Герман Малиничев - На суше и на море, 1989 [антология]

В перестроенном виде Аничков дворец, Адмиралтейство и «Конюшенный дом» сохранились до наших дней.

Перевод с немецкого Бориса Пчелинцева

Художник И. Коман　

Да вот он, вроде бы этот самый, говорит шут королеве и с обезьянними ужимками указывает на человека в рубище. Человек этот только что слез со своего осла, приплыл он в эту страну на корабле, знает, говорит, корабельное дело, матрос, говорит, сын бедного ткача из Генуи, и хочет все поставить на карту. А карта — от Тосканелли, морской путь в Индию огибает одной линией глобус, влево по кругу или вправо по кругу — вот в чем загвоздка. Широколобый человек со впалыми щеками и словно бы лихорадочным блеском в глазах этот вопрос разрешил: он пойдет по кругу влево. Пьянчужки в придорожных корчмах надрывают животы, когда он рассказывает им про Индию. Вот он с маху ставит яйцо на столешницу, в пятачок между подтеками от вина, подтеки — они как море, отделяющие его ото всех прочих, и яйцо — стоит. Он чуть приплюснул его у основания, и спор выигран. «Да мы бы так и сами, если бы…» — шумит пьяная братия. «Если бы да кабы!..» — отвечает им он. Идею родил он. Восседающие на троне их величества прислушиваются к его речам, а в Риме папа, стоя среди карт и атласов библиотеки Ватикана, делает промеры по своему глобусу. С этим Колумбом, или как там его зовут, мороки не оберешься, потому как португальцы сделали ему заявку на мировое господство, а испанцы тоже хотят того же, и папа, которому миротворство положено по рангу, разрезает земной шар, как яблоко, и левая половина твоя, и правая моя. А насчет того, где твое, где мое, и без того канители хватает. Банкир Сантанхель дал протекцию этому уже немолодому человеку в рубахе с заплатами. То, что он обещает сделать, даст деньги. Королевской казне нужны деньги, только что одержанная победа в войне с маврами сократила доходы Высокого Двора на 885 тысяч мараведи в год. А сейчас, хотя бы на первое время, нужно, чтобы было тринадцать миллионов.

Человек из Генуи в мгновение ока выкладывает им эти деньги на стол. Им — это королева Изабелла, строгий лоб, поставленный над глуповатыми глазами дурнушки; король Фердинанд, из Арагона, бабник, каждая новая война одаривает страну новым внебрачным отпрыском. Королева смотрит на это сквозь пальцы. Она вся в делах, с политикой все в порядке, в войне с неверными господь подвигнул ее к победе. Теперь она может отрешиться от дел и предаться отдыху в диковинных садах разбитого наголову мавританского короля, прогуливаясь средь розового кустарника и игривых фонтанов. А тут этот матрос со своей гордыней, который перекинется к французам, если его не назначат Адмиралом всех морей, а одни комиссии, которым она поручила проверить его выкладки, обошлись ей уже в двадцать с лишним тысяч мараведи, которые все-таки были переданы этому гордецу вместе с мулом, для того чтобы в последний час переманить его на испанский двор — прежде чем он вместе со своими выкладками улизнет к конкурентам. Комиссиям спешить некуда, не то что ему. Блаженный, который вот уже сорок лет жизни проводит в мечтаниях о дальних далях, о каком-то индийском рае и о славе, переживающей смерть. Мужи из комиссий вглядываются в карты Тосканелли, которые этот чужеземец привез с собой, вникают в недоступные их разумению величины чисел; они были бы рады, если б Земля, как в добрые старые времена, все еще оставалась плоской, как блин, с которого да сверзится в бездну всякий, кто ступит за край. А теперь она — пожалуйста!. — круглая, и если кого-то направить налево, то нужно опасаться, как бы он не воротился к нам справа.

В порту над ним потешаются тоже. Плавать, на суше, всякий сможет, а вот ты попробуй-ка в море! Скажем так, милях в двадцати от побережья море уже не море, уже не родное тиховодье, где сподручно промышлять рыбой и шкодить разбоем. Там, далеко, оно совершенно черного цвета, и в нем обретаются те самые адские духи зла, которых выгоняют из еретиков на кострах. Какой-то он чудной, с его заторможенной иноземным акцентом речью, хотя всяк здесь говорит так, как бог на душу положит, а настоящий кастильский еще только разрабатывается учеными, которые его сами не знают и поэтому пытливо заглядывают народу в рот. Так уж оно повелось после великой победы под Гранадой, когда каждому крестьянину было уготовано место во дворянстве. Вот разве что крестьянин так и остался крестьянином, а его клочок земли не прибавил в размерах. Новые земли в Индии? Кто знает, сколько их там, этих земель. Иноверцы разбиты в пух и прах, Испания, значит, испанцам. Королева толк в делах знает, с какой стати ей из-за какого-то приблудного чудака становиться для всех посмешищем, когда до Новой Индии не ближе, чем до Луны. Налево по кругу и — нате вам, в Индию!

Он стоит в огромной зале для аудиенций Альгамбры, низкорослый на фоне награбленного великолепия, и держится напряженнее, чем испанские гранды. У грандов на лицах, вздыбленных из гнезд пригнанных листик к листику брыжей, натянуты дежурные улыбки. Ему нужно не просто три корабля — ему еще тут же подавай и два миллиона мараведи! Фантазия и действительность — не больно ли дорого станет свадьба? Сам-то он из скромников, если говорить о внешности. Но у него двое сыновей, кто знает, кто их ему народил, а их поди обеспечь, если в открытом море с ним что-нибудь приключится. Потому-то он и хочет титулом «Адмирал всех морей и земель» заиметь привилегии, которые этот титул дает. Хочет стать Главнокомандующим всех земель и островов, которые он по пути — не надеется найти, а найдет! И если бы в карманах его облезлого сюртука были циркуль и карты, он бы привел доказательство своим словам, черным по белому! Перед лицом такого нахальства король едва сдерживается, вцепившись в подлокотники своего трона. Что скажет ему его дядя, адмирал Кастилии и кляузник, если он, король, уравняет его с этим матросом? Что станет с иерархией, на которой зиждется государство, в котором бедные должны оставаться бедными? В лучшем случае чин капитана и пенсия по старости — и то, если он откроет что-нибудь путное. Так здесь у нас положено. И точка.

Королеве, одевающейся после победы в великолепные платья — с падением Гранады она отказалась от своих ставших притчей во языцех платьев белых тонов, — королеве этот человек нравится. Он и она не знают, что означает слово «невозможно». Ему дадут экспедицию. Не сейчас. Ей нужно еще кое с кем посоветоваться. Конюшенный, который подводит ему его скакового одра, корчит ему рожу прямо в лицо, поскольку кругом только и было разговоров о каком-то сумасшедшем, который вознамерился проскакать по морю на деревянном осле, и все из-за каких-то специй для королевской кухни.