. Теперь они смотрели на другую часть сообщения. Лебронн задумчиво покусывал верхнюю губу.

– Когда будет повторный снимок? – спросил историк, воспользовавшись паузой.

– Уже готовится. Давайте-ка ещё вправо сместимся.

В фокус попал край экрана, где сообщение обрывалось. И тут Рун заметил кое-что странное: пластик на торце информационной доски будто очень мелко пузырился или отслаивался, но ни то, ни другое было не свойственно этому материалу. Этингер увеличил масштаб до максимума.

В непосредственной близости от поверхности доски словно замерли тысячи крохотных линз, искажающих перспективу, из-за чего пластик и выглядел “пузырящимся”.

– А вот это уже ненормально, – сказал историк, инстинктивно придвигаясь к смотровому окну. – Что это?

– Похоже, диффузия, – сказал Лебронн, скрестив руки на груди. – Разнородное антивещество смешивается. Странно. Чушь какая-то...

– И что это означает? – подал голос Рэми.

– Понятия не имею. В этом центре вечно что-то не так! – физик словно по щелчку перешёл из задумчивости в своё обычное возмущённое состояние. – То базу взломают, то шпионов ловят – наукой-то некогда заниматься. Теперь ещё эти дефекты бредовые! Совсем вот не удивлюсь, если это тоже чьи-то проделки, а устройство работает совершенно нормально.

– Намекаете на то, что этот снимок – подделка? – Рун понизил голос.

– Кто знает? Тут же чёрт знает что творится, а не исследования! – физик всплеснул руками.

– А кто первый видит снимки? Ну, после их создания?

Лебронн побагровел.

– Я или мой заместитель, – ответил он. – Этот делали в мою смену.

– Там было это сообщение? – с нетерпением спросил историк.