Владимир Лещенко - Идущий сквозь миры

– О, мощный Хиракл!! – всплеснул руками Тцар. – Ты что же – считаешь меня совсем уж полным идиотом? Или мальчишкой с первого курса лицея? Да достаточно только раз взглянуть на вашу компанию, чтобы все уразуметь.

«Так, – промелькнула мысль на задворках сознания, – про ребят он тоже знает. А что еще?»

– Ты что, думаешь меня испугать своим прошлым? Тем, что тебе приходилось расплачиваться за блага жизни своим телом? Или тем, что случалось пускать в ход оружие? Если хочешь знать, даже кое-кто из сенаторов имеет жен из числа куртизанок.

– Мне приходилось убивать… – сообщила я. Сравнение с куртизанками меня не задело – приходилось быть кое-кем и похуже.

– Мне тоже, – коротко ответил он. – Да послушай, о чем мы говорим? Какая разница, кто ты, кем ты была и кто твои родители? Если у тебя предки не гранды империи – что с того? В тебе чувствуется сильная порода. И у нас с тобой получится отличный сын…

Он не договорил, и рука его решительно опустилась на мое плечо.

Я не стряхнула ее, уже приняв решение.

И восприняла все дальнейшее с каким-то странным спокойствием, словно наблюдая со стороны. И то, как он довольно ловко расстегивал на мне одежду, и все, что последовало за тем, когда последняя тряпка упала на ковер…

Встав с пола, ставшего, высокопарно выражаясь, ложем страсти, я прислушалась к своим ощущениям. После короткого раздумья нашла их вполне удовлетворительными.

По крайней мере, получила удовольствие. Не самый худший мужчина в моей жизни. Иным молодым до него далеко.

Я скосила глаза в его сторону – он лежал на ковре, прикрыв глаза.

– Ванная – за красным ковром и по коридору налево, – не поднимая век, сообщил он.

Ванная на вилле Тцара была под стать дому – огромная, облицованная полированным черным мрамором, даже с бассейном.

Стала под душ и включила холодную воду, отвернув до отказа кран.

Ледяные струи жгли кожу, одновременно возвращая бодрость и ясность ума.

Потом я внимательно оглядела себя в зеркале на стене. Местным канонам я не очень соответствовала. Поджарое, мускулистое тело, слишком широкие плечи и наработанный плечевой пояс. Плоский, даже слегка втянутый живот с еле заметным шрамом от скользящего удара ножом, протянувшийся наискось почти до паха. (Тот ублюдок, когда его подтягивали на дыбе, все кричал, что больше жизни жалеет, что не сумел вывернуть мне наружу кишки.) Руки, привыкшие ласкать отнюдь не мужскую плоть да еще вдобавок отправившие в неведомое путешествие не одну людскую душу.

Ноги хотя и стройные, но слишком худые… «Что он в тебе нашел, девонька? Дурь нашла, не иначе». А ведь кажется, все это у него всерьез…

Я села на мраморный, приятно прохладный бордюр, спустив ноги в бассейн, посидела так, подперев голову руками, потом скользнула в воду, в несколько гребков пересекла его, оттолкнувшись рукой от стенки, сплавала туда-обратно несколько раз. Вновь выбралась на бордюр и задумалась.

Мелькнула мысль: мне надо сейчас же одеться и уйти и не возвращаться больше никогда, навсегда забыть об этом вечере и этом человеке, иначе…

Что «иначе», я не додумала – отсекать нелепые мысли я научилась уже очень давно, еще в прежней жизни.

Когда я вернулась, он лежал, приподнявшись на локте, улыбаясь каким-то своим мыслям.

Сев напротив, я принялась разглядывать его – а что еще оставалось делать?

Для своих лет выглядит неплохо. Ни живота, ни даже складок. Жира почти нет, мускулы совсем наоборот – присутствуют. Пожалуй, на пятый десяток и не выглядит.

Подумала еще мельком, что по возрасту он уже годится, или почти годится (жениться на Таххаре можно даже в пятнадцать лет), мне в отцы, но разницы между нами почему-то не ощущала. Ни душой, ни телом.

Оглядела его с ног до головы еще раз. Он поймал мой взгляд и тоже, в ответ, принялся внимательно разглядывать меня. Во взоре его мелькали веселые искорки. Я ничуть не смутилась. С чего мне смущаться – с моим-то жизненным опытом?

Тем более что как-никак, а мы только что стали любовниками.

– Я заказал нам легкий ужин, – сообщил он. – Как раз подходящий к случаю – рыбный паштет и чай.

– Чай? На ночь?

– А ты разве собралась сегодня спать? – доброжелательно рассмеялся он. – Если хочешь еще чего-то, скажи – служанка принесет.

Впервые я услышала от него о существовании слуг, хотя догадывалась, что в таком доме они просто обязаны быть. Может быть даже, эта служанка была на моем месте – и не раз… Когда она появилась из дверей лифта, я поняла, что ошиблась.

То была маленькая сутулая пожилая женщина, весь облик которой напрочь отвергал саму мысль, что когда-либо она предавалась любовным утехам.

Инстинктивно потянулась за покрывалом и вновь поймала его веселый взгляд. И тоже улыбнулась. Ладно – скрывать и самом деле мне уже нечего. Да еще от служанки. Тем более что она уже уходила, исчезнув бесшумно, как тень, – так же, как и появилась, – поставив перед нами блюдо с несколькими маленькими тарелочками и дымящимся горшком.

Он долил в чай из фигурного кувшина той коричневой виноградной дряни, которую очень любят Дмитрий и Василий, именуя ее словом «коньяк» и всячески ею восхищаясь. Протянул сосуд мне. Я не отказалась, надеясь, что чай отобьет вкус этого свиного пойла.

Взяв горшочек, принялась тянуть через соломинку горячий напиток.

Еще раз посмотрела мысленно на себя со стороны. Голая девка, бесстыдно выставившая перед мужиком все прелести, как ни в чем не бывало уселась и лакает горячительный напиток. Ну и ладно. Почему бы и нет? Живем ведь лишь раз, и не часто выпадает такая возможность – получить от нее хоть немного простых человеческих радостей. Почему я должна быть исключением из правил, ведь неизвестно, что ждет меня впереди?

Началось с того, что пару дней назад Файтах внезапно попросила нас сводить ее куда-нибудь – хотя бы в гостиничный бар.

Она вела себя как капризная девчонка. Она все время хныкала, что раз уж мы взяли ее в плен, то должны проявить хоть немного сочувствия, что она была в нескольких мирах, а почти ничего не видела, что Таххар – такое замечательное место, а она вынуждена знакомиться с ним только по голо, что она измучилась, сидя в четырех стенах, и тому подобное.

Странно сказать, но тогда мы почти обрадовались, что ставшие почти неотъемлемой ее чертой апатия и тоска наконец-то отступили и теперь можно будет делать из нее полноценного члена команды.

Зачем это нам, мы толком не знали. Наверное, подсознательно мы чувствовали ответственность за нее, а может, где-то и вину.

Вообще, у меня, как у второго человека в команде (так, по крайней мере, сложилось явочным порядком), была мысль оставить ее тут, а заодно с ней – и весь балласт: Тронка и семейство Ван Даммов.