Дмитрий Баюшев - Планзейгер. Хроника Знаменска [СИ]

— Ого, — сказал Мортимер и посмотрел по сторонам: как там, за столами? Всё ли в порядке?

— Послушай, золотце, — он обнял Леру за плечи. — Это не ведьма, это чистая непорочная Ева. При тебе Отец создал её из ребра Адама, то есть Василия. Как я могу вычеркнуть её из жизни? Меня же Господь покарает. Нет, нет, такой грех на душу я взять не смею.

— Это как это непорочная? — возмутилась Лера. — А кто запретный плод схрумкал?

— А кто ей этот запретный плод подсунул? — осведомился Мортимер. — Не ты ли? К тому же, с чего ты, дорогуша, взяла, что это запретный плод? Это простой инжир.

— Извините, — сказала Лера. — С какой же тогда стати Отец начал превращать меня в демоницу? Думаете, я железная, думаете, я ничего не чувствовала? У меня ноги стали кривые и волосатые. До сих пор чешутся. И ругаться хочется матом и волком выть. А я ведь не в подворотне родилась, я девушка из культурной семьи. Поэтому никакая она не непорочная, эта Ева. Напроказила, пусть отвечает. Нечего чужих мужей сманивать.

— Так вы же не женаты, — напомнил Мортимер. — Что касается дерева познания, с которого сорван запретный плод, то это с какой стороны посмотреть. Есть такое понятие «избирательность восприятия». С позиции Отца это было дерево познания, поскольку занимало свойственную ему и только ему точку пространства. С нашей же колокольни это был дуб, превратившийся в Эдеме в безобидную смоковницу и временно подменивший дерево познания. Ладно, девочка, я тебя понимаю. Хочешь, поживи пока в люксе Тарнеголета, я распоряжусь. А там, глядишь, Василий образумится. Честно говоря, появление Евы меня тоже озадачило. Так распоряжаться?

— Распорядитесь, — поджав губы, разрешила Лера.

Мудрый академик Израэль всё видел, всё слышал, всё понимал. Оно и немудрено с его-то жизненным опытом.

И когда после разговора с Лерой Мортимер вернулся за столик не в своей тарелке, он сказал:

— Замахнулись вы, Олег Павлович, не на шутку. И дракон у вас всамделишный, и Адам, и Ева, и сад этот в Эдеме. Господь Бог тоже настоящий?

Мортимер вздохнул и не ответил.

— Только, извините, какой-то пшик получился, — продолжал Израэль. — Ну, инсценировали библейский сюжет, точнее его малую часть. И что этим сказали нового?

— Иногда получается, — сказал Мортимер. — Все компоненты собраны воедино, пространственно-временной интервал соблюден, сдвиг во времени ничтожен, минус каких-то десять минут, что, согласитесь, для истории равно нулю. То есть, мы в той эпохе, в том времени, с нужными действующими лицами.

— Э-э, батенька, да вы прожектер, — усмехнулся Израэль. — Актер всего лишь играет роль. К истории это никакого отношения не имеет.

— Дракон тот самый, — возразил Мортимер. — Лилит подлинная. Разве что вызывает сомнение Адам. Но я тщательно исследовал родословную Черемушкина. Он пусть дальний, но прямой потомок Адама, прямее не бывает. Всё должно было получиться, если бы не Светоносный Отец. Вот его-то как раз в этом эпизоде не должно было быть, он должен был появиться позже.

— Постойте, постойте, — сказал Израэль. — Вы что, в самом деле решили откорректировать историю?

И захохотал, всплёскивая руками и дрыгая от восторга ногами.

Мортимер пожал плечами и трижды хлопнул в ладоши. По этому сигналу четверо кряжистых красных от натуги мужиков подволокли к его столику старинный сундук. На таких сундуках в свое время любили ночевать бабушки. У них, у сундуков, было бездонное чрево, в котором хранился нажитой скарб, и кованные узкие, врезающиеся в ладонь ручки.

Отпустив мужиков, Мортимер раскрыл сундук…. Этот момент званого вечера, а именно раздачу подарков, мы, пожалуй, пропустим, негоже вызывать в читателе белую зависть. В самом деле, кто бы отказался от ключей от машины или от коллекции золотых императорских монет? Ну, всё, всё, больше не будем.

Кстати, эта золотая коллекция общей стоимостью в два миллиона долларов досталась академику Израэлю. Это потом, разговаривая с нумизматами, он узнал её истинную стоимость, а сейчас, если честно, позавидовал мальчонке Иеремии, которому Мортимер вручил ключ от коттеджа. Правда, виду не подал, просто в душе остался какой-то неприятный осадок, что вот, мол, мне, заслуженному академику, медяшки, а глупому недорослю особняк.

Чтобы не было недомолвок, самое время, пожалуй, раскрыть истинную цель спектакля. Если покопаться в старинных рукописях, то можно найти намеки на то, что Лилит и Самаэль — ближайшие и любимые родственники Мортимера. События в Эдеме, связанные с соблазнением Евы, были роковой ошибкой Лилит и Самаэля, лишившей их бессмертия и ввергшей в вечное осуждение. Не будь этого эпизода, не взревнуй Лилит Еву к Господу, жить бы нынче человечеству в другом качестве, в таком, что и демиурги бы завидовали.

Глядишь, и Сатана в таком блестящем обществе одумался бы и вернулся на праведный путь. И не было бы ненависти к демонам, которые, как ни крути, заведуют земной наукой и техникой. А также культурой, литературой, телевидением и прочее, и прочее, что помогает зомбировать сапиенса.

Чего добивался Мортимер? Того, чтобы змей повел себя правильно, не приставал ни к Лилит, ни к Еве, утихомирился бы на время. Нынешний Самаэль к этому был готов. Лилит не должна была мстить Еве, а молчком уйти к морю и с горя утопиться. Нет, так слишком кровожадно, лучше бы создала детский приют и воспитывала маленьких бомжей. Что касается Адама-Черемушкина, то тот должен был тупо, без разговоров играть свою роль основателя династии. Помалкивать, а не капать на ту же Лилит. У него была роль без слов.

У Мортимера это была уже не первая попытка, и каждый раз Лилит и Самаэль с упорством идиотов повторяли свою ошибку. Навязать нужные действия не удавалось, всякий раз при возвращении в Эдем память у этих персонажей обнулялась. В результате происходило всё что угодно, только не то, что нужно. На этот раз, скажем, выплыла Ева, но бывало и похуже. Бывали и катаклизмы. После того, например, как Господь метнул в Мортимера огненную молнию, исчезла Атлантида, в которой тот устроил очередное представление. Поэтому когда демиург — звездный воин, чуть позже ставший Кликом, заговорил про судьбу атлантов, Мортимер с трудом сдержал смех.

Особая надежда была на вселившегося в тело Лилит Небироса, но и он не совладал, хотя держался до последнего. Ещё чуть-чуть, и он овладел бы разумом Лилит, но этого чуть-чуть как раз и не хватило.

Мортимер был не просто демоном высокого рода, а демоном парадоксальным, демоном альтруистом, который желал исправиться, превратить зло в добро. Для Асмодея Мортимер был выродком, но выродком гениальным, за которым он следил во все глаза, смотрел, чем же всё кончится. Поначалу в силу привычки Асмодей ему пакостил, потом, как мы помним, они заключили мирный договор.