Гарднер Дозуа - Лучшая зарубежная научная фантастика: Сумерки богов

– И всего-то девятьсот девяносто девять миллионов могил.

Карабкаясь наверх, Кришна помогал себе палкой. Теперь было видно то, к чему он стремился, оно стояло на дне высохшего моря, окруженное вооруженными членами экипажа. Она не ожидала увидеть это и резко остановилась.

– Это шаттл. – Слова ее были излишни.

– Да. – Он принялся спускаться, наваливаясь на палку; нужно было поторапливаться. – Челнок, который доставил меня сюда… точнее говоря… он облетел вокруг скалы и приземлился здесь сразу после взлета. Мы должны поторопиться… если хотим попасть на борт… команда запустит реакторы, если только заподозрит, что приближается кто-нибудь, кроме меня и тебя… Неужели ты в самом деле поверила, что я скажу тебе, где находится корабль, на котором мы полетим?

– Говорю тебе еще раз: я не полечу с тобой.

Кришна кивнул. Теперь он уже не мог сосчитать свой пульс: он был как у птицы.

– Тогда у меня… нет выбора.

Он достал маленький кусочек своего бога, который взял с собой в долгий путь, и повернул его к свету.

– Взгляни на моего дорожного бога. Ты годами… не обращала на него внимания. На самом деле мне дали его мои Хозяева. В нем содержится крохотная дорожная бомба, которая может тем не менее расколоть эту планету надвое и которая, сестренка-дочка-внучка, точно убьет всех вас.

Впервые ее лицо утратило уверенное выражение.

– Это же камень.

– Это бомба, – ответил Старый Кришна. – Хотя и бог тоже.

Она смотрела на камень с неподдельным ужасом.

– Когда она взорвется?

– Когда я захочу. – Он размахнулся и бросил кусочек; бог несколько раз ударился о скалу, прежде чем затеряться в знойном мареве. – Теперь это камень… среди нескольких миллионов камней. Найди его… если сможешь. Поскольку у вас со всеми твоими «я» один разум… они уже знают, что мой челнок тут… поэтому они идут сюда – и быстро… Поверь мне, я знаю… Но они идут не с того конца терминала… И они пытаются… проникнуть на борт военного транспорта Хозяев, имеющего приказ… не впускать внутрь никого из неуполномоченного персонала…

Он вынужден был остановиться. Его окружили вооруженные люди и увлекли к погрузочной камере. Стартовые реакторы ожили. Обернувшись, чтобы взглянуть на скалу, он увидел фигуры, выглядевшие на фоне солнца силуэтами. Фигуры гуманоидов, но, конечно же, не людей. Им следовало бы принять другой облик, кого-нибудь побыстрее. Она все еще плелась в двадцати метрах позади него. Пыталась задержать его.

У нее еще было время.

Люк погрузочного отсека со скрипом начал закрываться, медленно, бесконечно долго, оставляя лишь метровой ширины щель. Она все еще стояла неподвижно. Наконец он не мог больше этого вынести и отвернулся.

Едва он отвернулся, она ухватилась за него, не давая ускорить шаг, удерживая руками за голову. Люди вокруг уцепились за кольца безопасности, вделанные в стены. Кто-то вопил в коммуникатор:

– Взлетаем! Набирайте высоту!

Что-то тяжелое с лязгом отлетело от наружного корпуса.

Она повернула его голову к себе лицом.

– Это все было вранье? Звучало похоже на то.

– Полное вранье, – слабо выдохнул он. – Хорошую штуку я придумал – сердечный приступ, а то ты могла бы утверждать, что я просто прислушиваюсь к своему сердцебиению.

Она прижала его к себе, поддерживая, а взлет продолжался, и челнок уже развернулся в сторону орбиты.

– Постарайся расслабиться. Не напрягайся. Мы тебя вытащим.

– Просто пообещай мне, что никогда больше… не будешь улетать. Если ты никогда не будешь высаживаться на планеты, твои алгоритмы агрессии, возможно… никогда не сработают. Оставайся в космосе… путешествуй с надеждой… никогда не прилетай…

Она прижимала его к себе и очень убедительно изображала слезы, пока сердцебиение не стало затихать и не явились люди, чтобы забрать его у нее.

– Пропустите! Пропустите! Дадим ему кислорода!

Она покачала головой.

– Его сердце остановилось.

Достоверность этих слов заставила их умолкнуть. Они отступили от нее, обращаясь с ней с тем почтением, с которым благоразумные люди относятся к тому, чего не могут объяснить. Она прислонилась к стене в надежде, что сила тяжести увлечет ее на пол. Та отказалась. Приходилось страдать стоя.

Молодой автор Ванадана Сингх родилась и выросла в Индии, в настоящее время вместе с семьей живет в Соединенных Штатах, где преподает физику и пишет прозу. Ее рассказы печатались в нескольких выпусках «Многоголосья» («Polyphony»), а также в «Strange Horizons», «InterNova», «Foundation 100», «Rabid Transit», «Interfictions», «Mythic», «Trampoline» и «So Long Been Dreaming». Детская книжка Сингх «Янганкл приезжает в город» («Younguncle Comes to Town») была опубликована в Индии. Также отдельным изданием вышла повесть «О любви и других чудовищах» («Of Love and Other Monsters»). Среди других работ писательницы можно назвать повесть «Расстояния» («Distances») и сборник «Женщина, которая считала себя планетой» («The Woman Who Thought She Was a Planet»).

В представленной ниже трогательной истории Сингх рассказывает об учителе математики, чье врожденное милосердие и чувство справедливости подвергаются испытаниям в водовороте жизни – и, возможно, за его пределами.

Его имя Абдул Карим. Он невысок, худ, чрезвычайно педантичен в одежде и привычках. Прямой как палка. На лице – короткая остренькая бородка, к волосы с проседью. Когда он выходит из дома купить овощей, люди на улице приветствуют его с уважением: «Салам, господин учитель» или «Намасте, господин учитель» – в зависимости от того, какую религию исповедует говорящий. Он знаком всем, этот школьный учитель математики. Он живет здесь так давно, что видит лица своих бывших учеников повсюду. Вот, например, водитель авторикши Рамдас, который никогда не берет с него денег; а вот продавец бетеля в лачуге на углу, который отпускает ему в кредит и не торопит с оплатой. Продавца зовут Имран, и он посещает мечеть куда более регулярно, чем Абдул Карим.

Все его знают, этого вежливого учителя математики. Но у него есть свои тайны.

Живет он в старом желтом доме, где штукатурка кусками осыпается со стен, обнажая кирпичную кладку. Деревянная мебель, такая же ветхая и потрепанная, открывается взгляду случайных прохожих, когда на ветру робко трепещут выцветшие шторы на окнах. Дом выстроен в старомодном стиле, с внутренним двориком, который весь вымощен кирпичом, за исключением круглого пятачка земли, где растет огромное сливовое дерево. Двор окружен высокой стеной с единственной дверью, за которой находятся заросли, когда-то бывшие огородом. Но руки, что за ним ухаживали – руки матери Абдула Карима, – теперь едва способны донести до рта щепотку риса в трясущихся пальцах. Качая головой, мать сидит на солнышке во дворе, пока сын занимается хозяйством, по-женски тщательно протирая и начищая все вокруг.