Дмитрий Баюшев - Планзейгер. Хроника Знаменска [СИ]

— Шуткуешь, парниша? — усмехнулся второй верзила. — У нас тут особые документы требуются, к нам можно только по особому распоряжению. Вот и гони пропуск.

Протянул руку, и тут же попался на прием, с грохотом, подняв тучу пыли, рухнул на дощатый пол. Другой дядя обхватил Черемушкина сзади, сдавил мощными руками, но, получив локтем по носу, взревел от боли и ярости, ослабил смертельную хватку, затем и вовсе отпустил. Повалить его, держащегося за нос, было секундным делом. Да уж, не борцы, не борцы, но, что интересно, кепки так и не слетели, будто приклеенные.

Дергунов нашарил под лестницей вонючие шмотки выдворенного из подъезда бомжа, которых с лихвой хватило, чтобы крепко-накрепко, спина к спине, примотать друг к другу верзил и вставить кляпы. Запихав их, тяжеленных, всё под ту же лестницу, друзья поспешили к выходу.

Демонстрация уже прошла, оставив после себя разноцветные клочки бумаги, лопнувшие воздушные шарики, пустые бутылки. От соседнего дома, поругиваясь, к замусоренной дороге плелся дворник с метлой, кроме него во дворе никого не было.

— Так, дом 31, — сказал Черемушкин, прикидывая, куда идти. — По нашей стороне. Пойдем дворами, чтобы не светиться.

Пошагал было налево по узкому выщербленному тротуару, но Дергунов, вцепившись в локоть, как клещ, остановил его и горячо зашептал в ухо:

— Чувак, не сейчас. Нас же будут искать, костей ведь не соберешь.

— Оставался бы дома, — вырвав локоть, раздраженно бросил Черемушкин. — А раз ты здесь, будь добр работай. За мной.

И, хмурясь, решительно пошёл дальше.

В самом деле, какого черта, ничего ещё толком не узнали, сплошной туман, а этот туда же: костей не соберешь, нас будут искать…. Ну, будут, кто ж знал-то, что так обернется, но задание есть задание, проще простого всё бросить и ломануть в кусты…

Всё шло как-то не так, вопреки логике. Нет, конечно же, в сопредельном мире, то есть в мире с нашей позиции не настоящем, вымышленном, и логика должна была быть не настоящая, но, ребята, ведь это даже ежу понятно, что если некто Иеремия вышел из доверия и к этому Иеремии должны явиться некие, скажем, агенты, то либо в жилище Иеремии располагается засада, либо за агентами организуется слежка. А её, этой слежки, нету. И двое в грузинских кепках на роль контрагентов никак не тянут…

Что-то острое кольнуло в шею, и всё потемнело перед глазами…

Очнулся он в большой комнате со светлыми, залитыми солнцем обоями, на жестком стуле, туго обвязанный бельевой веревкой. Попробовал встать, стул не пустил. Ломило затылок, голову не повернуть, зачесался нос, по которому иезуитски медленно стекала капелька едкого пота. Сзади кто-то замычал, Василий скосился и увидел примотанного к такому же тяжеленному стулу Дергунова. Глаза у Лёшки были как у алкаша, хватанувшего литровую кружку самогона.

Из мебели в комнате наличествовал двустворчатый шкаф темного дерева и большой круглый стол, да вот ещё стену украшала фотография мужика в темно-зеленой военной форме неизвестного рода войск. Мордуленция у вояки была знакомая, ба — да это же генерал Семендяев. Правда, лет эдак на тридцать моложе, ещё без этих ниспадающих на воротник щек, без набрякших мешков под глазами…. Но позвольте, откуда здесь-то?

