Дмитрий Баюшев - Планзейгер. Хроника Знаменска [СИ]

Итак, Черемушкин или Дергунов. Кто же из них?

Стоп, стоп, стоп, сказал себе Мортимер. Не тот и не другой, а Семендяев. Именно он подбил их на съемку и даже камерой снабдил. Вовсе он их не подставлял, соврал про компромат, хотя оно и сработало, теперь в замах ходит.

Надо бы эту камеру проверить, сказал себе Мортимер, вычищая из подсознания Шарка отращивающий глубокие корни управляющий центр…

Едва Небирос привёл Коробченко с демиургами в Волшебный лес, на ананасовую поляну, случился казус. Из кустов вдруг выскочил вооруженный дубиной Старожил и ну покрикивать на демиургов да помахивать дубиной. На Небироса он не обращал внимания, а зря. Тот подошел к нему да как хлопнет по плечу. Старожил с размаху уселся на пятую точку, отшиб её, зашипел от боли и огорчения, запричитал, что попа — это его больное место, вечно то в крапиву голая сядет, то кто-нибудь сапогом сзади заедет.

— А ты следи за ней, — посоветовал Небирос. — Чего с дубьем-то лезешь? Не видишь — они со мной.

— Не заметил я тебя, — проворчал Старожил поднимаясь и со злостью отряхивая попу, будто только что не он её, родимую, жалел. — Уж извини. А чего это ты вдруг с ними? А? А это, вообще-то, ты ли? Или кто другой тобою прикидывается?

— Поговори у меня, — строго сказал Небирос. — Это вот Нинель Эвальдовна Коробченко, твой начальник.

— Баба начальник, — Старожил схватился за голову. — Дожили, ножки съёжили.

— Зато вот этими товарищами можешь руководить, они тебя послушают, — продолжил Небирос.

— Тамбовский волк им товарищ, — отозвался Старожил. — Гусь козлу не товарищ. Конь не выдаст, свинья не съест. Пеший конному не товарищ. Лысый голодному не това…

— Ну, хватит, хватит, — перебил его Небирос. — Что ты заладил, как патефон?

— Могу и про патефон, — отозвался Старожил…

Камера Семендяева по-прежнему лежала в верхнем ящике массивного стола, куда её смахнул директор ИИИ Мортимер. Внешне она была исправна, но… кто-то в ней покопался. Покопался умело, не оставив следов. Даже Мортимер не сразу увидел встроенного микроотсека с крохотной «пушкой», сопряженного с видеолампой. Пушка эта выстрелила когда надо, а заряд был не простой и ни один учёный в мире не смог бы его изготовить, потому что наука до этого ещё не дошла.

Итак, съёмка была не главное, задача у камеры была совершенно другая, но почему тогда ему, Мортимеру, не удалось уничтожить отснятый материал? Асмодей помешать не смог бы, а значит, был некто, для кого этот материал представлял интерес. Скажем, архангел Метатрон или Хранитель Земных Цивилизаций, то есть те, с кем лучше не связываться. Как хитро всё сплелось…

Про «пушку» Семендяев точно не знал, с него взятки гладки, однако впредь нужно быть осторожным. Защищать от хитрющего Асмодея наиболее значимых сотрудников. Но как защищать, если тот просчитывает партию на тысячу ходов вперед?

Вредителю много легче, потому что он нацелен на единственный объект, а что делать тому, у кого этих объектов сотни?

Поэтому нужно было ускорить Возрождение, ещё более нарастить темп, опередить не только Асмодея и иже с ним, не так уж они были и страшны, но, главное, опередить истинных хозяев Объекта. Они медлили, а значит, давали шанс. В чем-то, пожалуй, они были заинтересованы, раз давали этот шанс. Может, не знали про Направляющее Начало, своего рода Координатора, другими словами Планзейгера? Либо знали когда-то, но за давностью времен забыли.

Разумеется, настоящего имени этой системы Мортимер не произносил даже мысленно, а взял его из лексикона сотрудников Хронопоиска. Звучало это неуклюже, напыщенно, совершенно неконкретно, но так оно даже и лучше. Планзейгер — было именем вымышленным, легендой, но именно эта легенда способна была всё поставить с головы на ноги.

Следующий день был обычной средой в конце обычного сентября. Ну и что? — спросите вы. Да ничего, просто именно в этот день в 10.40 из Шереметьево в Мюнхен вылетел Григорий Макарович Берц. А чуть ранее, где-то около 10 утра, со Стеклянного Моря стартовал оседлавший Самаэля Николай Андреевич Небирос. После старта Самаэль «включил» режим невидимости, спокойно, без натуги за несколько минут преодолел 7500 километров и, не замеченный ни одним радарным устройством, приземлился в Манхэттене на крыше одного из зданий Музея естественной истории. В Нью-Йорке в это время было два ночи с копейками.

Проникнуть в зал, где были выставлены минералы и метеориты, для Небироса не составило большого труда, но нужного минерала, который на самом деле был вовсе не минералом, здесь не было. Однако он находился именно в этом здании, и почему-то в бронированном сейфе спецхранилища, о котором мало кто знал. В этом же сейфе Небирос обнаружил маленький, с кулак, но страшно тяжелый метеорит, который не брали ни пилы, ни сверла. К нему была прилеплена записка: «Состав неизвестен», и он, родимый, ожидал часа, когда земная техника, возмужав, расколет его, как орех. А что его колоть, если он был капсулой с запечатанной в ней матрицей генома представителей одной из древнейших цивилизаций Вселенной. В нужный момент, когда цивилизация эта окажется на грани вымирания, капсула откроется…. Вот это был подарок так подарок.

Небирос забрал «минерал» и капсулу, а на их место, чтобы никто не всполошился, подложил как две капли похожие муляжи, набив муляж капсулы окаменевшим калом гаргулий, который весил почти как осмий. Вот радость-то будет, когда у кого-то получится распилить капсулу.

Времени до утра было навалом, и Небирос с помощью Самаэля переместился на Либерти-стрит, в вычислительный сектор внешне неприступного Федерального Резервного Банка, где нашпионил хуже некуда. После чего с приятным чувством исполненного долга покинул гостеприимный Нью-Йорк и отправился на родину, в Знаменск…

Прибыв в аэропорт Мюнхена, не обременённый багажом Берц остановил такси (потрепанный Фольксваген) и на ломаном немецком попросил подкинуть до улицы Меделегабельштрассе. Таксист, русый парень с чеканным профилем, вылитый ариец, почесал затылок и включил навигатор. Тот замигал и сделал вид, что сейчас отключится.

— Черт, — бесстрастно сказал Берц.

— Русский? — обрадовался парень и постучал ногтем по навигатору.

Тот ожил, принялся показывать какой-то разноцветный орнамент.

— Еврей, — отозвался Берц.

— Я тоже с Украины, — сказал парень. — Тут этих штрассе, как собак нерезаных. Ты, друг, на пальцах объясни, где это. Хотя, постой.

Навигатор наконец-то показал, куда ехать…

Парень, которого звали Федор, Берцу понравился. Разузнав, сколько тот получает за извоз, он похихикал и предложил в десять раз больше.

— Не, в Рашу не поеду, — крутя баранку, отозвался Федор. — Тут стабильность, порядок, сосиски, пиво немецкое, а не Чебоксарское. Раше, брат, хана.