Роберт Силверберг - У каждого свой ад [Повесть]

— Я буду охотиться, как привык, — повторил Гильгамеш. — С ружьем в руках это уже не состязание, а обыкновенное убийство. Никакого удовольствия.

Цезарь покачал головой:

— В любом случае я никогда не понимал охоты ради удовольствия. Да, убить несколько оленей или пару кабанов, когда ты стоишь лагерем в каком-нибудь дремучем галльском лесу и твои люди хотят есть, но охота ради охоты? Убивать отвратительных животных, которые даже не съедобны? Клянусь Аполлоном, все это для меня несусветная чушь!

— Это твое дело.

— Но раз уж ты должен охотиться, презирать современное оружие по меньшей мере…

— Ты никогда меня не убедишь.

— Нет, — вздохнул Цезарь. — Я знаю, что нет. Более того, я знаю, что спорю с реакционером.

— Реакционер! В свое время я думал, что я радикал, — заметил Гильгамеш, усмехаясь. — Когда я был царем Урука…

— Вот именно, царем Урука, — засмеялся Цезарь. — Разве существовал когда-нибудь царь, который не был бы реакционером? Ты надеваешь корону на голову, и это сразу переворачивает твое мировоззрение. Три раза Антоний предлагал мне корону, и три раза я…

— …отказывался. Да, я все это знаю. А может быть, это всего лишь непомерное честолюбие? Ты считал, что у тебя и так будет власть, без короны. Кого ты хотел одурачить, Цезарь? Во всяком случае, не Брута, как я слышал. Брут сказал, что ты очень честолюбив. И Брут…

А вот это уязвило Цезаря.

— Дьявол тебя подери, замолчи!

— …был благородным человеком, — закончил Гильгамеш, наслаждаясь замешательством Цезаря.

— Если я услышу еще что-нибудь подобное… — застонал Цезарь.

— Говорят, здесь место мучений, — сказал Гильгамеш невозмутимо. — Если это правда, то твои муки в том, чтобы оставаться в тени славы другого человека. Оставь меня в покое, Цезарь, возвращайся к своему джипу и своим пошлым интригам. Да, я дурак и реакционер, люблю лук и стрелы. Но ты ничего не знаешь об охоте. И меня ты никогда не поймешь.

Все это было год или два назад. А может быть, пять — в Аду, где немигающий ярко-красный глаз Рая постоянно горит на небе, никогда не следили за временем. А сейчас Гильгамеш был далеко от Цезаря и всех его приспешников, далеко от суетного центра Ада и надоедливых споров между людьми вроде Цезаря, Александра, Наполеона и такими, как жалкий маленький Гевара — человек, который постоянно строил козни в борьбе за власть.

Пусть они интригуют, эти дрянные людишки нового времени, если им так нравится. Когда-нибудь они поумнеют и поймут, что власть в Аду не имеет смысла, если вообще здесь есть какой-либо смысл.

Гильгамеш предпочел уйти. В отличие от остальных императоров и царей, фараонов и шахов он чувствовал, что не стремится изменить Ад по своему вкусу. Цезарь был не прав, считая Вавилонского царя честолюбивым. Он совсем не понял, почему Гильгамеш предпочитает охотиться со своим оружием. Здесь, на самой окраине Ада, в холодных пустынных землях, Гильгамеш надеялся обрести покой. Это было все, чего ему хотелось сейчас. Когда-то он хотел много большего, но это было давно…

Вдруг он заметил какое-то еле уловимое движение в зарослях.

Может быть, лев?

«Нет, — подумал Гильгамеш, — львов в Аду не найдешь, здесь обитают только странные твари, исчадия Ада». Безобразные волосатые существа с плоскими носами, множеством лап и тупым злобным взглядом, быстрые, ловкие создания с женскими лицами и песьими телами и много других, еще более уродливых и отвратительных существ. У некоторых из них были кожистые крылья, а у других — клыки, которые отрастали, как хвост у скорпиона, у некоторых пасти достигали такой величины, что могли заглотить слона. Гильгамеш знал, что все они демоны, но это не имело значения. Охота есть охота, добыча если добыча. Любая из этих тварей, попадаясь ему в поле, становилась его добычей. Хлыщ Цезарь никогда не сможет этого понять.

Вынув стрелу из колчана, Гильгамеш наложил ее на тетиву, натянул лук и замер в ожидании.

— Если бы ты был в Техасе, убедился бы, что здесь все почти так же, как там, — объявил загорелый здоровяк с бочкообразной грудью и сильными руками. Яростно жестикулируя одной рукой, другой он небрежно крутил руль «лендровера», заставляя автомобиль выписывать зигзаги по бездорожью равнины. Корявые, серые кусты покрывали сухую песчаную равнину. Небо было темным от поднятой ветром клубящейся пыли. Вдалеке высились бесплодные горы, вершины которых, похожие на черные зазубренные клыки, едва просматривались сквозь завесу поднятого в воздух мельчайшего песка. — Красиво. Очень красиво. И так похоже на Техас, что никогда бы не подумал, что мы совсем в другом месте.

— Красиво? — с сомнением спросил его спутник. — В Аду?

— Эти бесконечные просторы, конечно, прекрасны. Но если ты согласишься, что здесь красиво, ты должен увидеть Техас.

Здоровяк засмеялся и прибавил газу. «Лендровер» помчался вперед с сумасшедшей скоростью, мотаясь и подпрыгивая на ухабах. Сидевший рядом с здоровяком худой бледный мужчина с впалыми щеками судорожно сдвинул колени и прижал локти к бокам, словно в ожидании аварии. Они уже много дней путешествовали по бесконечным пространствам Окраин, а как долго, не могли бы сказать даже Древние Боги. Они оба были послами от королевства Новой Свято-Дьявольской Англии. Их превосходительства Роберт Ирвин Говард [2] Роберт Ирвин Говард (1906–1936) — американский писатель-фантаст, автор «Саги о Конане». и Говард Филлипс Лавкрафт [3] Говард Филлипс Лавкрафт (1890–1937) — американский писатель-фантаст, создатель пантеона Ктулху. , посланники Его Величества Британского короля Генриха VIII ко двору Пресвитера Иоанна [4] Пресвитер Иоанн, в русской литературе также царь-поп Иван — легендарный правитель могущественного христианского государства в Центральной Азии. Личность, эпоха и местонахождение пресвитера Иоанна и его царства во многочисленных рассказах и свидетельствах на разных языках интерпретируются по-разному, иногда указывая на реальные, а иногда на вымышленные персонажи, причём нередко с фантастическими подробностями. .

В прошлой жизни оба они были писателями-фантастами, сочинителями небылиц. Но теперь они сами оказались в ситуации гораздо более фантастической, чем те, которые описывали в своих произведениях. Но это была не выдумка, не фантазия. Это был Ад.

— Роберт… — нервно заговорил Лавкрафт.

— Да, здорово похоже на Техас, — перебил его Говард. — Только Ад — это всего лишь слабая копия с прекрасного оригинала, просто грубый набросок. Видишь, идет песчаная буря? А у нас были бури, которые накрывали целые округа. Видишь молнию? По сравнению с техасской эта всего лишь жалкая вспышка!

— Ты не можешь ехать чуть помедленнее, Боб?