Томас Тимайер - Дворец Посейдона

– Восемьдесят метров, от силы сто, – ответила Океания. – Мы с отцом совершенно не предполагали, что «Наутилусу» придется опускаться до предельно допустимых глубин.

– Самым слабым звеном в конструкции являются иллюминаторы, – пояснил Рембо. – Если глубина будет продолжать расти, вода просто выдавит их из пазов. Если бы я знал, что произойдет нечто подобное, я бы, несомненно…

– Прошу вас, тише! – Океания впилась глазами в приборную доску, словно пыталась силой взгляда остановить погружение.

Оскар испуганно взглянул сквозь толстое стекло. За бортом, словно черный дым, клубилась тьма.

– Что показывает глубиномер? – спросил Гумбольдт.

– Сто десять метров. – В лице Океании не осталось ни кровинки. Снова раздался скрежет. Теперь сомнений не оставалось – батисфера пела свою предсмертную песнь. В ближайшие минуты всех, кто находится в кабине подводного аппарата, ждет ужасная смерть.

Оскар в полумраке вцепился в руку ученого, а Гумбольдт притянул юношу к себе, словно желая защитить в последний миг.

– Мне бесконечно жаль, что я втянул тебя во все это, – негромко проговорил он. – Я полагал…

– Все в порядке, – возразил Оскар. – Я сам этого хотел. А последние несколько месяцев были лучшими в моей жизни. Я не променял бы их ни на что на свете.

– Это правда?

– Кто же станет врать в такую минуту!

В это мгновение новый сильнейший толчок сотряс «Наутилус». Оскар рухнул на колени, едва не врезавшись лбом в стальную приборную панель, и лишь инстинктивное движение в сторону спасло его.

Стальной шар покачнулся, затем немного сместился и застыл. Треск и скрежет прекратились.

Люди в кабине настороженно вслушивались в звуки за бортом. Но, кроме звона немногочисленных воздушных пузырей, поднимающихся к поверхности, вокруг царила тишина. Рембо, пошатываясь, направился к пульту управления и воспаленным взглядом окинул шкалы приборов, постучал по стеклу одного из них, словно не веря своим глазам. Оскар услышал, как инженер бормочет:

– Непостижимо! Сто пятьдесят метров!.. Так глубоко не погружался ни один человек на земле!

– Что происходит? – спросил Гумбольдт. – Мы остановились?

Инженер стремительно повернулся к спутникам. Его глаза сияли.

– Песчаное дно, – проговорил он. – Господь Бог подстелил нам соломки!

Страх буквально парализовал Шарлотту. Отвратительного вида мужчина с темными кругами вокруг глаз склонился над ней и тянулся костистыми пальцами к ее шее. Затем она почувствовала, как ее схватили и начали трясти.

– Проснитесь, мадмуазель! Проснитесь же!..

Со сдавленным криком Шарлотта открыла глаза. Сначала она не могла понять, вернулась ли к действительности, или все еще продолжается сон. Мужчина все еще был здесь, но выглядел уже не так кошмарно. А в следующее мгновение она узнала в нем капитана «Калипсо».

– Мадемуазель!

Она отпрянула и натянула одеяло до подбородка.

– Что вам понадобилось в моей каюте?

– Одевайтесь и следуйте за мной, пожалуйста!

Распахнулась дверь соседней каюты. В проеме возникла Элиза в длинном ночном пеньюаре.

– Что здесь происходит? – недовольно поинтересовалась экономка.

Она обменялась с капитаном несколькими словами, после чего в ее голосе зазвучала растерянность. Моряк говорил торопливо, взволнованно жестикулируя, а затем торопливо покинул каюту.

Что-то случилось. Шарлотта вскочила, окончательно стряхнув с себя сон.

– В чем дело, Элиза? Ты что-нибудь понимаешь?

– Мы должны подняться на палубу, – проговорила Элиза. – Одевайся, и побыстрее!

Через пару минут обе женщины были на главной палубе. Здесь уже собралась половина судовой команды. Матросы обступили паровую лебедку и выносную стрелу, служившую для спуска батисферы на воду. На пульте управления лебедкой грузно высилось неподвижное тело оператора – симпатичного толстяка-провансальца Франсуа. Его глаза были широко распахнуты, а кожа выглядела серой, как штукатурка. Рядом с Франсуа возился судовой врач, пытаясь прослушать его пульс. Наконец медик выпрямился, спрятал стетоскоп, пожал плечами и констатировал:

– Он мертв. Очевидно – инфаркт миокарда.

Шарлотта затаила дыхание.

Тем временем Элиза бросилась с расспросами к капитану, но тот лишь растерянно качал головой и разводил руками. Внезапно экономка отшатнулась и прижала обе руки к груди.

– Что? – воскликнула Шарлотта. – Что с «Наутилусом»?

С губ темнокожей женщины сорвалось рыдание.

– Он сказал, что зажимы, удерживающие трос на блоках, случайно открылись…

– Что это значит? Где батисфера?

Только теперь Шарлотта взглянула вверх, на стрелу лебедки. Стальной трос, на котором должен был находиться подводный аппарат, теперь свободно свисал со стрелы. Главный шланг, обеспечивающий «Наутилус» воздухом и электричеством, был оборван. За бортом едва слышно плескалось черное, как смоль, море.

Девушке понадобилось некоторое время, чтобы полностью осознать весь ужас случившегося.

Страх ледяными тисками сжал ее сердце.

– Не может быть, – прошептала она. – Это невозможно…

– К сожалению, это так, дорогая моя.

– Но нужно же что-то предпринять! Необходима спасательная операция!

– Да, да, – словно не слыша ее, пробормотала Элиза. – Рычаг, кнопки, какой-то переключатель… Капитан говорит – невероятно, совершенная загадка, как такое могло произойти… Он считает, что все случилось около получаса назад. Никто ничего не видел и не слышал. Последовал сильный толчок в результате обрыва шланга, сработала тревожная сигнализация. Вахтенные бросились на палубу и обнаружили тело Франсуа, навалившееся на приборную панель. Сначала они решили, что оператор заснул, но потом оказалось, что он не дышит. Трос висел свободно, а «Наутилуса» на нем больше не было…

– Может быть, он плавает где-нибудь неподалеку? У батисферы полый корпус, и она могла бы…

– «Наутилус» весит несколько тонн, и его объема недостаточно, чтобы удержать на плаву такую массу. По словам капитана, он камнем пошел ко дну… О, мое бедное дитя!.. – Элиза обняла девушку и прижала ее к груди.

Однако Шарлотта и не думала сдаваться. Оттолкнув Элизу, она воскликнула:

– Мы должны спасти их! Неужели не существует ни единой возможности поднять аппарат на поверхность? Если люки и иллюминаторы выдержали давление на глубине, то воздуха в кабине хватит, чтобы все четверо смогли продержаться несколько часов. Какая здесь глубина?

Элиза только пожала плечами.

– Ну так спроси же капитана! Ты же знаешь, что я не понимаю по-французски.

– Я уже задавала этот вопрос, – ответила Элиза. – Он считает, что нет ни единого. Все, кто находился в «Наутилусе», давно погибли.