В дверном проеме бесшумно, будто из-под земли вырос, возник один из верзил в неизменной кепке, встретил взгляд Черемушкина, осклабился. Зубы у него были кривые, желтые и редкие, через один. Вразвалку подошел к Черемушкину, ударил наотмашь по уху, а ручонка у него тяжелая, пудовая, в голове зазвенело и что-то лопнуло. Вновь замахнулся, но сзади кто-то негромко сказал «Отставить». Верзила отступил, из-за его спины вышел «Семендяев», тот, что на фотографии.

Деловито осведомился:

— Фамилия? Цель прибытия?

Точь в точь, как два Сергея, сухо, деловито, и при этом в глаза смотрит, не отрываясь, не мигая.

— Черемушкин, — ответил Василий, с трудом ворочая немеющей челюстью. — Цели как таковой нет.

Голова готова была лопнуть от звенящей боли.

«Семендяев» продолжал сверлить его взглядом матерого удава, от которого мурашки по спине. Пауза затягивалась, но боль, как ни странно, проходила.

— Врёшь ты всё, — сказал, наконец, «Семендяев» — За золотом пришел.

— За каким золотом? — не понял Черемушкин.

— Которое в сумке, — усмехнулся «Семендяев». — Валет нашел его первым, теперь в бегах. Ты же его ищешь, Валета-то?

— Ищу, — обрадовался Черемушкин. — Где он?

— Тебе всё доложи, — сказал «Семендяев». — Не ты один его ищешь.

И буркнул что-то непонятное.

Верзила выхватил из кармана здоровенный тесак, под ложечкой у Василия заныло. В тот же миг веревки на его руках ослабли, затем и вовсе свалились на пол. Сзади кто-то гортанно хихикнул и, жарко дыша в ухо, спросил: «Не обделался, гаденыш?» Это был второй амбал. Тем временем первый верзила освободил Дергунова.

— Как ухо, Вася? — подойдя, участливо спросил «Семендяев».

Помнится, имени своего Черемушкин не называл, но ведь и про Валета он тоже ничего не говорил. А ухо, между прочим, поныв, успокоилось. Почесывалось порою, однако не ныло. Вообще, наш человек терпелив, вынослив и зарастает на нем всякая гадость, как на собаке.

— Нипочем бы не заросло, — будто услышав, возразил «Семендяев». — Менанж вернул должок, но не подрассчитал, в результате лопнула барабанная перепонка. Век бы тебе, Вася, ходить глухим, если бы я не подлечил. Скажи спасибо.

— Спасибо, — ответил Черемушкин.

— Держись меня, — «Семендяев» подмигнул. — Пару слов, чтобы поставить точки над «и». Два моих помощника, Менанж и Фазаролли, которых ты одолел в рукопашной, люди юные, неопытные, но очень быстро всему учатся, так что не задирай носа. Впрочем, насчет помощников — это я поспешил. Какие они, нафиг, помощники? Так — подготовишки, заготовки, сырье. Ты нужнее, ты, вроде, подходишь, но придется поднапрячься, чтобы оправдать доверие.

И ни к селу, ни к городу хохотнул. В итоге получилось несерьезно.

— Как-то вы поаккуратнее бы, могут и услышать, — пробормотал Черемушкин, которому почему-то очень неудобно было сидеть в кресле, будто на разъезжающейся поленнице сидел, бугристо, всё ходуном ходит, того и гляди загремишь.

— Что такое гипноз знаешь? — усмехнулся «Семендяев», не спуская с него глаз. — Учили вас этому в университете?

— Какая разница: учили — не учили? — сказал Черемушкин.

— Кто может услышать, Вася? Ты о ком?

Тут Черемушкина отпустило, он оторвал от удава «Семендяева» глаза и увидел, что тот прав. Дергунов на своем стуле и двое амбалов застыли, как истуканы, в самых нелепых позах, вот только гипноз ли это?

— Короче, вводную я провел, чем очистил свою, хе-хе, душу, — в духе настоящего Семендяева сказал двойник. — Теперь я буду считать. При счете три ты, Вася, проснешься и этот разговор забудешь. Итак, раз, два, три…