Гарднер Дозуа - Лучшая зарубежная научная фантастика: Сумерки богов

– Это почему? – не понял Барсук.

– Потому что живем именно там, где должны жить, – объяснила она очевидное.

Затем они вышли из туннеля и зашагали по развороченному экскаваторами карьеру, над которым раскинулось беспредельное небо Вайоминга, и в промежутке между шагами Ханна ощутила, как внутри ее тела что-то изменилось – ощущение было легким, безболезненным и при нормальных условиях ничего бы не значило. Но Ханна остановилась. Она стояла, а Барсук шел дальше. Ханна нежно коснулась себя обеими руками и забыла об инопланетянах и всех их эпических и давно завершившихся проблемах. С каждой секундой все сильнее истекая кровью, она посмотрела на уже далеко ушедшего мужа и еле слышно прошептала:

– Нет… только не сегодня…

Несмотря на ночь и время года, густой воздух обжигал жарой и удушливым кислородом, и малейшее усилие приносило страдание. Даже просто стоять тоже было работой, и сильнейшие из них, находя опору на широких досках, копали, и он погружал лопату в мягкую влажную гниль. Все, кроме него, уже произнесли добрые напутственные слова, приберегаемые для подобных случаев, – древние монотонные распевы о лучших мирах и трудных путешествиях, закончившихся спасением, и об огромных заботливых руках, которые все ближе и ближе и скоро протянутся со звезд, чтобы вызволить дорогих покойников. От мертвеца требовалось молчание, поэтому он ничего и не говорил. Эта великая традиция, родившаяся из-за того, что женщина, похороненная намного глубже, ничего не сказала перед смертью, и всех настолько впечатлили ее сдержанность и достоинство, что в ту ночь и появился этот запрет. Как давно это было? Вопрос не имел точного ответа и стал темой для догадок и предположений. А его всегда волновали абстрактные проблемы вроде этой, но сейчас он обнаружил, – что ему все стало безразлично. Жизнь была полна бесполезных идей, на которые он бессмысленно растранжирил свое время, и теперь было жаль впустую потраченных страстей и всего прочего, что не удалось осуществить. Навалилась тоска, настолько опасная и мощная, что ему пришлось положить лопату на доску и помолчать уже иначе, привлекая внимание своей последней выжившей дочери. Она была маленькой, красивой, и очень умной, и более восприимчивой, чем многие. Дочь догадалась о том, что с ним происходит, и, сочувственно глядя на него, сказала с помощью пощелкиваний и трелей, что гордится отцом и принадлежностью к его почетному роду, что ему следует освободить разум от ядовитых мыслей и думать о лежащих под ними мертвых, и как приятно будет перейти в мир, где ждут тысячи терпеливых душ.

Но мертвые – это всего лишь мертвые. Обещанные руки помощи так и не прибыли, ни за срок существования общины, ни за время его жизни. Та радостная вера молодости, которой он когда-то так дорожил, оказалась потрепанной надеждой, а следующий рассвет, возможно, сотрет даже ее. Вот почему стало разумным принять удушливый сон сейчас, пока его разум, пусть и слабо, все еще верит в свое спасение. Потому что, какими бы ничтожно малыми ни были на это шансы, любой другой конец оказался бы еще ужаснее: он мог стать кожаным мешком, наполненным костями и органами, который уже никогда больше не узнает жизнь и будет выброшен на компост в общественный огород. И этот мешок все смогут вспоминать еще три поколения, от силы четыре, прежде чем будущее сотрет даже следы его существования.

И мертвец, к радости дочери и всех собравшихся, снова взял длинную лопату и стал копать. Передние ноги передавали вес тела на лезвие, лопата врезалась в холодную водянистую грязь и возвращалась с очередным куском торфа, который следовало аккуратно положить сзади. Но все же должные слова были сказаны, должные благословения произнесены, а должные движения сделаны, и никто не посмел пожаловаться на жару, или медленное продвижение работы, или на очевидный и печальный факт, что сильнейшие из них едва справляются с работой, которую их предки делали с легкостью. Во всяком случае, так утверждали старинные предания.

Потом настал момент, когда влажная прямоугольная могила оказалась готова и одному из них предстояло в нее забраться. Каким бы странным это ни показалось, но он забыл, для чего находится здесь. Он поймал себя на том, что смотрит на остальных и даже на уставшую дочь и гадает, кому будет оказана эта заслуженная честь. «Да ведь мне!» – вспомнил он, рассмеялся громким щелчком и едва не заговорил, подумав, что остальные, может быть, оценят его мрачный юмор. Но нет, такие шутки хороши для обреченных, а его окружали живые. Сумев не испортить момент, а также целостность и священность церемонии, он отложил лопату и доказал каждому, что не крадет что-либо драгоценное. Руки пустые, карманы открыты. Он показал им лишь пару дешевых ножей, решив оставить их из сентиментальности. Потом шагнул в ледяную вонючую жижу из воды и гнили и, пока голова еще оставалась над ней, протянул вверх длинные руки с раскрытыми ладонями, куда дочь положила золотое кольцо. Верный обычаям, он хранил молчание.

На востоке, над высокими горами, увенчанными снежными шапками, начало вставать зимнее солнце. Вскоре в долины вернется убийственная жара, и находиться в этом жутком месте станет невозможно. Все принялись за работу, чтобы завершить то, на что ушло слишком много времени. Лопаты и вымазанные грязью руки бросали холодный торф в воду, а потом на него – церемония балансировала на растущем отчаянии, – и он осмотрительно молчал и упорно старался думать только о хорошем. Но тогда к нему в мыслях вернулся любимый сын, погибший и утерянный под оползнем, он подумал и о своем лучшем друге, чье центральное сердце разорвалось без предупреждения. А поскольку обещания стоили так мало, он поклялся им, что пронесет воспоминания о них в тот, другой мир, каким бы он ни оказался.

Обнаружив, что не может дышать, он стал сопротивляться, но рот уже находился под водой, а вязкая грязь зафиксировала голову. Дело было уже почти завершено, и многие продолжали работать. Но другие стояли в стороне от могилы – или слишком слабые, чтобы помогать, или усталые, или безразличные, – они решили, что мертвый их не услышит. И негромко заговорили о новом дне и наступающем годе, произнося мягкие, но убедительные слова об отношениях рождающихся и утраченных, и кто лучше всех смотрелся в погребальной одежде, и чьи дети самые красивые и умные, и кто умрет следующим, и… кстати, никто не догадался прихватить чего-нибудь перекусить перед возвращением домой?..

Британец Пол Корнелл является автором романов, комиксов и сценариев. Он написал сценарии нескольких серий «Доктора Кто» («Doctor Who»), «Робин Гуда» («Robin Hood») и «Портала юрского периода» («Primeval») для ВВС, а также работал над «Капитаном Британия» («Captain Britain») для Mawel Comics, новеллизацией «Доктора Кто» и создал много комиксов. Его серии «Доктора Кто» дважды номинировались на «Хьюго», кроме того, Корнелл стал одним из обладателей премии Гильдии сценаристов. Рассказы писателя были опубликованы в антологиях «Ускоренная перемотка 2» («Fast Forward 2»), «Затмение 2» («Eclipse 2») и «Самая яркая новая научная фантастика. Том третий» («The Solaris Book of New Science Fiction, Volume Three»).