Владимир Лещенко - Идущий сквозь миры

Что же до размеров, то чаще всего они напоминали небоскребы – такие странные небоскребы, которым вздумалось полетать в небесах.

А однажды в небе пронеслось какое-то шарообразное тело, все окутанное таким же синеватым пламенем, стремительно уменьшаясь в размерах, и растаяло у горизонта.

От всего этого поневоле становилось тревожно.

Будь у нас радиосвязь, можно было бы узнать хоть что-то. По крайней мере, попытаться угадать. Вдруг тут говорят на знакомых нам языках или хотя бы похожих? Запоздало я корил себя за то, что не догадался снять рацию с амфибии.

Правда, меня несколько успокаивала мысль, что такой высокоразвитый мир должен быть достаточно гуманным. По грубой прикидке, он опережал тот, откуда происхожу я, лет на сто, может, чуть меньше. Значит, рассуждал я, тут или довольно либеральный социализм рядом с таким же либеральным капитализмом, либо просто либеральная демократия с политкорректностью.

Во всяком случае, жрать братьев по разуму тут привычки наверняка не имеют.

(Сейчас я даже не усмехаюсь, вспоминая тогдашние свои мысли.)

Были, впрочем, странности и другого рода. Вскоре после выхода мы попытались определить свое место на карте.

Полученные результаты повергли нас в недоумение. Такой широты и долготы просто не могло быть. Вернее, получалось так, что если ориентироваться по одним звездам – мы в одном месте, а по другим – совсем в другом.

Когда взошла луна, мне показалось, что рисунок пятен на ней тоже отличается от привычного. Оптика ситуации не прояснила, хотя и подсказала, что местные обитатели добрались уже и до естественного спутника Земли: что еще могли означать многочисленные блестящие точки на ее поверхности?

То, что при этом было довольно прохладно для любых из получившихся широт, было мелочью.

Так что мы даже не особенно удивились, узрев на горизонте остров, которому тут быть вроде бы не полагалось. В бинокль удалось разглядеть на нем несомненные признаки жилья.

После короткого обсуждения ситуации мы единогласно решили попытать счастья здесь.

Чем дольше мы продолжали пребывать в неведении, что это за мир и куда мы попали, тем выше была вероятность вляпаться в неприятности.

Перед тем, как направиться к острову, мы привели себя в порядок – кое-как постриглись (все) и побрились (мужчины) по очереди «вечной» бритвой Дмитрия, изготовленной в середине двадцать первого века, напрочь ее затупив и неоднократно порезавшись.

Поселок, или даже небольшой городок, стоявший на берегу небольшой бухты, не производил впечатления особо зажиточного, во всяком случае – типичного поселения мира, где запускали в космос великанские корабли. Но может быть, он и не типичный.

Над плоскими крышами торчало несколько башен, похожих не то на маяки, не то на колокольни.

Несколько шестиколесных машин потрепанного вида – микроавтобусы и грузовички – стояли у пристани.

Обычная пристань, построенная в давние времена из валунов, с уложенными поверх потрескавшимися бетонными плитами. Возле нее стояли мелкие суда со свернутыми сетями на палубах.

Когда я швырнул на пирс причальный конец, его довольно ловко подхватил какой-то малый в рыжей штормовке с капюшоном и тут же недоуменно уставился на него.

– А крюк где? – вымолвил он.

– Потеряли, брат, – придав лицу кислую мину, сообщил я, не поняв, о чем идет речь.

– Ну ладно. – Пожав плечами, он наскоро обмотал швартов вокруг тумбы с кольцом.

А через несколько минут мы впятером, оставив Секера за старшего на шхуне и стараясь придать физиономиям как можно более беспечное выражение, сошли на берег, вроде бы совсем безобидный, но, вполне возможно, таивший немалые опасности.

Вслед за матросом появились еще несколько местных аборигенов.

Их одежда заметно отличалась от нашей, но не так уж чтобы сильно.

Примерно как если бы на московской улице появились люди в черкесках и папахах. Ну хоть спасибо и на этом.

– Как добрались? – первым нарушил молчание старший абориген с всклокоченной бородой, на котором было напялено что-то вроде шерстяного одеяла с дырой для головы (отчего он малость походил на бродягу).

– Спасибо, благополучно, – ответила за всех Мидара.

– Ну, тогда добро пожаловать на Оргей, – бросил тот.

– А не подскажешь ли дружище, где тут можно остановиться? – деловым тоном спросил я у матроса.

Он уставился на меня широко раскрытыми глазами, похоже, не поняв вопроса.

Я встревожился: что, если мы выдали себя незнанием каких-нибудь элементарных правил – к примеру, тут имеется раз и навсегда установленный порядок, вроде того, что моряки обязаны останавливаться в каких-нибудь припортовых гостиницах?

– Так ведь вы это… уже… стоите вот тут! – наконец сообщил он, сопроводив свое высказывание вымученной улыбкой.

– Да нет, – пришла мне на помощь капитан. – Где мы тут можем переночевать?

– А, – кивнул парень, – так это вам надо прямо по улице, – широко взмахнул он рукой. – Там заведение Хукада. Там и поесть, и переночевать можно. А вы надолго к нам?

– Пока не знаю, – отрезала Мидара. – Как получится.

Когда матрос отвернулся, она выразительно показала мне кулак.

Следуя указанным маршрутом и ощущая спинами любопытные взгляды, мы зашагали переулком, гордо поименованным улицей.

Неожиданности на этом не кончились: по дороге нам встретились двое, облик которых нас изрядно удивил. То, что на них были широкие и длинные, не по погоде, плащи до пят, наподобие тех, которые в «ужастиках» выведены как униформа вурдалаков, – еще так-сяк. И длинные волосы, крашенные в ярко-малиновое (не думаю, что тут водятся люди, у которых такой цвет от природы), – тоже, в общем, мелочь. Но главное – их лица скрывали маски цвета индиго, расшитые золотыми узорами, с узкой прорезью для глаз, обрамленные красной тесьмой. Кажется, это были мужчина и женщина.

Наконец мы обнаружили трехэтажное овальное здание, вокруг которого витал слабый запах кухни.

Должно быть, это и было искомое заведение.

Мы вошли. Ничего особенного. Низкий потолок, низкие столики, низкие табуретки и скамьи вдоль стен. Стойки бара – изобретения, известного почти во всех мирах, – тут не было.

Посетителей тоже не было, не наблюдалось и хозяина. Впрочем, он появился буквально через пару минут – из незаметной, замаскированной под резной орнамент двери в дальней стене. Невысокий пожилой человек, одетый в длинную безрукавку и – вот новость – длинную юбку, украшенную синими и шафранными узорами. На бледном лице его довольно странно смотрелись явно негритянские губы и крючковатый восточный нос, в полном соответствии с избитой фразой, придававший физиономии нечто хищное. Вид его, впрочем, излучал умеренную приветливость.