Сергей Афанасьев - Господин инспектор [СИ]

— Интересно, а как мы вальс будем танцевать? — прошептала Элора.

По утренней договоренности и с общего их согласия они будут принародно танцевать вальс молодоженов.

— Заодно потренируемся, — сказал он.

Элора подняла глаза, посмотрела на Сергея — зрачок в зрачок. И ее взгляд был странен. Пропасть больших черных зрачков засасывала его словно космическая черная дыра. Он растерялся, обмяк, но свой взгляд отвести почему-то не мог.

— Странный какой-то танец, — прошептала она ему в шею. — Вы всегда так танцуете?

Сергей смутился, встрепенулся, повел партнершу в медленном танце, постепенно все больше смелея.

— Скажите честно, вам это зачем нужно? — спросила Элора, глядя на Сергея. И глаза ее казались темными и бездонными, как ночь, и нежными, как бархат. Ее губы просто хотелось целовать… неотрывно.

— Что? — сделал вид, что не понял Сергей. Он решил все-таки уточнить, вдруг ошибается.

— Вот это все, — она обвела руками.

Он хотел было ответить банальностью, но…

— Вы же — моя жена, — невольно вырвалось у него. — Мы — одна семья. Должны поддерживать друг друга в горе и в радости. Закрывать друг друга своим телом от опасности.

— И что? Вы так за меня жизнь отдадите? — тихо спросила она, искоса поглядывая на него.

— Отдам, — так же тихо ответил он.

— Почему? — немного помедлив, спросила она.

— Вы — уже знаете, — все так же тихо ответил он. — Вы — моя жена, на всю мою оставшуюся жизнь.

Она посмотрела ему прямо в глаза. Долго смотрела, пристально, словно хотела что-то там прочесть, что прячется в глубине его души. Он почувствовал, что тонет, голова начинает кружиться, а ее черные зрачки, окаймленные голубыми белками, стремительно увеличиваются, словно омут, засасывая его в бездну.

— Вы сейчас говорите правду или просто используете меня? В силу своей профессии? — спросила она, вернув его к действительности.

Он вздохнул.

— Вы сами как думаете? — переспросил он, понимая, что убеждать и переубеждать её глупо, и бесполезно.

Элора слегка поморщилась, впрочем, не отводя своего пристального взгляда, который все еще пытался прочитать его настоящие мысли.

— Там, где вы работаете, искренность, наверное, выжигают каленым железом, в зародыше.

— Вы попробуйте прислушаться сердцем, а не разумом, — не нашелся чем ей возразить Сергей.

Элора отвела глаза.

— Сердце так легко обмануть, — заканчивая этот разговор и отходя в сторону, коротко сказала она таким тоном, словно ей гораздо больше девятнадцати лет. — Я вас совершенно не понимаю.

— Ничего страшного, — успокоил он ее. — Вам еще долго предстоит меня не понимать. Поверьте. Но это пройдет.

Снова молчание.

— Как у Хайяма, — проговорила она. — Вроде это ваш любимый поэт? — Она вопросительно посмотрела на Сергея. В ее глазах не было насмешки, только возврат к событиям командировки в пятнадцатый округ.

— тихо заговорил Сергей: —

Он замолчал, медленно кружа партнершу на пятачке возле столика — от стены верхнего уступа, до перил, отделяющих их от пропасти.

— А мне нравится следующее, — вдруг сказала Элора: —

Неожиданно ведущий объявил о присутствии в зале молодоженов. Тот час их за столиком высветили прожекторами. Они встали. Элора корректно присела в грациозном реверансе. Потом повернулась к своему мужу, чуть-чуть потянувшись губами. Сергей растерялся — и такого еще у них не было, и смотрят на них слишком много народа.

— Смелее, — прошептала она.

И он прикоснулся губами к губам своей жены. По движениям ее тела быстро догадался — торопиться не надо, здесь она — ведущая. Она долго не отстранялась. Сергей понял — Элора очень хорошо знает правила поведения в таких заведениях при такой публике. Ему стало грустно и губы Элоры он целовал уже как-то механически, без волнения.

Под лучами стерео-прожекторов и нескончаемых аплодисментах к ним подлетела доска-панель. Они взошли на нее. Перенеслись к помосту — сцене, к самому ее центру.

Под ослепительный свет десятка прожекторов, держа ее за хрупкие кончики двух пальцев — указательного и среднего — именно их Элора вложила в руку Сергея — он вывел свою красавицу-жену на середину сцены.

Голос ведущего замер. Смолкла и музыка. Все замерло. Тишина нависла над горным ущельем. Сергей взял левой рукой правую руку Элоры, другой рукой обнял ее за обнаженную спинку. Она положила свою левую руку ему на предплечьеи посмотрела прямов глаза, не отрываясь, не мигая, вся такая соблазнительная, пьянящая, непонятная…

Зал, казалось, не дышал. Никто не разговаривал, не кашлял, не сморкался. Все эти сотни свечек сейчас, в этот миг, смотрели на них, на Сергея в его простом костюме, на Элору в полупрозрачном платье невесты.

Вот прожектора сменили цвет и вступили скрипки — заиграл вальс. И тот час Сергей повел свою партнершу, крепко держа ее в своих руках. Раз-два-три, раз-два-три… — ускорялся он, вспоминая свой выпускной и как он, на зависть курсантам, лихо кружил жесткую, но страшно красивую, преподавательницу навигации.

Элора легко отдалась его рукам, свободно порхая в танце. Рот ее был приоткрыт, глаза и зубы колдовски блестели в свете прожекторов, а взгляд магнитом приклеился к глазам Сергея. Жар исходил от ее тела, и этот жар пьянил, подавляя волю. И он пьянел от этого — Как я тебя люблю!.. В ее глубоких бездонных черных зрачках он читал всё — ловушку на Луне, свадьбу на толстых ветвях Леса, каюту на «Атланте» в их свадебные дни… О чем думала она, он, естественно, не знал. Но ее взгляд приклеился к его глазам, ноги плавно скользили, в своем движении заманчиво касаясь его ног. И опять же — этот волнующий блеск… Можно было сойти с ума. И он все ускорялся в танце, и Элора легко поддерживала этот темп, и только слабая мысль — а ведь на сцене нет ограждений — сдерживала Сергея, не давая ему утонуть в чарах своей красавицы-жены.

Музыка, блеск глаз, звезды — все смешалось в голове Сергея, завертелось в вихре вальса. Он словно очутился в своих мечтах, там, в Магеллановых облаках, порхая с любимой женщиной от звезды к звезде. И вдруг все смолкло. Он по инерции еще проделал несколько «па», и Элора не возражала. Потом он остановился, возвращаясь в реальность. Остановилась и Элора, все так же неотрывно глядя на Сергея. Ему стало жутко. Он почувствовал себя кроликом перед удавом. Вот она — сила женщины, слабо подумал он, убирая руку с ее талии и поворачиваясь к зрителям.