Виль Быков - На суше и на море, 1990 [антология]

Недавно итальянский историк Маринелла Бонвини-Мадзанти пришла к выводу, что первая экспедиция Колумба отправилась в путь на четырех кораблях. Она основывается на найденном в архиве Модены письме посланника неаполитанского короля в Барселоне, в котором сообщается: «Несколько дней тому назад вернулся Колумб, который в августе прошлого года отправился с четырьмя кораблями в плавание по Великому океану». Непонятна позиция серьезного историка. Не имея никаких новых сведений, кроме цифры «4», утверждать подобное! Не проще ли допустить, что Аннибале де Дженаро ошибся?

Сборы в путь были мучительны для Колумба. Каждую бочку с вином, каждый мешок муки, каждую бутыль с оливковым маслом приходилось буквально выдирать у «отцов города». Команды комплектовались из всякого сброда. Мало кто из уважающих себя моряков рвался отправиться в путешествие в неведомое. Пришлось королям объявить амнистию преступникам, которые согласятся плыть с Колумбом. «Помогла» и святая инквизиция — она освободила двух еретиков-болгар. Один из них — Драган Паламаров — вошел в команду «Пинты», имя другого нам неизвестно. Всего собралось 120 человек. На каждом судне был врач и не было священников. Наконец 3 августа 1492 г., после долгих молебнов, корабли смогли тронуться в путь.

Первой целью их были Канарские острова.

В Лас-Пальмасе, где мы — советские моряки чувствуем себя почти как дома, есть в квартале Вегета дом Колумба — музей, где собраны исторические документы, предметы быта моряков, старинное оружие. Это трехэтажный особняк с крохотными деревянными балкончиками над огромным подъездом, охраняемым двумя фигурами рыцарей на высоте второго этажа. Корабли экспедиции в том 1492 г. около месяца провели в гостеприимном порту, пополняя запасы и ремонтируя снасти, а адмирал жил в этом доме — резиденции военного губернатора. Осмотрев музей, мы долго бродили по старой колониальной части города, любуясь уменьшенными копиями материковых церквей и особняков, особым изгибом и резьбой Канарских балконов, старинной мозаикой цветных мостовых. И конечно же говорили и спорили о Колумбе.

— Ему по-настоящему повезло лишь раз в жизни, — сказал кто-то из нас, — когда короли подписали с ним «капитуляцию». Во всем же остальном он был классическим великим неудачником. Давайте вспомним бунт на борту, гибель многих кораблей, арест и суд, нищету, в которой он умер. Даже после смерти ему не везло!..

— Конечно, жизнь у него была не сахар, — сказал другой, — но у кого из великих она слаще? Увы, и сегодня хватает еще непризнанных гениев. Только после смерти история расставляет все и всех по своим полочкам.

Куда бы мы ни шли, все равно оказывались на набережной огромного порта. И здесь снова и снова приходила в голову мысль, что океаны и моря все-таки объединяют, а не разъединяют страны и континенты. Это блестяще доказал Колумб.

Через 36 дней после выхода из Лас-Пальмаса боцман «Санта-Марии» Хуан Кинтеро закричал: «Земля!» Это был островок Багамского архипелага, который Колумб тут же окрестил Сан-Сальвадором (Святым Спасителем). Долгое время так называли остров Уатлинг. Но вот солидный американский журнал «Нэшнл джиогрэфик» опубликовал статью своего заместителя главного редактора Джозефа Джаджа, который провел исследование с помощью ЭВМ и утверждает, что Колумб первым увидел другой островок — Самана-Кэй, в 65 милях к юго-востоку от Уатлинга. Если это так, то перед нами еще одно свидетельство того, что Колумб был выдающимся мореплавателем. Потому что островок окружен рифами, а прибрежные воды буквально «заминированы» коралловыми рифами. Даже сегодня, по мнению наших штурманов, требуется немалое искусство, чтобы провести судно к берегу. Мы во всяком случае на это не рискнули и высаживали пассажиров на ботах.

Вообще надо сказать, что весь Карибский бассейн наши суда исходили вдоль и поперек. Очень часто наши штурманы прокладывали курсы те же самые, что полтыщи лет тому прокладывал Колумб. Все эти годы нам ярко светили звезды Атлантики — на севере штурманы брали высоту Большой Медведицы, на юге — Южного Креста. Все, как при Колумбе. Мы шли буквально по его следам. Говорят, на море не остается следов. Это неверно! Следы остаются, остаются в памяти потомков, которые никогда не забудут мужества первооткрывателей.

Чем располагал Колумб для навигации? Компасом да ампольетой — получасовыми песочными часами. Коррекцию их делали раз в сутки — по солнечным часам. Была еще так называемая ноктуралия: смотрели через диоптр на Полярную звезду, а указатель направляли на ее самый яркий спутник — Кохаб, который совершал полный оборот за 24 часа. Таким способом можно было узнать время с точностью до 15 минут. Был у Колумба и квадрант, которым он мог пеленговать Солнце или звезду, а помощник в это время считывал показания отвеса со шкалы. Точнейшее определение, особенно когда палуба ходит ходуном под ногами! Даже астролябии у Колумба не было, хотя о наличии ее у арабов писал Раймон де Лулио еще в 1295 г. Не применялся и градшток, которым уже пользовались русские поморы. Скорость оценивали на глазок — лага не было. Неужели мало доказательств гениальности мореплавателя, который с таким оснащением четыре раза туда и обратно пересекал Атлантический океан?

Много раз мы бывали на Гаити, в этом «филиале ада на земле». Этот остров Колумб открыл вторым и назвал его Эспаньолой. Мог ли предположить великий мореплаватель, что в XX в. остров будет терзать кровавый клан Дювалье! Там, на Гаити, в рождественскую ночь 25 декабря 1492 г. «Санта-Мария» села на риф и была брошена. С помощью местных индейцев команда разобрала остов судна и построила форт «Новедад» («Рождество»). Затем Колумб отплыл на «Нинье» в Испанию, оставив на острове 39 человек. Через одиннадцать месяцев, вернувшись со второй экспедицией, Колумб не нашел ни людей, ни форта. И лишь недавно группа американских археологов из Флоридского университета раскопала у селения Гуанакарик «первое поселение европейцев в Новом Свете». Исследователи нашли черепки испанской посуды, зуб свиньи и косточки крыс — останки животных, впервые завезенных в Америку испанцами.

Когда мы заходим в Барселону, крупнейший порт Испании, первым нас встречает Колумб, вернее, памятник ему, возвышающийся на набережной на высоком мраморном столбе. А у подножия памятника пришвартована копия «Санта-Марии», и хвост туристов, желающих побывать на ее палубе, тянется по причалу. Полагаю, если бы Колумб восстал из гроба и увидел эту копию, он поди потерял бы дар речи. Потому что умудрились обвешать ее вместо плетеных кранцев автомобильными покрышками, словно старый портовый буксир. Однако все размерения каракки выдержаны, и, поднявшись на борт, можно отдаленно представить, как жили тогда моряки.